Рю Мураками - Токийский декаданс
— Ну, я надеюсь, все обошлось?
— Да, сейчас жена отвезла ее в больницу. Вот только ноги… У нее болтаются обе ступни. Поломала лодыжки. Кости в этом возрасте уже слабые и не могут восстанавливаться как у молодых. Как сказал доктор, они превращаются в крошку, как древесный уголь от удара молотом, и уже никогда не примут изначальную форму. И теперь я думаю о том, что ее все-таки придется положить в клинику, а рука невольно потянулась за бутылкой. Я никчемное существо!
— Не говори так!
— Сейчас есть хорошие клиники с полным уходом. Ты знаешь?
— Ну, мне попадались на глаза рекламные буклеты.
— Немного дороговато, но это не та сумма, которую бы я не потянул. Прости, что тебе пришлось выслушать эту странную историю.
— Ну что ты!
— Я тебе завидую! Такой же мужик за сорок, как и я, а все по-другому. Ходишь на свидания с двадцатичетырехлетней.
Аояма не смог ничего ответить. Его друг, предоставивший возможность познакомиться ему с Асами Ямасаки, пребывал в мрачном настроении. Он хотел найти подходящие слова, но внутри него все еще бушевал восторг от свидания, и ему сложно было проявить сочувствие к подавленному человеку.
— А, кстати, — сказал Ёсикава уже совершенно другим голосом. — Хотя нет, забудь. Теперь это уже не важно.
После этих слов он снова умолк и глубоко вздохнул.
— Что? О чем ты хотел сказать?
— Нет-нет, ничего, проехали!
— Я буду беспокоиться.
— Да, это ерунда. К тому же всего лишь слухи. Нечаянно услышал от одной девицы в баре, так что вряд ли этому можно верить.
— Ну говори же! Я ведь волнуюсь.
— Это касается того самого директора по фамилии Сибата. Вспомнил об этом, когда говорил про ноги.
Ноги? При упоминании имени Сибаты у Аоямы пропало настроение. Известный представитель темной индустрии, падкий до женщин, который был косвенно связан по работе с Асами. Неужели этому типу по фамилии Сибата доводилось ужинать вместе с ней или выпивать в баре? При одной только мысли об этом готов его возненавидеть. Наверное, такие, как он, каждый вечер ужинают с девушками вроде Асами Ямасаки. И уж они-то не колеблются, дотронуться или нет до своих спутниц, а сразу же обнимают их за плечи. Кажется, так и убил бы этого Сибату, появись он только у меня перед глазами, подумал Аояма.
— Этот бедолага Сибата, похоже, был выходцем из знатного рода. И, видимо, случившееся с ним умело скрывалось, хотя ходят слухи, что ему кто-то отрезал ноги. Поговаривают, что ему отрезали ступни, и вследствие шока он умер от сердечной недостаточности. Иными словами, выходит, что его убили. Это рассказала девушка в баре, так что стоит ли верить? Да и проверять как-то не особенно хочется.
Так вот о чем речь, успокоился Аояма и решил: такие типы, как этот Сибата, и должны попадать в подобные переделки. Испытывающий смешанные чувства восторга и ревности и к тому же выпивший, Аояма больше не мог ни о чем думать. Он напрочь позабыл о том случае с юношей в инвалидной коляске, которого они встретили с Асами в кафетерии отеля. А следовало бы вспомнить.
— Как! Это ты, отец? Гэнгу лает, и я подумал, может, вор.
Когда Аояма открыл дверь, в прихожей стоял Сигэ в пижаме с боевым ножом в руке.
— А это зачем? Опасно ведь.
Это был огромный ноле с лезвием длиной в тридцать сантиметров.
— Что ты говоришь?! Это же ты его когда-то купил. Кажется, в Сингапуре. Или в Гонконге. Не помню.
— Вот как…
Аояма вспомнил. Лет десять назад он был в путешествии по Юго-Восточной Азии и купил его из интереса на рынке в Маниле. Рёко отругала его тогда за то, что он привез такую опасную вещь, и забрала нож, после чего Аояма и думать о нем забыл.
— И где он был?
Аояма достал из холодильника на кухне хорошо охлажденную бутылку «Эвиан» и пил, расположившись на диване в гостиной. Кухню и гостиную разделяла барная стойка. Гостиная в доме Аоямы была довольно просторной, около двадцати дзё. Здесь стояли большие диваны, сделанные в Испании, телевизор с экраном в двадцать семь дюймов, стойка с аудиосистемой и сервант с импортным алкоголем и бокалами.
— Да я и сам его недавно нашел, — ответил Сигэ, убирая боевой нож в чехол из прочного пластика.
— Ну так и где же он был?!
— На той полке с алкоголем, — Сигэ кивнул на темно-коричневый сервант из красного дерева.
— Что-то я его там не замечал.
— Там есть полка с дорогим вином. Так вот его засунули в самую глубь. Это похоже на маму.
В серванте из красного дерева был вместительный отдел за двупольными дверцами, закрывающимися на ключ. Там стояли бутылки «Шато д’Икем», «Романи-Конти», «Шато Марго», которые по одной-две привозил Аояма из Европы каждый раз, когда бывал там по работе.
— Что похоже на маму?
— То, что его не выбросили. Далее если сердится и заявляет, что выбросит, она ведь никогда не трогает чужих вещей, не так ли?
Не трогает, не так ли? Сигэ сказал о маме в настоящем времени.
— Да уж… — опустив глаза, с улыбкой кивнул Аояма.
Какое-то время они оба молчали. Аояма вспомнил профиль Рёко и подумал: у Сигэ точно такой же.
— Кстати, — сказал Сигэ, — это ведь место для хранения дорогого вина, и поэтому он совсем не заржавел. Взгляни. Потому что туда не попадает влага.
— Когда ты его нашел?
— Где-то полгода назад. Тогда еще мой друг ночевал у нас. Не помнишь?
Сигэ, по всей видимости, пользовался большой симпатией в классе, и к ним в гости часто приходили его друзья. Аояма предпочитал не обращать на это внимания, а Риэ-сан с превеликой радостью готовила большие порции карри, онигири и спагетти.
— Ну, есть у меня один такой, винами увлекается.
— Винами? Старшеклассник и уже увлекается винами?
— Да, он… как это называется? Ну, специалист по винам…
Сомелье?
— Да, точно. Похоже, он хочет им стать и уже сейчас учится. Вот и сказал, что хочет посмотреть нашу коллекцию вин.
— В пятнадцать лет он уже решил, кем хочет стать?
— Да. Таких ребят много.
— Но ведь есть еще масса всего. Стоит ли так рано определяться с выбором?
— Тебе не понять?
— Мне-то?
— Да. Сейчас уже не те безмятежные времена, в которые жил ты. Как бы это сказать? Этот мир окончательно испорчен. Так ведь?
— Так-то оно так, но…
— Преуспеть в этой стране — это еще ровным счетом ничего. И старшеклассники, у которых есть голова на плечах, это понимают. Я тоже считаю, что вино — это неплохо. А что, можно стать приличным человеком. Кроме того, у меня много знакомых, которые увлекаются разработкой программного обеспечения или графикой, например. Да, компьютерщиков немало, но тут если начинать, то лучше это делать как можно раньше.
— А ты что же?
— Я решил еще немного подождать. Мне и биология нравится, и химия, но я еще не определился между биохимией и молекулярной биологией, — с этими словами Сигэ снова убрал нож в винный отдел. Ключ спрятал под бутылку арманьяка, стоящую полкой выше.
— Ты только не вздумай использовать этот нож где-нибудь в драке! — сказал Аояма, на что Сигэ, закатив глаза, сделал такое лицо, словно его рассмешило беспокойство отца. — И еще, даже если полезет вор, если мы будем хвататься за нож, это, напротив, может быть еще опаснее.
— Да я понимаю, но это так редко бывает, чтобы Гэнгу лаял, когда я дома один. А в последнее время и в нашем районе участились случаи воровства.
На часах было уже около часа ночи. Аояма чувствовал себя немного виноватым, что оставил Сигэ одного и отдыхал вместе с Асами Ямасаки.
— Я постараюсь возвращаться домой пораньше, — осушив бутылку «Эвиан», сказал Аояма.
— А, кстати, как все прошло? — направляясь на второй этаж, спросил Сигэ.
— О чем ты г.
О, свидании!
— Она была довольно несчастным ребенком. Она подробно рассказала о своем детстве. В общем, настрадалась. С ней жестоко обращались, но увлечение балетом помогло ей очиститься от всего этого. Она неизнеженная и поэтому, наверное, очень сильная.
Поднимаясь по лестнице, Сигэ слушал, о чем говорит отец, и думал о чем-то своем.
— Что такое? — спросил Аояма. Сигэ слегка пожал плечами.
— Хотя я не разбираюсь в балете, — сказал он, снова зашагав по лестнице, — но разве от этого можно так просто очиститься?
Парень с характером, решил Аояма. «Если бы ты с ней встретился, ты бы все понял», — пробормотал он про себя, после чего громко добавил:
— Спокойной ночи.
И Сигэ ответил, прежде чем зайти к себе в комнату. Ответил так, что, услыхав этот ровный, спокойный голос, можно было ошибочно решить, что говорит взрослый человек.
— Спокойной ночи, отец.
Приближалась зима, и радиопередача под названием «Завтрашняя кинозвезда» естественным образом должна была вот-вот прекратить свое существование.
— Когда рано или поздно передаче действительно придет конец, лучше прокомментировать это как-нибудь просто, мол, кинопроба откладывается в виду обстоятельств, связанных с написанием сценария, — сказал Ёсикава. — Таких провальных фильмов в год по нескольку десятков, так что я совершенно спокоен. К тому же, что вполне нормально, мы с тобой не профессиональные киношники и изначально не пользовались особым доверием в этом деле. В любом случае недели через две никто и не вспомнит об этом фильме.
