Джейн Остен - Сэндитон
– Если Вы сможете рисовать их в день сбора, то у нас будет возможность точно передать их природный цвет.
– А, возможно, через несколько дней, если будет достаточно тепло, я смогу сама спускаться к берегу, – воскликнула мисс Лэмб. – И тогда смогу смешивать краски прямо на месте.
Оба они были так увлечены своими планами и разговором о водорослях, что именно Шарлотте пришлось стоять у окна и высматривать, когда появится мисс Диана. И только через десять минут, когда она увидела ее входящей в Номер Четыре, ей удалось уговорить Артура пойти с ней.
Глава 25
Мистер Паркер был в приподнятом настроении, когда все сели за стол и едва сдерживал нетерпение, ожидая пока Морган покинет комнату, чтобы огласить какой-то секрет, о котором он уже недвусмысленно намекал жене всё утро.
– Так вот, – начал он важно, как только вышел дворецкий. – У меня есть кое-что очень интересное для вас. Может быть, вы захотите угадать сами?
Миссис Паркер возразила, бросив тревожный взгляд на Шарлотту и предостерегающий – на мужа, сказав, что ей всё известно о его болтовне в течение последнего часа с Дианой и Сьюзен.
– Да, я был в комнате Номер Четыре, – признался мистер Паркер. – И все ее обитатели дружно гадали, почему это Сиднею потребовалось ехать в такую даль из Лондона всего лишь для того, чтобы принять участие в этой маленькой провинциальной Ассамблее. Артур говорит одно, Сьюзен – другое, а Диана, конечно, располагает самыми точными сведениями обо всем и пытается заставить всех остальных верить только ей. – При этом он искренне рассмеялся. – Нет, нет, это было бы просто восхитительно, если было бы правдой. – Здесь он многозначительно посмотрел на свою жену, как если бы они между собой уже обсуждали как раз эту версию, – но все мы знаем, что Диана та еще фантазерка.
Представляете, она уже поговорила с конюхом Сиднея и узнала, что он даже не намерен переночевать здесь? Джон сказал, что они отъезжают в Лондон сразу после Ассамблеи. Он уже заплатил таможенные сборы, чтобы не терять времени и не будить привратников на обратном пути. Всю ночь в дороге! Они даже заранее оплатили расходы на почтовых лошадей, а к девяти часам в Кройдоне их будут поджидать собственные лошади Сиднея, для последнего перегона. Джон говорит, что они должны прибыть в Лондон к полудню, чтобы успеть на какое-то заседание, которому Сидней придает большое значение. И, конечно, Диана настаивает, что только ее версия способна объяснить, почему он должен был преодолеть такой длинный путь из-за одного единственного вечера.
– Я думала, вы уже решили, что предположения Дианы вообще не стоит обсуждать, – вмешалась миссис Паркер, по-видимому, снова начиная нервничать. – Ты сказал, что у тебя есть что-то интересное для нас.
– В самом деле, в самом деле, – воскликнул ее муж, потирая руки. – Потому что я знаю то, что не известно Диане, так как на обратном пути заглянул к Сиднею в гостиницу. Мой план состоял в том, чтобы по возможности попытаться вытянуть из него правду. Так вот, сначала он отказывался говорить мне что-либо. Вы ведь знаете его уловки. Он смеется, шутит и старается уйти от ответа, когда ему задают вопрос в лоб. Поэтому я самым серьезным образом дал ему понять, что я озабочен создавшейся ситуацией: эти слухи, которые распускает Диана, ему не стоит поощрять. И вообще всё это никуда не годится. Он согласился со мной и попросил сохранить наш разговор в тайне. Но думаю. Что он не стал бы возражать, если бы обо всем узнали близкие ему люди, все мы – его семья.
– Если это секрет, – сказала миссис Паркер, – то, может, лучше и не рассказывать нам.
К этому времени и Шарлотте очень захотелось узнать, в чем же состоит этот загадочный секрет Сиднея. В ее сознании проносились самые невероятные предположения. И хотя она уже не могла вынести возникшую напряженную паузу, ожидая узнать, сообщат ли этот секрет при ней, но продолжала очень медленно разрезать яблоко на все более тонкие дольки, стараясь продемонстрировать своё полное равнодушие к Сиднею и всему, что с ним было связано.
– О! Что касается этого, то Сидней сказал мне, что я могу без сомнения рассказать об этом всем. Он сказал: «Пусть Сьюзен и Диана продолжают думать, что им заблагорассудится, однако я считаю, что у тебя и у Мэри совершенно иное мнение и она немного успокоится, если ты сообщишь ей действительную цель моего визита в Сэндитон сегодня».
Если мистер Паркер точно цитировал слова своего брата, размышляла Шарлотта, то в этом разрешении Сиднея не упоминалось ее имя. И, судя по ряду красноречивых взглядов, которыми обменялись супруги, она поняла, что именно этот вопрос безмолвно обсуждался между ними. Наконец, решительно кивнув последний раз своей жене, мистер Паркер торжественно произнес:
– Когда я выбирал дату проведения нашей Ассамблеи, то едва ли сознавал ее важность для друга Сиднея, мистера Бруденалла. Но Сидней только что поблагодарил меня за этот точное попадание и восхитился моим невероятным чувством времени. Если бы он сам выбирал день для нашей Ассамблеи, он назначил бы ее проведение только на сегодня. При этом, как он говорит, его единственным желанием было бы отвлечь своего друга от его страданий и помочь ему пережить этот вечер по возможности безболезненно. Сидней сказал мне, что именно сегодня – дата бракосочетания кузины Генри Бруденалла.
Чтобы не рассмеяться Шарлотта снова с еще большей сосредоточенностью начала резать яблоко. Для доверчивого мистера Паркера такое объяснение могло показаться совершенно правдоподобным. Такая преднамеренная лесть брата относительно случайного выбора столь важной даты окончательно перевесила чашу весов в его пользу. Однако эта свадьба стала таким бесконечным событием, что Шарлотта впервые усомнилась в том, что она когда-либо была на самом деле. Теперь ей стало совершенно ясно, почему Сидней намеренно пропустил ее имя, разрешая поведать эту тайну семье.
– Итак, теперь тебе ясно, Мэри, – бодро добавил мистер Паркер, – как легко, в конце концов разрешилась эта загадка. Как раз это я и пытался сообщить тебе утром. Я всегда знал, что правда за нами, и она более прозаична, чем фантастические идеи Дианы. И, знаешь, забота Сиднея о его друге выше всяких похвал, он так сердечно благодарил меня за то, что я, организовав Ассамблею, дал ему прекрасный предлог для приезда в Сэндитон, иначе мистер Бруденалл мог расстроиться, узнав, что всё это из-за него. Шарлотту едва ли можно было упрекнуть в том, что она, как Диана, придумала себе другую более серьезную причину для приезда Сиднея в Сэндитон. Она не хотела больше думать об этом и в глубине души симпатизировала Сиднею в его стремлении ввести своих неугомонных родственников в заблуждение. Вероятно, это было его любимым развлечением еще с детства. Он постоянно вынуждал братьев и сестер вести бесполезные споры, когда придумывал одну историю за другой и с удовольствием наблюдал, как они последовательно попадали в расставленные им ловушки.
Если это помогало приводить в замешательство его семью, Шарлотта даже была готова простить его за этот обидный флирт. Эти беспечные, веселые знаки внимания к ней… к чему в сущности сводились они, если рассуждать разумно? Ничего, кроме легкой дружеской интрижки. И она действительно была бы наивной дурочкой, вообразив, что это что-то значило. Наверное, ей не стоило винить Сиднея за то, что она полюбила его задолго до того, как он решил с ее помощью подразнить несносную Диану. Ее пылкие чувства теперь осложняли этот забавный розыгрыш и явно не входили в планы Сиднея. Она замечала, что именно ее поведение, а не уловки Сиднея, вызывали беспокойство миссис Паркер. И с твердой решимостью сохранять благоразумие и уверенность в себе весь этот вечер, она поднималась по лестнице, чтобы одеться к Ассамблее.
Спустя час, спускаясь из своей комнаты по лестнице в гостиную, она невольно услышала разговор мистер и миссис Паркер, которые всё еще продолжали переживать из-за ее безрассудства.
– Дорогая Мэри, успокойся, – услышала Шарлотта голос мистера Паркера и остановилась на первом пролете лестницы. – Поверь, мне известно больше. И я знаю, что всё сделал правильно. Мисс Хейвуд – благоразумная девушка, но она не знает Сиднея так хорошо, как мы. Эта его веселость часто бывает неуместной. Хорошо бы дать ей понять, что его озабоченность в этот вечер касается вовсе не ее, а несчастного мистера Бруденалла. Надеюсь, что она поняла мой намек о том, что она не должна слишком серьезно относиться к ухаживаниям Сиднея. Теперь мне совершенно ясно, что он просто дразнит нашу целомудренную Диану.
– Все это так, но догадывается ли об этом мисс Хейвуд? – вздохнула миссис Паркер. – Он должен побеспокоиться о том, чтобы не ввести в заблуждение нашу гостью, так же как и свою сестру. Кроме того, из рассказа Артура, ты теперь знаешь о бесцеремонной манере его ухаживаний. Сидней так настаивал, чтобы она позволила ему сопровождать ее к чайным комнатам. Сьюзен рассказывала о том, что дважды обращалась к мисс Хейвуд за столом и трижды на Террасе и ни разу не получила от нее ответа. Это подтверждает мои опасения больше, чем все остальное. Даже самых благоразумных девушек можно сбить с толку такими откровенными ухаживаниями. О, я уверена, что Сидней не задумал ничего дурного, но действительно очень плохо то, что он ведет себя столь беспечно.
