Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты
Жозеф Буден назначил свидание Данже Доссу, но тот не меньше Будена желал этой встречи. Колдун вынашивал важный план — великую идею будущего своего царствования: он хотел воскресить в области старинное сатанинское общество «уэнгбендингов». Став во главе этой тайной организации, он наводил бы страх на всех окрестных жителей. Итак, ему надо собрать своих приверженцев, всех людей с загребущими руками — крупных хозяев, охотников до чужих земель, завистников, неудачников, словом, всякий сброд. Доссу вступил на дурную дорожку. Он был некогда членом секты Ремамбрансы (еще ребенком его подобрал и воспитал Буа-д’Орм), но не удовольствовался своим положением. Он попытался соперничать с главным жрецом, поссорился с ним и, в конце концов, стал колдуном. Оказавшись во власти мании величия, он опускался все ниже и ниже и уже не мог остановиться.
Данже вытер потный лоб и сел в тени мангового дерева, усыпанного розовыми цветами. Здесь было прохладно и пахло смолой. Приятное место для встречи! Впрочем, Жозеф Буден не заставил себя ждать. Он явился, широко шагая, как истый начальник.
— А, это вы, кум? Как дела?..
— Спасибо, ничего, кум, а вы как поживаете?..
Они заговорили о недавних событиях.
— Вы слышали, кум, что негодяй Аристиль Дессен чуть было не зарезал меня?
— Ничего удивительного: этот проклятый парень никогда не внушал мне доверия!
— Разрази меня гром, кум Данже, я изничтожил бы его, да вот мундир мешает... Экая наглость! Аристиль напал на меня, Жозефа Будена! Ведь он мне и в подметки не годится! Я ему покажу! Только знаете, кум... мне не обойтись без вас... Аристилю теперь крышка, я поклялся в этом!.. Пусть черви сожрут его заживо! Пусть он скитается по дорогам, наг и бос, без крова, без пищи, не находя даже камня, где бы приклонить голову! Я поклялся в этом! Готов в обмен продать свою душу дьяволу!..
Данже сидел, опустив голову, и молча ковырял палкой кочку. Его грубое лицо было бесстрастно. Но иногда он исподлобья посматривал на окружного начальника, который не помнил себя от ярости.
— Вы требуете от меня нелегкой работы, Буден. Известно ли вам это?.. Аристиль не только один из главарей Ремамбрансы, но и смельчак, каких мало... Нет, справиться с ним нелегко!
— Ну и что же? Если вы не можете, я все равно добьюсь своего! Я дал клятву!.. Пойду куда угодно, заберусь дальше семени, унесенного ветром, а будет по-моему!..
Данже Доссу разразился громким и презрительным смехом.
— Взгляните на себя, кум Буден!.. Очнитесь. Вы, верно, забыли, что имеете дело с самим Данже Доссу! Я-то все могу! Я говорю о вас!.. Скажите, настоящий ли вы мужчина, кум Буден?
— Еще бы, кум Данже! Всем известно, какой мужчина Жозеф Буден!
— При всем моем уважении к вам, сдается мне, вы все-таки не настоящий мужчина!..
Жозеф выпрямился.
— Говорю вам, что я поистине мужчина!..
— Посмотрим, так ли это!.. А вот я сын «великой» Батала[74].
Данже встал и, протянув приятелю руку, сверлил его взглядом. Жозеф содрогнулся. Он слишком поздно понял, на что намекал Данже Доссу, теперь пути к отступлению отрезаны. Слишком поздно. Весь дрожа, окружной начальник пожал протянутую руку. Данже Доссу обхватил его кисть своими крючковатыми пальцами и, внезапно выпустив ее, резко подбросил вверх. Это был условный знак уэнгбендингов, Доссу расхохотался.
— Я же вам говорил, кум, что вы не мужчина! Сколько бы вы ни тужились, ни один волос не упадет с головы Аристиля Дессена! Вы еще молокосос, Жозеф Буден! Вы попросту хвастливый мальчишка!
Жозеф Буден опустил голову. Итак, колдун требует, чтобы он примкнул к шайке уэнгбендингов, к ужасному братству, члены которого были известны в соседних областях под названием «шампоелесов», «безволосых» и прочих. Он попал в ловушку. Мог ли он вырваться из когтей Данже Доссу после того, как колдун снял с себя маску? Данже требовал, чтобы он стал слугою мрака, поклялся делать зло своим ближним и даже согласился участвовать в ритуальных преступлениях! До окружного начальника не раз доходили слухи об этом братстве оборотней, последних представителей сатанинского культа. Иногда, по ночам, он слышал сухой стрекочущий звук маленького барабана, о котором говорили, будто на него натянута человеческая кожа. Он вспомнил также, что уэнгбендинги совершают свои гнусные обряды два или три раза в неделю, но еще никогда не видел их собственными глазами. Конечно, Жозеф Буден верил всему этому, как и всякий невежественный крестьянин, который боится и богов и чертей, однако он не подозревал, чтобы кто-нибудь из последователей Ремамбрансы был членом этого мерзкого сообщества.
Жозеф посмотрел на колдуна выпученными глазами и вновь опустил голову. Данже расхохотался довольным смехом, от которого ходуном ходило его тело.
— Кто вы такой, Жозеф Буден?.. Окружной начальник? Владелец клочка земли?.. Все вас ненавидят, ведь так?.. Долго ли вы еще будете бороться с крестьянами? Либо вы откажетесь от должности, либо они убьют вас за ваши темные делишки. Будь вы мужчиной, вы не потеряли бы надежды приумножить свое добро, и даже нажить состояние. Вы никого не боялись бы, ни Аристиля Дессена, ни самого Буа-д’Орма! А теперь вам приходится удирать от деревенщины Аристиля — не то еще этот храбрец вас зарежет!.. Если мы действительно мужчина, постарайтесь понять меня и не заставляйте попусту терять время! Вы и так слишком много знаете... Если вы трусите, убирайтесь отсюда подобру-поздорову. Быть может, вы еще избежите последствий своего любопытства!
Жозеф Буден сидел, опустив голову. Всю свою жизнь он тянул лямку. Правда, он не раз входил в сделку с совестью: обирал своих ближних, давал взятки землемеру и областному начальнику, покупая их расположение; одних крестьян он бил, на других наговаривал, а однажды собственными руками зарезал человека. Самому Буа-д’Орму приходилось подмазывать его, чтобы беспрепятственно совершать водуистские обряды, но все проступки Будена были пустячками по сравнению с тем, чего от него требовал Данже Доссу. Прежние грехи небо еще могло простить. Жозеф Буден всем своим существом верил в бессмертие души. Мог ли он продать свою душу и обречь себя на вечные муки?
Честолюбие и алчность снедали его, он ненавидел даже своих сообщников, упрекая их в том, что ему достаются лишь крохи с их стола. Он часто не мог заснуть по ночам, его томила жажда могущества, власти; он мечтал о крестьянских землях, на которые уже давно зарился, о женщинах, которыми хотел обладать; голова его горела как в огне, на сердце был ледяной холод. Жизнь коротка! Разве есть в ней другие радости, кроме вкусной еды, любовных утех и удовлетворенного тщеславия? Он был мелким собственником и начал свою карьеру с подлости: стал пособником местного судьи Вертюса Дорсиля, преследовал крестьян, которых тот хотел лишить земли. Теперь уже все равно: он не прежний сын полей — он загрязнил свою некогда чистую душу. Зато какая сладкая жизнь открывается перед ним!.. Он насладится всеми женщинами, которых пожелает, он захватит все земли, которые ему приглянутся; при встрече с ним люди будут обнажать головы, видя в нем не только окружного начальника, но и владельца многих и многих арпанов земли, человека влиятельного, силу... Все ему будет доступно. Стоит ли бояться ада? К чему эта дурацкая чувствительность, эти постоянные укоры совести? Разве он уже не сделал выбора? Ну да небесам он предпочитает землю! Главное, не остаться совой, пожирающей крыс и мелких гадов, а высоко взлететь, как орел-стервятник.
Данже Доссу просиял. Губы его растянулись в безмолвной усмешке. Он наклонился и стал что-то нашептывать Жозефу Будену.
Гармониза прибежала предупредить Гонаибо по просьбе главного жреца. Юноша долго колебался, но, в конце концов, принял предложение Буа-д’Орма. Если он правильно понял, старец желает скрепить их союз каким-нибудь подвигом и, быть может, испытать его, Гонаибо?.. На самом деле главный жрец лишь нехотя согласился на это выступление, но все правоверные члены Ремамбрансы взирали на него с тревогой. Если он ничего не предпримет, ряды их быстро поредеют, и, когда наступит решающий момент, он останется в одиночестве. Аристиль изложил ему свой план, а генерал Мирасен, Инносан Дьебальфей и даже старуха Клемезина горячо поддержали Аристиля. На бога надейся, а сам не плошай! После краткой молитвы в зале «собы» Буа-д’Орм вышел к друзьям и сообщил им о своем согласии. Вся его жизнь, проведенная в созерцании и молитве, восставала против такого предприятия, но когда он стал вопрошать богов, они, как ни странно, ничего ему не ответили. Он заключил из этого, что боги предоставляют ему действовать по собственному усмотрению. Не мог же он в самом деле допустить отпадения своих приверженцев! Аристиль совершенно прав: если ничего не предпринять, крестьяне решат, что господь бог покровительствует преподобному Осмену. Необходимо сделать все возможное, чтобы сохранить веру людей в богов, которым поклонялись их предки. Как ни тяжелы испытания, победа останется за лоасами, если крестьяне не потеряют доверия к ним. И боги посмеются над гордыней священника, ибо им принадлежат сердца людей.
