Пэлем Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер
С террасы в гостиную со звоном ворвался капитан Биггар, напевая центральноафриканский свадебный марш.
— Где моя Рози? — громко спросил он.
— Наверху, — ответил Билл. — Сейчас придет. Она сообщила нам вашу новость. Поздравляем, капитан!
— Спасибо, спасибо.
— Да, — обернулся Рори, не опуская трубку, — вот вам еще каламбур: замужество Розалинды — это награда капитану за мужество. Как, ничего? Ха-ха-ха! А я пока пытаюсь…
Тут его соединили.
— Алло! Это магазин «Харридж»?
Посоветуйтесь с Дживсом
Перевод с английского И. Шевченко
Редактор Ю. Жукова
1
ДЖИВС И ГРОЗНАЯ ПОСТУПЬ РОКА
Стояло утро того дня, когда мне было предписано мчаться сломя голову к моей тетке Агате в Вуллем Черси, графство Хартфордшир, чтобы провести там целые три недели, и, сидя за завтраком, я чувствовал — не побоюсь признаться, — что сердце мне придавил увесистый булыжник. Мы, Вустеры, славимся отвагой и мужеством, но в ту минуту под внешней твердостью во мне гнездился безотчетный страх.
— Дживс, — сказал я, — нет больше прежнего веселого Бертрама.
— В самом деле, сэр?
— Да, Дживс. Он испарился, улетучился.
— Весьма огорчен, сэр.
Он снял крышку с блюда, на котором благоухала яичница с беконом, и я уныло ковырнул ее вилкой.
— Зачем?! Зачем, спрашиваю я себя, зачем тетка Агата приглашает меня в свое поместье?
— Не могу сказать, сэр.
— Она же меня терпеть не может.
— Это верно, сэр.
— Я ей как кость в горле, это общеизвестный факт. Ума не приложу, в чем тут дело, но всякий раз, как наши с тетушкой Агатой дорожки сходятся, я рано или поздно попадаю, мягко говоря, впросак, и она заносит над моей головой карающий топор. Кто я в ее глазах, как не жалкий червь и отброс общества! Дживс, я прав или нет, как вы полагаете?
— Совершенно правы, сэр.
— И тем не менее тетушка требует, чтобы я отменил все ранее назначенные встречи и летел на всех парах в Вуллем Черси. У нее наверняка какие-то гнусные расчеты, о которых нам с вами ничего не известно. У меня на сердце камень, но ответьте, Дживс, поднимется ли у вас рука осуждать за это своего господина?
— Никогда, сэр. Прошу прощения, сэр, но, кажется, звонят в дверь.
Дживс растворился в воздухе, а я еще раз вяло ткнул вилкой в яичницу с беконом.
— Телеграмма, сэр, — сказал Дживс, возникая в пространстве.
— Вскройте ее, Дживс, и прочтите. От кого она?
— Она без подписи, сэр.
— Вы хотите сказать, в конце нет имени?
— Как раз это я и стремился выразить, сэр.
— Дайте взглянуть.
Я внимательно вчитался в текст. Телеграмма была странная. Очень странная. Другого слова не подберешь. Вот что там значилось:
Запомни когда здесь появишься жизненно необходимо прикинуться незнакомыми.
Мы, Вустеры, не отличаемся быстрой сообразительностью, особенно поутру, и я ощутил тупую боль между бровями.
— Дживс, что это значит?
— Понятия не имею, сэр.
— Тут написано «когда здесь появишься». Где это «здесь»?
— Обратите внимание, сэр, телеграмма отправлена из Вуллем Черси, сэр.
— Совершенно верно. Из Вуллем, как вы тонко подметили, Черси. Это нам о чем-то говорит, Дживс.
— О чем именно, сэр?
— Не знаю. Может быть, телеграмма от тетушки Агаты, как вы думаете?
— Вряд ли, сэр.
— Верно, вы опять правы. В таком случае с полным основанием можно утверждать только то, что некто неизвестный, проживающий в Вуллем Черси, считает жизненно необходимым, чтобы я прикинулся незнакомым с ним. Дживс, но почему я должен прикинуться, что мы незнакомы?
— Понятия не имею, сэр.
— Однако, если посмотреть с другой стороны, то почему бы и не прикинуться?
— Совершенно справедливо, сэр.
— В таком случае из этого следует, что имеет место некая тайна, и только время поможет ее раскрыть. А нам, Дживс, остается лишь ждать.
— Именно это я и хотел сказать, сэр.
Я прибыл в Вуллем Черси около четырех и застал тетю Агату в ее кабинете за сочинением писем. Насколько я свою тетушку знаю, она всегда писала людям гадости, с ядовитыми постскриптумами. Взгляд, которым она меня наградила, не сиял от радости.
— А, это ты, Берти.
— Да, я.
— У тебя нос в саже.
Я усердно поработал носовым платком.
— Хорошо, что ты приехал пораньше. Хочу перемолвиться с тобой словом до того, как ты встретишься с мистером Филмером.
— С кем?
— С мистером Филмером, это член Кабинета министров. Он у нас сейчас гостит. Неужели ты не слышал о мистере Филмере? Быть такого не может!
— Конечно, слышал! — сказал я, хотя понятия не имею, что это за тип. Я плохо разбираюсь в наших политических деятелях.
— Желательно, чтобы ты произвел на мистера Филмера хорошее впечатление.
— Нет проблем.
— Оставь этот развязный тон. И не думай, будто тебе ничего не стоит произвести на мистера Филмера хорошее впечатление. Он известный политический деятель, выдающаяся личность, и его ждет великое будущее. А ты легкомысленный, никчемный и пустой оболтус. Скорее всего мистер Филмер отнесется к тебе настороженно.
Неприятно слышать такое поношение из уст кровной родственницы, впрочем, мне не привыкать.
— Поэтому здесь ты должен постараться не выглядеть легкомысленным, никчемным и пустым оболтусом. Прежде всего, ты бросишь курить.
— Ну, знаете!
— Мистер Филмер — президент Лиги противников курения. Второе: ты откажешься от употребления алкогольных напитков.
— Пропади все пропадом!
— И сделай одолжение, не вздумай заводить речь о барах, бильярдных и актрисах. Мистер Филмер будет составлять о тебе мнение главным образом из бесед с тобой.
Тут я затронул принципиальный вопрос.
— Хорошо, но зачем я должен производить впечатление на этого… на мистера Филмера?
— Затем, что таково мое желание, — отрезала тетка, бросив на меня суровый взгляд.
Не самый находчивый ответ, можно бы придумать и получше, но другого объяснения мне не дождаться, и потому я поспешно ретировался с ощущением сердечной тоски.
Я побрел в парк, и первый, на кого я наткнулся, был Бинго Литтл, провалиться мне на месте.
Мы с ним дружим, можно сказать, с пеленок. Родились в одном городке, чуть не в один день, вместе пошли в детский сад, потом в Итон и в Оксфорд, а достигнув зрелых лет, на славу покутили в добром старом Лондоне. Если кто и может облегчить крестные муки моего пребывания в этом вредоносном месте, так это Бинго Литтл.
Но как он здесь оказался, было выше моего разумения. Не так давно он женился на известной писательнице Рози М. Бэнкс, и когда я видел его в последний раз, он готовился ехать с женой в Америку, куда ее пригласили читать лекции. Отлично помню, как он проклинал все на свете, потому что из-за этого путешествия придется пропустить скачки в Аскоте.
И как ни странно, он сейчас находился здесь. Мне не терпелось увидеть лицо друга, и я завопил, как на охоте:
— Бинго!
Он обернулся, и, поверьте, то, что я увидел, не было лицом друга. Лицо было все перекошено. Он замахал руками, будто сигнальщик на вахте.
— Шш, — зашипел он. — Хочешь меня погубить?
— А?
— Не получил мою телеграмму?
— Значит, это была твоя телеграмма?
— Разумеется, моя.
— Тогда почему ты не подписался?
— Я подписался.
— В том-то и дело, что нет. Я ничего не понял.
— Но ты ведь получил мое письмо.
— Какое письмо?
— Мое письмо.
— Не получал я никакого письма.
— Значит, я забыл его отправить. Я тебе сообщал, что нахожусь здесь как репетитор твоего двоюродного брата Томаса и что когда мы встретимся, ты должен сделать вид, будто мы незнакомы. Это для меня очень важно.
— Но почему?
— Если твоя тетка догадается, что я твой друг, она тут же откажет мне от места.
— Почему?
Бинго поднял брови.
— Почему? Берти, ну ты сам подумай. Если бы ты был твоей теткой и знал, что ты за тип, допустил бы ты, чтобы твой ближайший друг был наставником твоего сына?
Моя бедная голова пошла кругом, но скоро я все-таки сообразил, что в его словах кроется много суровой правды и здравого смысла. Однако Бинго не объяснил мне, в чем суть, или, если хотите, смысл этой таинственной истории.
— Я думал, ты в Америке, — сказал я.
— Нет, я не в Америке.
— Почему?
— Неважно. Не в Америке, и все.
— Зачем ты нанялся в репетиторы?
— Неважно. Есть причины. Берти, я хочу, чтобы ты хорошенько вбил себе в голову, намертво вбил: никто не должен заподозрить, что мы с тобой друзья. Позавчера этого мерзкого мальчишку, твоего кузена, застукали с сигаретой, он курил, забравшись в кусты, и из-за этого мое положение здесь сильно пошатнулось. Твоя тетка сказала, что если бы я надлежащим образом следил за ребенком, ничего подобного бы не произошло. И теперь, стоит ей обнаружить, что мы с тобой друзья, она тут же вышвырнет меня вон, спасения нет. А я должен остаться здесь, это вопрос жизни и смерти.
