Джейн Остен - Сэндитон
– Но, по-моему, мистер Паркер очень осмотрительный?
– Сидней – осмотрительный? Что Вы, совсем нет. Помню, он однажды сказал мне: «Реджинальд, мы живем в безрассудном веке. Те из нас, кто как ты, спокойно сидит на своем капитале, в итоге лишатся его. Нас ждут трудные времена и все мы должны научиться идти в ногу с ними». После этих слов, он стал уговаривать меня вложить средства в паровые двигатели. А теперь он совсем потерял голову из-за этого газового освещения, и совершенно не замечает насмешек и критики по этому поводу. О, Сидней так обожает рисковать, – сказал Реджинальд и вдруг замолчал, задумавшись, – То есть, – продолжал он, – любит рисковать только в некоторых случаях. Например, когда я собирался вложить капитал в развитие Сэндитона, которым так увлечен его страший брат, Сидней стал отговаривать меня. «Зачем рисковать деньгами здесь? – недоумевал он, – Сэндитон – даже для меня слишком азартная игра. С какой стати тебе ввязываться в это дело? Приморские курорты полностью зависят от моды, а мода – от вкусов. Кто может предсказать определенно, как все это обернется?» И был прав, наверное. Он сказал, что его брат сделал Сэндитон своим хобби и сочетает коммерцию с удовольствием, что неплохо лично для него, но вряд ли это подходящее для стороннего вкладчика… Простите, мисс Хейвуд, что-то я всё о деньгах, да о деньгах. Вам это, наверное, совершенно, не интересно. Вы просто останавливайте меня, когда Вам наскучит мой рассказ. Все мои друзья поступают так. Я не обижаюсь.
– Мне совсем не скучно, – возразила Шарлотта, которая внимательно слушала его и старалась не пропустить ни одного из откровений Реджинальда. И хотя ей было ясно, что он любит поговорить, были бы благодарные слушатели, но сейчас он был для нее очень интересным собеседником. И хотя порой мистер Каттон, как кузнечик, резво перескакивал с одной темы на другую, Шарлотта с интересом следила за причудливой траекторией полета его мысли и по многим, казалось бы, незначительным намекам узнала за время этой утренней прогулки гораздо больше о характере Сиднея, чем он сам рассказал ей за целую неделю.
Там, где Сидней обычно уходил от ответа или и шутил, Реджинальд, наоборот, одним или двумя словами выражал своё мнение. Правда, Шарлотта иногда сомневалась в том, что он думает о том, что говорит, так как часто его фразы обрывались на полуслове или вели в никуда. Когда ей было не совсем понятно, что он хотел сказать, она прерывала его вопросом, но вместо ответа он вдруг замолкал с таким забавным выражением лица, что, казалось, он снова взболтнул что-то лишнее, потом громко смеялся над собой и начинал бойко рассуждать о чем-то другом.
Так узнав, что он идет не просто на прогулку вдоль берега, а включен в группу по сбору морских водорослей, Реджинальд громко воскликнул:
– Боже мой! Что они все с ума сошли? Кто пойдет собирать эту скользкую дрянь? Мисс Хейвуд, я знаю, Вы шутите?
Она ответила ему, что, по крайней мере, трое собирателей настроены вполне серьезно, посмеялась над его недоверчивостью и попыталась несколько смягчить его гибельную откровенность. Но он всё утро продолжал язвить по поводу этого странного развлечения, наотрез отказался помогать Артуру вылавливать из моря водоросли и сначала игнорировал молчаливые мольбы девиц Бофорт обратить на них внимание. Он приударил за ними только тогда, когда понял, что в противном случае может угодить в цепкие коготки мисс Денхэм. Она была все время начеку, и в любой момент была готова присвоить его. Каждый раз, когда Артур отзывал Шарлотту в сторону присмотреть за его сохнущими полотенцами, носками и ботинками, Эстер всегда оказывалась рядом с Реджинальдом и уговаривала его присесть на «удобном валуне» или полюбоваться отливом в стороне от шумной компании, столпившейся вокруг новых образцов морских водорослей, которые нашел Артур и которые могли расти только у берега Сэндитона.
Но простодушный на вид Реджинальд, оказался не так прост и быстро ускользнул от мисс Денхэм, о коварстве которой его предупреждал «осмотрительный» Сидней. Шарлотту забавляло, как он вдруг начал страстно рассматривать последние найденные образцы водорослей, что позволяло ему защищаться от Эстер сразу с двух сторон «безобидными» мисс Бофорт. Артур в свою очередь был горд тем, что оказался единственным джентльменом, рискнувшим промочить ноги в это утру и преодолел свой хронический страх схватить простуду. К концу прогулки Реджинальд, наконец, сделал свой выбор между двумя сестрами Бофорт и полностью посвятил себя младшей из них – мисс Летиции; он наблюдал из-за ее плеча, как она старательно рисовала диковинные и сложные образцы водорослей, пытаясь передать их неповторимые оттенки. Летиция, потерявшая надежду найти достойных почитателей своего таланта в Сэндитоне, на этот раз оставила свой мольберт дома и теперь то и дело сокрушалась, что без мольберта у нее ничего не получается. Но Реджинальд галантно одобрял даже самые неудачные из ее набросков, вежливо настаивая на том, что они кажутся ему совершенной копией водорослей. И, хотя никто больше с ним не соглашался, мисс Летиция была достаточно польщена и усердно продолжала делать наброски.
Шарлотта, тем временем, опекала неуклюжего и трогательного Артура. Выжимая его полотенце, вручая ему сухие носки и комментируя его находки, она чувствовала, что таким образом благодарит его за доверие, которое он всегда внушал ей.
Но все мысли Шарлотты были заняты в это утро исключительно Сиднеем, о котором она узнала много нового. Самым интересным ей показалось ироничное замечание Ридженальда. «Сидней – осмотрительный? Что Вы, совсем нет», – эти слова снова и снова звучали у нее в памяти, впрочем, как и фраза самого Сиднея: «Осмотрительность и мисс Хейвуд, неплохо уживаются вместе». Все, что касается Сиднея, теперь выглядело в ином свете! Невнимательность к друзьям, легкомыслие, ограниченность и непредусмотрительность – она уже больше не могла упрекнуть его в этом. Теперь она уже больше не сомневалась, что он действительно серьезно заботился о некоторых людях. Но стал ли ей более понятен его характер? Она мечтала поскорее остаться в одиночестве, чтобы еще раз в деталях вспомнить весь свой разговор с Реджинальдом. Поэтому, как только Артур снова обрел опеку своих сестер, Шарлотте сразу захотелось вернуться в свою комнату, раскрыть шкатулку из ракушек, перечитать письмо Сиднея и обдумать все, что она слышала о нем в тот день.
– Ах вот Вы где, – вдруг услышала она за спиной бодрый голос мистер Паркера, когда поднималась по лестнице. – Теперь мне нужны ваши замечания… и мнение Мэри о том, что я только что написал о Сэндитоне. Факты, только упрямые факты – вот все, что я изложил здесь. Абсолютно никаких преувеличений. Ваш покорный слуга написал, что в Сэндитоне есть великолепные залы для концертов и балов, но не стал, как бриншорцы, нескромно заявлять, что у нас подобные мероприятия проходят каждые две недели. Вы знаете, я не верю, что в Бриншоре каждые две недели проходят Ассамблеи. Они хотят, чтобы это было так, но желаемое не всегда соответствует действительности. Я в этом труде только претендую на то, что мы проводим Ассамблею иногда. И это очень разумно. Разве вы не согласитесь? На самом деле, я верю, что немедленно приступлю к организации одной такой Ассамблеи. Как только нам удастся организовать в этом сезоне одну Ассамблею, можно будет смело заявлять, что у нас периодически проводятся Ассамблеи. Я начну этим заниматься сегодня же: следует определить, на сколько пар мы можем рассчитывать; сколько потребуется билетов, свечей, стульев, музыкантов и так далее и тому подобное. О, конечно, нас ждет немало приятных хлопот, но, смею сказать, что мы можем организовать все это очень быстро. Итак, я напишу Сиднею, что мы намерены организовать одну из наших периодических Ассамблей! Это заставит его не задерживаться в Лондоне. Сидней никогда не может устоять перед любым развлечением. Такой уж он непоседа. Ну, хорошо. Мисс Хейвуд, у Вас сейчас будет время, чтобы прочитать мои записки о Сэндитоне? Я могу тотчас принести их из моего кабинета. Хотя нет, все же я думаю, будет лучше, если я сначала дам их прочитать Мэри. Это самое лучшее, что мне могло прийти в голову. Она сегодня целый день трудится в оранжерее и ей, должно быть, очень нужен какой-нибудь предлог, чтобы уйти оттуда. Я пойду и развею ее тоску.
И с этой счастливой мыслью, мистер Паркер отправился надоедать своей любезной супруге, оставив Шарлотту в раздумьях и в новых сомнениях относительно его благоразумия.
Глава 23
Как только мистер Паркер принял отчаянное решение провести в Сэндитоне Ассамблею, то сразу забыл о своих прежних возражениях. Полный энергии и энтузиазма он сам назначил дату проведения бала: четверг, 27 августа. За обедом в кругу семьи он живо представлял себе, как чинно нанимает музыкантов, заказывает свечи, арендует дополнительные стулья для многочисленных гостей и даже прибросил примерную стоимость званого ужина. Протесты супруги в этот волнительный момент не касались его. Он не слышал разумных доводов миссис Паркер о том, что у нее совсем нет времени на организацию Ассамблеи, одна неделя – слишком короткий срок для подготовки бала и что в Сэндитоне на него никто и не придет.
