Пэлем Вудхауз - Том 2. Лорд Тилбури и другие
Сколько Билл танцевал, он бы сказать не мог — ему казалось, что целую вечность. Время от времени музыка смолкала, они ненадолго возвращались к столику, чтобы через мгновение вновь устремиться на зов саксофонов. Когда Билл уже начал подозревать, что мощная фигура мисс Бум отлита из каучука, та неожиданно выразила желание отдохнуть. Они сели, и Билл, чувствуя, что, если упустит эту возможность, к следующей уже ничего не будет понимать от усталости, подался вперед.
— Рассказали бы вы мне о Слинсби, — взмолился он.
— Тебе это интересно? — игриво осведомилась мисс Бум.
— Очень.
— Тогда слушай хорошенько, — сказала мисс Бум. — Рассказываю!
Билл придвинул стул еще на несколько дюймов ближе и расплылся в улыбке, преданно глядя мисс Бум прямо в глаза. Та для затравки хлопнула его по ноющему плечу и начала.
3Мистер Хэммонд одернул жилет, который с последнего появления на людях загадочным образом съежился, и заинтересованно взглянул через перила на праздничную толпу.
— В нашей современной жизни нет ничего более символичного, — сказал он, — чем отношение порядочного круга к воскресному вечеру. Такие места, как это, — внешний и внутренний знак внешних и внутренних перемен в английской семье. Двадцать лет назад уважаемый семьянин вроде меня и помыслить не мог, чтобы выйти воскресным вечером из дома. Двадцать лет назад я бы проводил последние священные часы выходного дня под родимым кровом в окружении любящих домочадцев. Мы бы ужинали довольно жесткой холодной говядиной, довольно мокрым салатом, довольно клеклым яблочным пирогом, бланманже и очень большой, очень желтой головкой сыра. Затем мы бы пели псалмы или, в чуть менее строгой семье, играли в застольные игры с карандашиком и листком бумаги. То, что я здесь и с трудом перебарываю соблазн уронить сардинку на голову вот того лысого джентльмена, означает Поступь Прогресса. — Мистер Хэммонд подцепил на вилку кусок закуски. — Теперь, когда я изложил сии прозаические наблюдения, — сказал он, — давай вернемся к твоему прошлому появлению в этом месте. Как ты тут оказалась?
— Меня привел Билл. Он бывал здесь однажды с мистером Слинсби. Это лондонский управляющий мистера Параде на.
— Значит, Билл… — сказал мистер Хэммонд. — Ну что же, выкладывай.
Флик внимательно поглядела на дядю. Насколько разумно рассказывать ему все? Что она любит Билла, Билл любит ее, мало того, она обещала бежать с ним по первому его слову. Не лучше ли дядю пощадить? Конечно, приятнее было бы открыться, И дядя ее не выдаст, но ему это будет стоить душевного спокойствия. Нет, ни за что!
— Я встретила его на следующий день после того, как ушла из дома. Ну, и поскольку я оказалась совсем одна, мы довольно много виделись.
— Ясно, — с сомнением произнес мистер Хэммонд.
— Мы частенько обедали вместе.
— Ясно.
Мистер Хэммонд начал скатывать хлебный шарик.
— Помнится, тогда, в саду ты сказала, что Уильям был предметом твоих девичьих грез. Очаровал ли он тебя и на этот раз?
— Он очень милый, — осторожно промолвила Флик.
— Надеюсь, ты не сказала, что некогда боготворила почву под его ногами?
— Когда мы встретились, Билл был влюблен в другую. Мистер Хэммонд явно обрадовался.
— А! — сказал он.
— Отчаянно и безнадежно, — быстро добавила Флик. — Держал дома двенадцать ее фотографий.
Мистер Хэммонд окончательно успокоился и с аппетитом принялся за жареного цыпленка.
— Должен признаться, Флик, — сказал он, — что ты сняла огромный камень с моей души. Может быть, ты порою подозревала, что я питаю к тебе отцовские чувства. Я — старая развалина и живу только ради…
— Кажется, ты сказал, что принадлежишь к молодому поколению.
— Неважно. Для целей моей речи я — старая развалина и живу только ради счастья моей золотоволосой доченьки.
— Вот бы я и вправду была твоя дочь! — с чувством сказала Флик.
— Чтобы крутить мной уж совсем как тебе вздумается? Тогда, наверное, да. Я тревожился о тебе, Флик. Я бы очень хотел, чтобы ты приняла правильное решение, и пришел к выводу, что такое решение — выйти за Родерика. Самый факт, что со временем он унаследует несколько миллионов фунтов, придает ему в моих глазах особенный блеск.
— Я не знала, что ты такой жадный! Если б я кого полюбила, меня не остановила бы его бедность.
— Смелые слова. Но не забывай, бедность — банановая кожура на пороге любви… Куда это ты смотришь так зачарованно?
Флик смотрела на кружащиеся пары. Когда дядя заговорил, она вздрогнула и отвела взгляд, но тут же стала снова смотреть вниз. Будь мистер Хэммонд наблюдательнее, он бы заметил, что глаза ее расширились и застыли, а уголки губ странным образом поджались; но он не имел обыкновения примечать мелочи. Мало того, сейчас он курил сигару, которую приобрел с некоторым сомнением, а она оказалась такого редкого качества, что привела его в мечтательно-отрешенное состояние духа.
— Я гляжу на танцующих, — сказала Флик.
—. Пропащие создания, — произнес мистер Хэммонд, угодно попыхивая сигарой.
Флик ложечкой чертила на скатерти иероглифы.
— Дядя Синклер, — сказала она наконец, — я думаю, молодые люди всегда любят девушек?
— Случается, — согласился мистер Хэммонд.
— Я хочу сказать, любят не какую-то определенную девушку, а… не знаю, как сказать. Наверное, есть мужчины, которые делают вид, что влюблены, и ведут себя так, будто действительно влюблены, и уверяют в этом, а сами проводят время с другими, и забывают тебя через день или два.
— Да, — отвечал мистер Хэммонд, — это довольно распространенное явление, если молодые люди не сильно изменились с моих дней. Постоянство — хрупкий цветок, который раскрывается лишь под солнцем зрелости. Конечно, — торопливо добавил он, — это не относится к Родерику. Он так не поступит.
— Я не о Родерике, — сказала Флик. Она чертила на скатерти очередной замысловатый узор, в уголках ее губ образовались маленькие складочки. — Думаю, ты прав.
— Насчет чего?
— Насчет разумного решения. Ну, то что ты назвал бы романтической любовью, довольно глупо, а главное — быть разумной.
— Во всяком случае, я так считаю. Хотя ты не можешь пожаловаться, что Родерик недостаточно романтичен. Да он дышит романтикой. Посмотри на его галстуки!
— Дядя Синклер, будь вы девушкой, вы бы вышли за человека, которому не можете доверять?
— О чем ты?
— Ну, если бы кто-то притворялся, что любит тебя, а сам бы встречался с другими… обедал с ними… танцевал… и, — Флик быстро взглянула через перила, — расплывался, глядя в их мерзкие рожи, — зловеще продолжала она. — Не почувствовал бы ты, что делаешь ошибку?
Мистер Хэммонд отечески похлопал ее по плечу.
— Не тревожься. Флик, — сказал он. — Родерик не такой. Будь он такой, я бы первый отсоветовал тебе за него выходить. От ненадежных людей лучше держаться подальше.
Глава XVIII ЧЕРНЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК
В наш поспешный век утро понедельника — самое тяжелое время. Именно тогда разнежившиеся за субботний вечер и воскресный день люди мучительно поеживаются при мысли о том, чтобы вновь взвалить на плечи бремя белого человека и тащиться на работу.
Однако мистер Слинсби, который на следующий день после встречи Билла и мисс Бум завтракал у себя, на Брэтон-стрит, не испытывал подобных чувств. Все было хорошо в этом лучшем из миров. Глаза его сверкали, сердце наполнялось покоем. Он ел почки с поджаренным хлебом и читал утренние газеты из сложенной рядом стопки.
Большинство людей за завтраком довольствуются одной газетой. Некоторые сибариты прочитывают две. Мистеру Слинсби приносили все утренние лондонские газеты. Ни один, даже самый скромный листок, не миновал этой внушительной стопки.
Однако чтение газет для него было отнюдь не праздным занятием. Мистер Слинсби разворачивал газету, мгновенно пробегал глазами и бросал на пол. Его интересовало одно — театральные рецензии. В прошлую субботу в «Бижу» прошла премьера новой комедии «Расскажи папочке», замечательной тем, что мистер Слпнсби финансировал ее в одиночку. Судя по сегодняшним, да и по воскресным газетам, он раскопал золотую жилу.
Мистер Слинсби дочитал последнюю рецензию и счастливо откинулся в кресле. Мечта всех алхимиков, вступающих на театральное поприще, — отыскать философский камень, поставить комедию, которая войдет в историю. Раз в двадцать лет такое случается: спектакль делает рекордные сборы в Лондоне и потом бесконечно идет в провинции. Судя по газетным откликам и по тому, как вела себя публика на премьере, мистер Слинсби осуществил эту мечту. Он закончил завтрак, неторопливо докурил сигару и позвонил, чтобы подавали автомобиль, — ехать в Сити.
