Кан Кикути - Портрет дамы с жемчугами
– Нисколько! – ответила Минако, но уже не так беспечно и весело, как она ответила бы накануне. При этом сердце у нее взволнованно забилось.
– Я хочу ваять с собой одного скромного студента. В случае необходимости он поможет нам.
О студенте госпожа Рурико говорила таким тоном, словно речь шла о маленьком мальчике. При слове «студент» сердце Минако заколотилось еще сильнее от какого-то неизъяснимого беспокойства и ожидания счастья,
Поездка в Хаконэ
– Счастливого пути!
Сопровождаемый пожеланиями слуг и служанок автомобиль с Минако и госпожой Рурико помчался по дороге. Было десятое июля. Утро выдалось ясное и солнечное. Предшествующие дни тоже были сухими и жаркими. В окна машины дул прохладный ветерок, но белые пухлые облака предвещали знойный полдень.
Минако сидела рядом с госпожой Рурико на заднем сиденье. На переднем, тесно прижавшись друг к другу, ехали их любимые служанки. После разговора с мачехой о поездке в Хаконэ мысль о юноше ни на минуту не покидала Минако. Но госпожа Рурико до самого дня отъезда больше не заговаривала о нем, и Минако загрустила, решив, что мачеха раздумала его приглашать, а спросить у нее об этом стыдилась.
Когда они проезжали мимо парка Хибия, Минако наконец решилась:
– Кажется, вы собирались пригласить в Хаконэ какого-то студента?
– Да-да… Нужно было познакомить вас с ним… Вы ведь еще незнакомы?
– Нет, незнакома.
– Он лицеист. Иногда в гости являлся в форме. Может быть, вы видели его?
– Нет, не видела.
– Его фамилия Аоки, – очень спокойно произнесла госпожа Рурико.
– Аоки-сан! – удивленно повторила Минако. – Но разве это не он умер недавно?
Даже Минако знала по слухам о трагической гибели какого-то Аоки, одного из поклонников ее мачехи.
– Нет, – ответила госпожа Рурико, – умер его старший брат, он учился на филологическом отделении Императорского университета.
Наконец-то Минако узнала, кто этот юноша, лишивший ее покоя, и сердце ее тревожно забилось при мысли о том, что, по крайней море, целый месяц ей предстоит провести с ним под одной крышей. Это и радовало и пугало Минако.
Ничего не подозревавшая госпожа Рурико посмотрела на часы. «Ровно девять, Аоки-сан, наверное, уже там!»
Юноша должен был встретить их на вокзале. Через каких-то две-три минуты Минако увидит его. Девушка призвала на помощь всю свою решимость, чтобы окончательно не смешаться. Но не успела она собраться с сила» ми, как машина, которой не было никакого дела до ее переживаний, подкатила к громадному зданию вокзала.
Несколько молодых людей сразу отделились от толпы й окружили госпожу Рурико.
– Мы пришли проводить вас! – хором заговорили они.
– Ах! Как вы узнали? – с легким удивлением воскликнула госпожа Рурико.
– От нас ничего нельзя скрыть, – со смехом отвечали молодые люди. – Нашему информационному бюро все известно заранее, каждый ваш шаг, – пошутил господин в визитке, похожий на дипломата.
– Просто поразительно, Кояма-сан! Наверняка у вас есть тайный осведомитель, – со смехом ответила госпожа Рурико.
– Еще бы! Вам следует остерегаться даже собственных служанок!
– В таком случае вам должно быть известно, куда мы едем?
– Разумеется! Вы едете в Хаконэ, не правда ли? Мы даже знаем, в какой гостинице вы остановитесь! – добавил длинноволосый молодой человек в черном пиджаке из альпага, с пышным, повязанным в виде банта галстуком, с виду художник.
– Кто ж это ставит вас обо всем в известность? – озадаченно воскликнула госпожа Рурико, хотя по лицу ее не было заметно, что она сильно огорчена. Сегодня госпожа Рурико была особенно привлекательна в своем зеленовато-голубом платье европейского покроя, подчеркивавшем ее стройную фигуру. Из-под шляпы, украшенной перьями, виднелись черные как смоль волосы. С белой шеи спускалось на грудь ожерелье из крупного жемчуга, словно символ самой госпожи Рурико [54]. Даже Минако, успевшей привыкнуть к своей мачехе, госпожа Рурико казалась сегодня красивой, как никогда. Ни один пассажир не прошел мимо, чтобы не задержать на ней взгляд, хотя все спешили купить билет и сдать вещи в багаж. Минако скромно стояла в сторонке. Аоки среди молодых людей не было, и Минако испытывала не то разочарование, не то облегчение. Менаду тем число провожающих увеличивалось, но Аоки по-прежнему не показывался. На Минако никто не обращал внимания, если не считать тех двух-трех человек, которые слегка поклонились ей.
– Нам еще кое-что известно! – робко произнес спустя некоторое время молодой человек в черном костюме.
– Что же именно? Говорите, пожалуйста! – скорее приказала, чем попросила госпожа Рурико, очаровательно улыбаясь.
– Вы разрешаете?
– Разумеется!
Улыбка не сходила с ее лица.
– Хорошо, я скажу! Говорят, что с вами едет Аоки-кун.
– Ну, что, госпожа, попались?
Все улыбались в шутили, однако чувствовалось, что они слегка ревнуют.
– Нехорошо так, госпожа! Вы же сами говорили о равных возможностях, а братьям Аоки всегда выказывали особое расположение, – тоже будто в шутку запротестовал дипломат Кояма.
– Это неправда! Ведь у Аоки-сан еще не кончился траур по старшему брату.
Минако была поражена: как может ее мачеха, такая ласковая и добрая, отрицать то, о чем недавно сама говорила, с легкостью обманывать всех этих людей!
– Траур – понятие старомодное и вам не к лицу, – иронически заметил молодой человек, похожий на художника. – Да и потом, траур нисколько не помешает Аоки-сан, напротив. Душа его покойного брата возрадуется на небесах, узнав, что Аоки поехал с вами. Ведь чувство Аоки Дзюна к вам было сродни помешательству.
По лицу госпожи Рурико пробежала тень, но оно тотчас же вновь засияло улыбкой.
– А-а, говорите, что вам угодно! Но Аоки-сан не поедет с нами! Вот вам прекрасное доказательство: его до сих пор еще нет.
– Это не может служить доказательством, госпожа! Не исключено, что он появится перед самым отходом поезда, и, прежде чем мы опомнимся от удивления, поезд тронется. Вы любите подобные шутки! – подал голос господин в пальто, лет тридцати с лишним, самый старший из всех.
– Зачем вы так говорите, Томита-сан! Я могла бы, если бы хотела, пригласить Аоки-сан открыто, не то что вы, которые берете с собой на курорт девиц из Акасаки [55].
Сказанные весьма кстати слова госпожи Рурико вызвали дружный хохот.
– Оставим Локи-сан в покое, – с каким-то грустным смехом произнес господин Томита. – Я тоже собираюсь в Хаконэ. Вы разрешите навестить вас там?
Все с той же пленительной улыбкой госпожа Рурико ответила тоном, не терпящим возражений:
– Нет, нынешнее лето я решила провести в одиночестве. Есть у кого-то такие стихи: «Я отрекся от всяких любовных утех. Прелесть белого цветка заключается в его белизне». Вот и я хочу немного отдохнуть от светской жизни.
– Кстати, госпожа, не окажется ли этим белым цветком брат Аоки? – спросил дипломат Кояма.
– Ах, до чего вы назойливы! Давайте договоримся, если Аоки-сан сейчас появится здесь, я всех вас приглашу в Хаконэ. Но видите, уже пускают на перрон, а его что-то не видно!
Госпожа Рурико стала торопить Минако и служанок, и все вместе они направились к турникету. Молодые люди последовали за ней, словно муравьи, липнущие к меду. Госпожа Рурико села в поезд, а Аоки все не показывался, и молодые люди уже склонны были поверить ее словам.
Перед самым отходом поезда Кояма, смеясь, сказал:
– Хватит спорить о том, пригласили вы его или нет. По крайней мере, в настоящий момент он не едет с вами.
– Потерпев поражение, вы все еще пытаетесь наступать! – обворожительно улыбнулась госпожа Рурико.
Минако совершенно была сбита с толку. По словам мачехи, Аоки должен был встретить их на вокзале, но теперь мачеха это решительно отрицала. И действительно, юноша так и не появился.
– Вот видите! Ваши подозрения оказались безосновательными! – высунувшись из окна, крикнула госпожа Рурико молодым людям, желавшим ей счастливого пути. – До чего же надоедливые! Явились на вокзал, словно мы бог весть куда уезжаем!
Госпожа Рурико, казалось, оправдывается перед Минако. Она заметила, что девушка чем-то расстроена, но, ни о чем не догадываясь и желая развеселить ее, спросила:
– Что думает Мина-сан об этих мужчинах, так называемых искателях приключений, которые постоянно охотятся за женщинами?
Минако молчала. Она не презирала обожателей своей мачехи, но они ей не очень-то нравились.
– Вы, надеюсь, ни за одного из них не вышли бы замуж. Мужчина должен быть мужчиной и Не зависеть от женщины! Только такой мужчина может быть в жизни надежной опорой. Не правда ли?
Минако хотела было согласиться с мнением мачехи, но, подумав о том, что Аоки тоже является одним из таких искателей приключений, промолчала.
