Чарльз Диккенс - Лавка древностей
— Позвольте, дайте вспомнить! — сказал Квилп. — Ведь мы с вами познакомились чуть ли не два года назад.
— А по-моему, все три, — сказал Фред.
— Три! — воскликнул Квилп. — Как время-то бежит! А вам, миссис Квилп, тоже кажется, что это было так давно?
— Да, по-моему, с тех пор прошло целых три года, — последовал ответ, и весьма неудачный.
«Ах, вот как, сударыня! — подумал Квилп. — Значит вы изнывали от тоски. Прекрасно, сударыня!» — А мне кажется, будто вы только вчера отбыли в Демерару[32] на «Мэри-Энн», — продолжал Квилп вслух. — Честное слово, будто только вчера! Ну что ж, немножко пошалить в молодости — это не беда. Я сам когда-то был повесой!
Мистер Квилп сопроводил это признание таким дьявольским подмигиваньем, намекая на свои былые проказы и грешки, что миссис Джинивин возмутилась и, не удержавшись, прошипела: «Прежде чем пускаться в откровенности, не мешало бы выждать, когда жена уйдет из комнаты!» — и за столь дерзостный поступок, нарушающий всякую субординацию, была наказана тем, что мистер Квилп сначала убил ее взглядом, а потом церемонно провозгласил тост за ее здоровье.
— Я предчувствовал, что вы скоро вернетесь, Фред. Я так это и предчувствовал, — сказал Квилп, опуская стакан на стол. — И когда «Мэри-Энн» пришла обратно и привезла вас вместо покаянного письма, покаянного и в то же время полного благодарности тому, кто подыскал вам такое хорошее местечко, — меня это рассмешило, ну просто ужасно рассмешило! Ха-ха-ха!
Молодой человек улыбнулся, но, судя по этой улыбке, тема, выбранная для беседы, была для него не из самых приятных, что, собственно, и подстрекнуло Квилпа остановиться на ней.
— Я всегда говорил, если на попечении какого-нибудь богача осталось двое юных родственников, — снова начал карлик, — два брата иди две сестры, или брат и сестра и он привяжется к одному из них, а другого оттолкнет от себя, это с его стороны очень нехорошо.
Молодой человек нетерпеливо заерзал на стуле, но Квилп продолжал совершенно невозмутимым тоном, точно речь шла о каких-то отвлеченных предметах, в которых никто из присутствующих не был лично заинтересован.
— Правда, ваш дед все твердил, будто он много раз прощал вам и неблагодарность, и разгульный образ жизни, и мотовство, и прочее, тому подобное, но я его успокаивал: «Это же, говорю, обычная история с молодежью». А он мне отвечает: «Да ведь мой внук мерзавец!» — «Допустим, говорю (это я, конечно, просто так, в пылу спора), но мало ли мерзавцев и среди благородных молодых джентльменов!» Да разве ему втолкуешь!
— И так и не втолковали? Странно, мистер Квилп, странно! — насмешливо проговорил Трент.
— Мне и самому это показалось странным, — ответил карлик. — Впрочем, он всегда отличался упрямством. Мы с ним хоть и были до некоторой степени друзьями, а все-таки я считал его вздорным упрямцем. Нелл — милая девочка, прелестная девочка, но ведь вы как-никак приходитесь ей братом, Фред! Вы брат и сестра, и тут ничего не попишешь, как вы тогда правильно сами заметили.
— Он давно лишил бы Нелли брата, если бы мог, — чтобы ему пусто было за все, что я от него вытерпел! раздраженно воскликнул молодой человек. — Но какой толк говорить об этом сейчас? Довольно, к черту!
— Не возражаю, — сказал Квилп. — Не возражаю, боже меня упаси! Зачем мне понадобилось ворошить старое? Затем, Фредерик, чтобы доказать вам свои дружеские чувства. Вы тогда сами не знали, кто вам друг, кто враг, — ведь правда, не знали? Вы думали, что я против вас, и между нами чувствовался некоторый холодок; по это ваша вина, только ваша! Обменяемся рукопожатием, Фред!
Карлик поднялся, вобрав голову в плечи, и с отвратительной усмешкой протянул над столом руку. После минутного колебания молодой человек подал ему свою. Квилп стиснул ее с такой силой, что она побелела, потом приложил палец к губам, повел глазами в сторону ничего не подозревающего Ричарда, отпустил руку Фреда и снова сел на стул.
Этот многозначительный жест и взгляд не ускользнули от внимания Трента, который считал Ричарда Свивеллера всего лишь орудием в своих руках и не баловал его излишней откровенностью. Теперь он увидел, что карлик прекрасно отдает себе отчет в их взаимоотношениях и не заблуждается относительно его друга. Такие тонкости умеют ценить даже мошенники. Молчаливое признание его превосходства и власти, исходившее от проницательного карлика, покорило молодого человека, и он решил воспользоваться помощью этого почтеннейшего урода.
Теперь мистеру Квилпу самому захотелось переменить тему разговора, и возможно скорее, чтобы Ричард Свивеллер по неосторожности не выболтал чего-нибудь такого, чего женщинам вовсе не следовало знать. Поэтому он предложил партию в криббедж[33], и, когда бросили жребий, Фредерик Трент сел с миссис Квилп, а Дик с Квилпом. Миссис Джинивин, страстная картежница, была отстранена от участия в игре стараниями зятя, который вменил ей в обязанность время от времени подливать ром в стаканы, а в дальнейшем держал ее под своим наблюдением, дабы она, чего доброго, не ухитрилась как-нибудь отведать этого напитка, и тем самым, со свойственной ему изощренностью, подвергал бедную старушку (рвавшуюся к фляге не меньше, чем к картам) двойной пытке.
Но мистер Квилп интересовался не одной миссис Джинивип — ему приходилось заниматься и другими делами, требующими от него неусыпного внимания. Среди многих причуд мистера Квилпа была одна, особенно забавная: он имел обыкновение передергивать в карты, что вынуждало его сейчас не только пристально следить за ходом игры и проявлять необычайную ловкость рук при подсчете взяток и очков, но также осаживать взглядами, гримасами и пинками под столом Ричарда Свивеллера, ибо тот, будучи в полной растерянности от быстроты, с какой карлик сдавал, и от стремительности передвижения колышков по доске, иной раз совершенно открыто выражал свое изумление и недоверие. Кроме того, миссис Квилп была партнершей Трента, и каждый взгляд, которым они обменивались между собой, каждое их слово, каждый ход — все подмечалось. Не удовлетворяясь тем, что происходило поверх стола, карлик подстерегал; а может быть, они подают друг другу знаки под столом, для чего пускался на всякие хитрости, в частности то и дело наступал жене на ногу, чтобы проверить, как она будет себя вести — вскрикнет или промолчит, — если промолчит, следовательно Трент проделывал то же самое до него. Мистер Квилп поминутно отвлекался то тем, то другим, не забывая, однако, поглядывать одним глазом на миссис Джинивин, и едва та украдкой подносила к ближайшему стакану чайную ложку (что происходило довольно часто), с тем чтобы взять на пробу хоть самый маленький глоточек рома, рука Квилпа мгновенно задевала эту ложку, когда старушка уже была близка к торжеству, а насмешливый голос Квилпа умолял ее поберечь свое здоровье: и, одолеваемый всеми этими заботами и хлопотами, он ни разу не сбился, ни разу ничего не перепутал.
Наконец, когда они сыграли подряд много робберов и осушили чуть ли не всю флягу, мистер Квилп посоветовал своей супруге идти спать. После того как она покорно удалилась в сопровождении своей негодующей матушки, мистер Свивеллер немедленно задремал. Тогда карлик знаком пригласил своего бодрствующего гостя перейти в дальний конец комнаты, и между ними произошел следующий разговор: — В присутствии нашего достойного друга особенно распространяться не следует, — прошептал Квилп, скорчив гримасу по адресу мирно почивающего Дика. — Итак, по рукам, Фред? Женим его на нашем бутончике, на нашей маленькой Нелл?
— У вас, конечно, что-то свое на уме, — сказал молодой человек.
— Разумеется, мой дорогой Фред! — сказал Квилп и ухмыльнулся при мысли о том, что Трент даже не подозревает, что у него на уме. — Может, я свожу старые счеты, может, потворствую своей прихоти. Мое вмешательство способно помочь вам, способно и все погубить. Вот две чашки весов — и оно ляжет на одну из них. Как же мне действовать, Фред?
— Хорошо, кладите на мою, — сказал Трент.
— Идет! — шепнул Квилп и, протянув над столом стиснутую в кулак руку, тут же разжал ее, словно выронив какую-то тяжесть. — Отныне ваша чашка тянет вниз, Фред. Запомните это!
— Куда они ушли? — спросил Трент.
Квилп покачал головой и сказал, что это еще следует выяснить, но особых затруднений тут не предвидится. Приниматься за дело надо сразу же, как только беглецов найдут. Он навестит их сам или же пошлет вместо себя Ричарда Свивеллера, а Ричард проявит горячее участие к судьбе старика и станет умолять его поселиться где-нибудь у хороших людей. Нелл восчувствует все это, проникнется к нему благодарностью, и через год-другой ее нетрудно будет образумить, тем более что она считает деда бедняком, ибо он таким прикидывается, как многие скряги, которые строят на этом свои хитрые расчеты.
