Оскар Уайльд - Портрет Дориана Грея
Вдруг извозчик резко остановил кэб у начала какого-то темного переулка. За крышами и ветхими дымовыми трубами невысоких домов виднелись черные мачты кораблей. Клубы белого тумана, похожие на призрачные паруса, льнули к корабельным реям.
— Мне сдается, это где-то здесь, сэр, — хрипло проговорил извозчик через стекло.
Дориан встрепенулся и окинул улицу взглядом.
— Да, это здесь, — ответил он и, поспешно выйдя из кэба, дал извозчику обещанный второй соверен, затем быстро зашагал по направлению к набережной. Кое-где на больших торговых судах горели фонари. Свет их мерцал и дробился в лужах. Сияющий красными огнями океанский пароход загружался углем, собираясь в далекое плавание. Скользкая, блестящая мостовая была похожа на мокрый макинтош.
Дориан пошел налево, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что никто за ним не следит. Через семь-восемь минут он добрался до ветхого домика, вклинившегося между двумя захудалыми фабриками. В окне верхнего этажа горела лампа. Дориан остановился и постучал в дверь. Стук был условный.
Через минуту он услышал шаги в коридоре, и вслед за тем забренчала снимаемая с крючка дверная цепочка. Дверь тихо отворилась, и он вошел, не сказав ни слова приземистому тучному человеку, который отступил во мрак и прижался к стене, давая гостю дорогу. В конце коридора висела грязная зеленая занавеска, заколыхавшаяся от порыва ветра, залетевшего с улицы через открытую дверь. Отдернув занавеску, Дориан вошел в продолговатое помещение с низким потолком, похожее на третьеразрядный танцкласс. На стенах горели газовые рожки, их резкий свет тускло и криво отражался в засиженных мухами зеркалах. Над газовыми рожками рефлекторы из гофрированной жести казались дрожащими кругами огня. Пол был усыпан ярко-желтыми опилками со следами грязных башмаков и темными пятнами от пролитого вина. Несколько малайцев, сидя на корточках у топившейся железной печки, играли в кости, болтали и смеялись, скаля белые зубы. В углу он увидел какого-то матроса, который сидел, навалившись грудью на стол и положив голову на руки, а у безвкусно размалеванной стойки, протянувшейся вдоль всей стены, две изможденные женщины поддразнивали старика, который был занят тем, что брезгливо чистил щеткой рукава своего пальто.
— Ему все чудится, будто по нему ползают рыжие муравьи, — сказала одна из женщин проходившему мимо Дориану и рассмеялась. Старик испуганно посмотрел на нее и захныкал.
Из дальнего конца комнаты небольшая лестница вела в полутемное помещение. Дориан торопливо поднялся по трем расшатанным ступенькам и вошел внутрь. Его встретил тяжелый запах опиума. Он глубоко вдохнул, и ноздри его затрепетали от удовольствия. В глубине комнаты светловолосый молодой человек, склонившись над лампой, закуривал длинную тонкую трубку и, когда вошел Дориан, взглянул на него и неуверенно кивнул головой.
— Так вы здесь, Адриан?
— Где же мне еще быть? — последовал вялый ответ. — Со мной теперь никто из прежних знакомых и разговаривать не хочет.
— А я думал, вы уехали из Англии.
— Дарлингтон палец о палец не ударит для этого. А вот братец мой наконец уплатил по векселю… Джордж тоже меня знать не хочет… Ну да все равно, — добавил он со вздохом. — Пока у меня есть эта травка, никакие друзья не нужны. Да и слишком их у меня было много.
Дориан поморщился и обвел взглядом жалкие фигуры, в самых нелепых и причудливых позах лежавшие на рваных матрацах. Судорожно заломленные руки, разинутые рты, тупо уставившиеся в пространство глаза — это зрелище словно гипнотизировало его. Ему хорошо были знакомы и муки того рая, в котором пребывали эти люди, и тот мрачный ад, что открывал им тайны неизведанного блаженства. Сейчас они чувствовали себя счастливее, чем он, ибо он был в плену у своих навязчивых мыслей. Воспоминания, точно страшная болезнь, разъедали его душу. То и дело ему казалось, что на него пристально смотрят глаза Бэзила Холлуорда. Как ни жаждал он поскорее забыться, ему не хотелось здесь оставаться. Присутствие Адриана Синглтона беспокоило его. Хотелось уйти туда, где его никто не знает. Хотелось уйти от самого себя.
— Пойду в другое место, — сказал он после некоторого молчания.
— На верфь?
— Да.
— Но там, наверно, эта дикая кошка. Сюда ее теперь не пускают.
Дориан пожал плечами.
— Ну что ж! Мне до тошноты надоели женщины, которые чуть что — и влюбляются. Женщины, которые ненавидят, гораздо интереснее. Да и зелье там получше.
— Да нет, такое же.
— А я говорю — лучше. Пойдемте выпьем чего-нибудь. Мне сегодня хочется напиться.
— А мне ничего не хочется, — пробормотал Адриан.
— Все равно, пойдемте.
Адриан Синглтон лениво встал и пошел за Дорианом к буфету. Мулат в рваной чалме и потрепанном длинном пальто поставил перед ними бутылку бренди и две стопки. Женщины, стоявшие у стойки, тотчас же придвинулись к ним и попытались затеять с ними разговор. Дориан повернулся к ним спиной и что-то тихо сказал Синглтону.
Одна из женщин криво усмехнулась.
— Ишь какой он сегодня гордый! — фыркнула она.
— Ради бога, оставь меня в покое! — крикнул Дориан, топнув ногой об пол. — Чего тебе надо? Денег? На, возьми, но не вздумай больше со мной заговаривать.
Красные искорки вспыхнули на миг в мутных зрачках женщины, но тотчас погасли, и глаза ее снова стали тусклыми и безжизненными. Она тряхнула головой и с жадностью сгребла со стойки брошенные ей монеты. Ее подруга завистливо наблюдала за ней.
— Ни к чему это, — со вздохом сказал Адриан, продолжая разговор. — Я не стремлюсь вернуться туда. Зачем? Мне и здесь хорошо.
— Напишите мне, если вам понадобится что-нибудь. Обещаете? — спросил Дориан, помолчав.
— Не знаю, может быть.
— Ну, тогда прощайте.
— До свидания, — ответил молодой человек и, утирая платком запекшиеся губы, направился в конец комнаты.
Дориан с сожалением посмотрел ему вслед и пошел к выходу. Отодвигая занавеску, он услышал пьяный смех женщины, которой он дал деньги.
— Покидает нас это исчадие ада! — хрипло закричала она, икая.
— Не смей меня так называть, чертова кукла! — крикнул Дориан в ответ.
Она щелкнула пальцами и заорала ему вслед:
— А тебе хочется, чтобы тебя называли Прекрасный Принц, да?
Дремавший за столом матрос, услышав эти слова, вскочил и осоловело огляделся вокруг. Когда из прихожей донесся стук захлопнувшейся двери, он стремглав выбежал, словно за ним гнались.
На улице моросил дождь. Дориан Грей вышел на набережную и быстро зашагал вдоль реки. Встреча с Адрианом Синглтоном почему-то сильно взволновала его, и он спрашивал себя, прав ли был Бэзил Холлуорд, когда с такой оскорбительной прямотой сказал ему, что разбитая жизнь этого юноши — дело его, Дориана, рук. Он закусил губу, и ему стало грустно.
Хотя почему это его должно волновать? Жизнь слишком коротка, чтобы взвалить на себя еще и бремя чужих ошибок. Каждый живет, как хочет, и расплачивается за это сам. Жаль только, что так часто человеку за одну-единственную ошибку приходится расплачиваться так много раз. В своих расчетах с человеком Судьба никогда не считает, что с ней полностью расплатились.
Если верить психологам, бывают моменты, когда потребность совершить грех настолько овладевает человеком, что он не может этому противостоять. В такие моменты и мужчины, и женщины полностью теряют волю. Как автоматы, идут они навстречу своей гибели. У них уже нет иного выхода, сознание их либо молчит, либо своим вмешательством только делает этот мятеж еще заманчивее. Ведь теологи не устают твердить нам, что самый страшный из грехов — это грех непослушания. Великий дух, предтеча зла, был изгнан с небес именно за мятеж.
Бесчувственный ко всему, стремясь лишь поскорее утолить жгучую жажду своей порочной души, Дориан Грей спешил по набережной, все ускоряя шаг. Но когда он уже нырнул в темный крытый проход, которым часто пользовался для сокращения пути к тому притону с дурной славой, куда он направлялся, кто-то сзади неожиданно схватил его за плечи и, не дав ему опомниться, прижал к стене, сильной рукой вцепившись ему в горло.
Дориан стал отчаянно сопротивляться и, сделав последнее усилие, оторвал от горла сжимавшие его пальцы. В ту же секунду щелкнул курок, и перед глазами Дориана блеснул револьвер, который тут же был направлен ему в лоб. Он смутно видел в темноте стоявшего перед ним невысокого, коренастого мужчину.
— Что вам от меня надо? — спросил Дориан, задыхаясь.
— Стой тихо! — скомандовал незнакомец. — Попробуй только шевельнуться — и я тебя пристрелю.
