Сабахаттин Али - Дьявол внутри нас
Услышав имя Нихада, Маджиде точно очнулась от сна. Предчувствуя что-то ужасное, она приблизилась к Бедри.
- Ничего не понимаю. При чем тут Нихад? Что случилось? Я ничего не знаю!
- Как? Почему же вы плакали? Стало быть, вы еще ничего не слыхали? Ну конечно, от кого… Это случилось всего два часа назад.
Маджиде еще больше встревожилась.
- Ради бога, скорей говорите, что произошло! Случилось что-нибудь с Омером?
- Да. Его арестовали при выходе из конторы.
А также Нихада и многих из его компании. Профессора Хикмета тоже забрали, но этот тип каким-то образом выпутался. Во всяком случае, он уже на свободе. Наверное, вступились влиятельные приятели.
Маджиде схватилась за спинку стула.
- За что его арестовали? По делу кассира?
- Какого кассира? - переспросил Бедри, но тут же вспомнил историю, рассказанную когда-то Омером.
- Откуда вы узнали об этом? - настаивала Маджиде. - Вы не выяснили, за что он арестован? Где он? Можно ли его видеть сейчас?
Бедри придвинул ей стул.
- Садитесь. Не волнуйтесь. Они в полиции. Наверное, там их продержат до утра. Свидания, очевидно, пока не разрешат. Да и не нужно сейчас это… Сначала необходимо узнать, в чем дело. Я займусь этим. Как только я узнал, что он арестован, я сразу же прибежал сюда. Мне рассказал об этом один из приятелей Нихада. От него же я узнал, что профессора Хикмета отпустили. - Он помолчал, глядя ей в глаза, и продолжал: - Ужасно все это получилось. И совершенно неожиданно. А где вы были вчера ночью? Нихад был с вами? Ну, конечно, нет, ведь они незаметно отстали от всех у Беяз.ида… С ним было еще несколько юнцов. Я уверен, дело кассира не имеет к этому никакого отношения. Парень, который мне рассказал обо всем, намекал на какие-то загадочные обстоятельства. Но что они могли натворить? Вы уверены, что Омер больше ни в чем не замешан?
- Нихад со своими парнями часто приходил сюда, - ответила Маджиде. - Но, кроме бесконечных споров, они ничем не занимались.
- Ладно, это я выясню… Будь я уверен, что вы сохраните спокойствие, я немедленно отправился бы на разведку. Но боюсь оставить вас одну.
Маджиде с горькой усмешкой покачала головой.
- Хорошо, - сказал Бедри. - В таком случае я ухожу. Ждите меня. Если я задержусь, то буду здесь завтра утром. Я пойду в старый город. Постараюсь разыскать приятелей Нихада, если их еще не всех посадили, и что-нибудь выведать. До свидания!
Бедри протянул ей руку. Они посмотрели друг другу в глаза. «Я вам полностью доверяю!» - хотела сказать Маджиде, но почувствовала, что Бедри спрашивает ее взглядом о чем-то гораздо более важном, и промолчала.
Бедри бегом спустился по лестнице и выскочил на улицу.
Маджиде, словно оцепенев, сидела, ни о чем не думая. Только сейчас она почувствовала, какой чудовищной тяжестью навалились на нее события истекших суток. Комната, которая только что, казалось, удерживала ее, теперь стала тесной; Маджиде задыхалась в ней, точно за окном было не широкое, бескрайнее небо, а темный, глухой колодец. Одуревшие мухи, насосавшись сахара, облепили скатерть. Только что, глядя на них, Маджиде думала: «Даже эти насекомые имеют право на жизнь! Почему же нет его у меня?» Ей захотелось вырваться из этой тесной, грязной комнаты куда-нибудь, где можно было бы вздохнуть всей грудью.
Маджиде погасила свет и вышла на улицу. Ей никого не хотелось видеть, но ярко освещенные проспекты были полны народа. Она быстро зашагала по направлению к Шишли, точно спешила к определенной цели. Увидев, что женщина одна идет по улице в столь поздний час, какие-то завитые бездельники в белых брюках попробовали было увязаться за нею. Но Маджиде прибавила шаг, и они отстали. Маджиде вышла на шоссе, ведущее к памятнику Свободы. Быстрая ходьба и прохладный воздух освежили ее. Дома остались позади, вдали засверкали огни загородных ресторанов. Маджиде опустилась прямо на траву у обочины.
Мысли сразу нахлынули потоком, и первая же встревожила ее: «Я чуть было не совершила ужасную глупость! Слава богу, письмо еще у меня! Надо разорвать его, как только вернусь. Как могла я принять кого-то чужого за Омера? Правда, костюм, шляпа, походка, манера держать голову немного набок, - все это было точь-в-точь как у него. Но неужели интуиция не подсказала мне, что это не мой муж?! Ведь я этого субъекта даже не разглядела как следует! Значит, я считала само собой разумеющимся, что мой муж может гулять с подобной женщиной? Почему? Неужели я о нем такого плохого мнения? Очевидно, да. Надо немедленно разорвать письмо. Какой позор, если оно попадет к нему! Позор? Но почему? В письме нет об этом ни слова: я намекнула в одном месте, но потом зачеркнула. Да если бы и не зачеркнула, он все равно ничего не понял бы. Чего же мне тогда стыдиться? Надо немедленно уничтожить письмо. Непременно. Но разве написанное мною - ложь? Я ведь говорю там не о сегодняшнем случае, а обо всей нашей жизни. Разве я не могла бы оставить такое же письмо, если бы не обозналась на улице? Я подвела итог трем месяцам нашей совместной жизни. Да. И ничего не исказила. Ни моя сегодняшняя ошибка, ни арест Омера не в состоянии ничего изменить. Разве его арест не подтверждает правоту моих рассуждений, не свидетельствует о том, что он опускается все ниже, послушный чужим влияниям? Его арест потряс меня. Жаль Омера, но вряд ли жалость поможет сближению. Верю ли я в то, что смогу по-прежнему быть его женой? Только откровенно! Все зависит от этого. Нет, не верю. Значит, действительно все кончено».
Маджиде прерывисто вздыхала, как отчаявшееся дитя. Мысли распутывались, как клубок: «Перед тем, как пришел Бедри, мне показалось, что в одном месте письмо было не совсем искренним. Какое это место? Ах, да. Я написала, что у меня нет никакой надежды и ничто не придает мне храбрости, как в ту ночь, когда я покидала дом тетушки Эмине. Так ли это? Что же я имела в виду, когда писала, что буду надеяться до последней минуты? Надеяться, что вдруг все ни с того ни с сего изменится? Да нет! Надо быть искренней. И в первую очередь перед самой собой. Неужели, когда я писала эти строки, я совсем не думала о Бедри, не имела его в виду? Или же вспомнила о нем, только когда он пришел? Может быть. По-моему, я не думала о нем, когда писала письмо. Допустим. Но почему сейчас я об этом так много думаю?! Вчера вечером, расставаясь со мною, Бедри сказал, что всегда готов прийти на помощь. Как он догадался, что я скоро буду нуждаться в ней? Какой он чуткий! Он огорчен постигшим меня несчастьем не меньше меня самой, а может, и больше. Другой бы на его месте радовался. Неужели он ни капельки не доволен? По крайней мере не видно. А свои чувства он не умеет скрывать. Но как хорошо он говорит! На том вечере в благотворительном обществе, например… На каком вечере? Разве это было не вчера? Как раз в это время… А мне кажется, что прошли месяцы… Всем этим знаменитостям не удалось сбить с толку Бедри. Значит, не все такие, как они, и не всем они нравятся. Как хорошо, как верно говорил вчера Бедри! Может быть, ему ведомо то, что сокрыто от нас. Жизнь должна быть иной, не пустой и бессмысленной, и Бедри знает, какой она должна быть. Если он знает, что не обязательно жить так, как живут в доме тетушки Эмине или в Балыкесире, и при этом не уподобляясь Исмету Шерифу и профессору Хикмету, значит, он разобрался в том, как достичь разумной, истинно человеческой жизни. Какой он замечательный человек!
У него столько забот, а он всегда остается самим собой, спокойно переносит самые несуразные выходки такого ненадежного друга, как Омер, с бескорыстным участием относится ко мне. Все это и еще многое другое говорит о том, что Бедри умеет думать и чувствовать и, взвесив свои чувства, поступать так, как решил. Он ни разу не сказал про Омера ни одного плохого слова, всегда держался со мной, как настоящий его друг. Но есть в нем еще одна ценная черта, которая чем больше я думаю, тем больше мне нравится: он никогда не рисуется и, пытаясь скрыть свои чувства, не унижает себя. Он не старается избегать разговоров о прошлом, не делает вид, что забыл о нем, но в то же время не пытается использовать дружбу и доверие в своих интересах».
Маджиде поднялась с земли и быстро зашагала к дому. Бедри мог уже вернуться и не застать ее. Но что заставляло ее спешить домой - новости, которые должен был принести Бедри, или он сам? Бедри пришел лишь на следующий день около полудня. Маджиде не спала почти всю ночь. За все время ее жизни с Омером она впервые лежала в постели одна. Маджиде не решилась залезть под одеяло и легла, не раздеваясь. Время от времени она забывалась. Но от малейшего шороха или шума на улице просыпалась и тревожно вслушивалась. Под утро она наконец заснула и проспала около часа.
Проснулась Маджиде от громкого крика: женщина в окне напротив звала зеленщика. С этого момента ожидание превратилось в пытку. Для того чтобы убить время, она устроила генеральную уборку. Перетряхнула скатерти, перемыла всю посуду на кухне, переложила белье на полках в зеркальном шкафу. Долго думала о чем-то, держа в руках рубашки и носки Омера. Расхаживала по комнате - от окна к двери и обратно. Потом забралась на стол и тряпкой стряхнула пыль с абажура. Снова подошла к окну и, высунувшись до пояса, оглядела улицу.
