Агата Кристи - Пропавшая весной
Это были самые счастливые недели, подумал он. У него появилась возможность повидаться с Уиткинсом и с Миллзом, они все вместе провели чудесный вечерок у Харгрейва Тейлора. Не так уж много друзей у него осталось. А в воскресенье он устроил для себя пикник, далеко уйдя по тропе за холмы. Кухарка приготовила ему отличный обед, слуга все разложил по судкам, завернул в салфетки и уложил в корзину. Он сидел на зеленом склоне холма и с наслаждением поедал вкусную снедь, не торопясь, как он любил, а потом дремал или читал книгу, время от времени подливая в стакан шипучей содовой воды из сифона, стоявшего рядом в траве. Придя домой, он немного отдохнул, потом закончил работу, которую брал с собой на воскресные дни, и наконец, покончив со всеми делами, закурил трубку и сел в кресло у пылающего камина, чувствуя себя одиноким и счастливым, наслаждаясь компанией лишь единственного гостя, сидевшего напротив, – образом Лесли, созданным его фантазией.
Да, это была воображаемая Лесли. Но, может быть, где-то недалеко от него находилась и настоящая, реальная Лесли?
И пусть вовек не увядает лето…
Он взглянул на дрожавший в руках договор об аренде. «…а также обязан всеми способами улучшать вверенное ему хозяйство и соблюдать все правила землепользования».
«Да наверное, я и в самом деле настоящий законник. – подумал он. – Еще бы, ведь я процветаю.»
Он с грустной улыбкой посмотрел на бумаги, которые держал.
Да, фермерство в наши времена стало самым неблагодарным делом, подумал он.
«Господи! Как я устал!» – подумал он.
Давно он так не уставал.
В эту минуту отворилась дверь, и вошла Джоанна.
– Родни! – строго сказала она. – Опять ты читаешь в темноте!
Она потянулась над ним, овеяв теплом своего тела, и включила торшер. Он с благодарной улыбкой посмотрел на жену.
– Дорогой, ты порой бываешь такой глупый! Сидишь в темноте и портишь глаза, когда стоило лишь протянуть руку и щелкнуть выключателем!
Джоанна обошла вокруг и села в кресло напротив. – Не знаю, что бы ты без меня делал!
– Наверняка погиб бы, раздавленный бременем дурных привычек, дорогая, – усмехнулся он.
Он посмотрел на нее и снова улыбнулся доброй, насмешливой улыбкой.
– Ты помнишь, – сказала Джоанна, – как тебе однажды взбрела в голову мысль отказаться от предложения твоего дяди Генри и вместо этого заняться фермерством?
– Да, я помню, – ответил он.
– Теперь ты видишь, как я была права? – с превосходством и самодовольством посмотрела на него Джоанна. – Ты, наверное, в душе благодарен мне за то, что я не позволила тебе совершить эту большую глупость?
Родни посмотрел на нее, восхищаясь ее самоуверенностью и неведением, любуясь по-молодому гибкой ее фигурой, ее гладким, милым лицом, ее выпуклым, не тронутым морщинами глубоких раздумий лбом. Очаровательная, милая, впечатляющая…
«Все-таки Джоанна была мне очень хорошей женой!»– подумал он.
– Конечно, дорогая! Я очень рад этому, – ласково улыбнувшись, произнес он.
– Всех нас иногда осеняют сумасшедшие идеи! – произнесла она.
– Даже тебя! – спросил Родни.
– Он спросил это в шутку, но тут же осекся, заметив, как сердито нахмурилось ее лицо. По лицу Джоанны пробежала тень, словно порыв ветра сморщил гладкую поверхность пруда.
– Иногда у каждого из нас сдают нервы, – сказала Джоанна.
Родни удивился.
– Ты знаешь, я так завидую тебе, что ты посмотрела Ближний Восток собственными глазами, – сказал он, чтобы сменить тему разговора.
– Да, мне было очень интересно. Но жить в таком местечке, как Багдад, я бы не хотела, дорогой! – возразила Джоанна.
– Интересно, на что похожа пустыня? – задумчиво произнес Родни. – Я не видел пустыни ни разу в жизни. Наверное, это удивительное зрелище? Один песок до самого горизонта… Пустота, безмолвие и яркий свет ясного солнца… У нас в Англии такого не увидишь. Мне особенно нравится представлять себе солнечный свет в пустыне. Образ солнца в пустыне просто восхищает. Должно быть, при таком свете все становится ясным и отчетливым, не так ли? Мне хочется собственными глазами увидеть эту ясность…
– Я ненавижу пустыню! – резко оборвала его Джоанна. – Я ненавижу ее! Там одна лишь пустота и нет ни капли воды!
Она оглянулась вокруг лихорадочным, нервным взглядом. ««Словно перепуганное животное, которое ищет выход!»– подумал Родни.
Но тут же лоб Джоанны разгладился, она успокоилась..
– Эта обивка на кресле уже постарела и вся выцвела. Я обязательно закажу новую.
Родни непроизвольно поднял руку в протестующем жесте, но удержал себя.
В конце концов, почему бы нет? Обивка кресла действительно уже выцвела и из ярко-синей превратилась в бледно-голубую. А Лесли теперь уже никогда не сядет в это кресло. Лесли Аделина Шерстон навеки упокоена на церковном кладбище под тяжелой мраморной плитой. А адвокатская контора «Олдермак, Скудамор и Уитни» процветает. И фермер Ходдесдон пытается получить ссуду под вторую закладную.
Джоанна обошла гостиную, потрогала пальцем мебель, проверяя, нет ли где пыли, переставила книги в книжном шкафу, поправила безделушки на каминной полке. Да, подумала она, без нее тут некому было как следует распорядиться, и слуги, конечно же, совсем не убирали гостиную. Везде пыль, мусор, все разбросано…
– М-да, похоже, праздник окончился, – пробормотал себе под нос Родни.
– Что-что? – обернулась Джоанна. – Что ты сказал?
– Кто? Я? Ничего! – беззащитно посмотрел на нее Родии.
– Я же прекрасно слышала! – с раздражением сказала Джоанна. – Ты сказал, что праздник окончился! Ты, наверное, спишь на ходу. Тебе, наверное, приснилось, что у наших детей кончились каникулы им надо снова возвращаться в школу.
Джоанна строго посмотрела на него. Потом ее взгляд уперся в висевшую на стене литографию.
– Это еще что такое? Этого при мне не висело! – недовольно покачала она головой.
– Я купил эту картину в букинистической лавке Харли, – виноватым тоном, словно оправдываясь, произнес Родни.
– Вот как? – Джоанна с недоверием посмотрела на мужа. – Кто это?
– Коперник, дорогая, если ты помнишь астрономию…
– Какой он не похожий на себя! – удивилась Джоанна. – И дорого с тебя взяли?
– Сущие пустяки, – махнул рукой Родни. – Но главное не в этом...
А в чем, собственно говоря, главное? Может быть, главное в воспоминаниях?
«Знаешь, я почему-то подумала о Копернике…»
Он подумал о Лесли, о преступнике-муже, о том, что его постигло: пьянство, нищета, болезни, смерть.
«Бедная миссис Шерстон. Она прожила такую грустную жизнь!»
«Но сама Лесли вовсе не грустила! – подумал он. – Она с достоинством переносила бедность и нужду, труды и болезни. Она шла по жизни словно первопроходец по новым землям, пересекая бесконечные равнины, бурные реки, высокие горы…»
Родни задумчиво посмотрел на жену. Все-таки Джоанне приходится очень нелегко, подумал он. Но как она держится! Подвижная, легкая, никогда не унывающая, вечно чем-нибудь занятая… Все ей удается, любое деле горит у нее в руках! А как она выглядит! Да ей трудно дать больше двадцати восьми лет.
Неожиданно теплая волна жалости к жене нахлынула на него.
– Бедная, маленькая моя Джоанна! – с грустной улыбкой произнес он.
Джоанна с удивлением посмотрела на мужа.
– Почему бедная? – спросила она. – И потом, я совсем не маленькая!
– «Это я, бедная маленькая Джоанна…» – с грустной насмешкой повторил Родни их давнюю шутку, которую они любили повторять в молодости. – Рядом никого нет, и я совсем одинока!»
Но вместо улыбки, которую Родни ожидал увидеть, на лице Джоанны вдруг мелькнул ужас. Она бросилась к нему, крепко обняла, сжала руками.
– Я не одинока, задыхаясь, забормотала она. – Я не одинока. У меня есть ты!
– Да, да, дорогая, – сказал Родни, словно маленькую, гладя ее по голове. – Ты не одинока. У тебя есть я.
Но Родни знал, что он говорит неправду. Он думал совсем другое.
«Ты одинока, и такою останешься навсегда, – думал он. – Но, Боже, пусть она об этом никогда не узнает!»
Примечания
1
Около 21° по Цельсию
2
Официант, счет. (фр.)
3
разве нет? (нем.)
