Акутагава Рюноскэ - Избранное
— Если даже мама умрет, мне ни капельки не будет ее жаль!
— Брось врать, — возмутился Ёити. — Как можно так говорить!
— Я не вру. — Голос брата неожиданно дрогнул от волнения. — Ты много читаешь. Поэтому должен знать, что есть на свете люди, подобные мне. Они действительно странные.
Ёити был потрясен. И тут в памяти его отчетливо всплыло то выражение глаз, которое было у брата, когда он замахнулся на мать. Он взглянул на Синтаро — тот невозмутимо шагал, глядя прямо перед собой...
От этих воспоминаний Ёити стало не по себе; приедет брат или не приедет? Пусть из-за экзаменов задержится на день, другой — лишь бы не пренебрег сыновним долгом. Пусть опоздает — лишь бы приехал... Тут Ёити услышал, что кто-то поднимается по лестнице. Он стремительно вскочил на ноги.
Появилось сгорбленная фигура тетушки Асакавы, бурившей свои слабые глаза.
— Ты что, решил вздремнуть после еды?
Уловив в словах тетушки насмешку, Ёити подвинул ей дзабутон, на котором только что сидел. Но она села прямо на циновку и, прислонившись спиной к столу, заговорила шепотом, с таким видом, будто произошло что-то ужасное.
— Мне нужно с тобой посоветоваться.
У Ёити сжалось сердце.
— Что-нибудь случилось с мамой?
— Нет, я не о маме собираюсь с тобой говорить. Речь идет о сиделке. Теперь, правда, трудно что-нибудь сделать...
И тетушка начала говорить, медленно и нерешительно.
Вчера, когда пришел Тодзава-сан, сиделка позвала его в столовую и спросила: «Сэнсэй, сколько еще протянет больная? Если долго, я бы хотела хоть на несколько дней взять отпуск». Сиделка, разумеется, была уверена, что никого поблизости нет. Но находившаяся в кухне Мацу все слышала. И, разозлившись на сиделку, рассказала тетушке. Та стала присматриваться к сиделке и убедилась, что она плохо ухаживает за больной. Утром, не обращая внимания на больную, больше часа красилась и пудрилась...
— Конечно, она привыкла к страданиям больных, такая у нее профессия, но не слишком ли много она себе позволяет. По-моему, следует нанять другую сиделку.
— Да, пожалуй, так и надо сделать. Скажем папе...
То, что сиделка считала дни до смерти матери, не раздражало Ёити, скорее подавляло.
— Видишь ли, отец уже уехал на фабрику. А я забыла с ним поговорить.
Тетушка смотрела на Ёити широко раскрытыми воспаленными глазами.
— Но раз мы решили сменить сиделку, то чем быстрее мы это сделаем, тем лучше.
— Тогда нужно попросить Камияму-сан прямо сейчас позвонить в общество сиделок... А папе расскажем обо всем, как только он вернется...
— Правильно, так и сделаем.
Ёити быстро сбежал по лестнице.
— Камияма-сан, позвони, пожалуйста, в общество сиделок.
Приказчики удивленно посмотрели на Ёити из-за груды разложенных товаров. И тут же вскочил сидевший за конторкой Камияма, у которого на ярком фартуке горкой лежали обрывки шерстяной пряжи.
— Какой там номер телефона?
— Я думал, ты знаешь.
Стоявший у лестницы Ёити, листая вместе в Камия-мой телефонную книгу, не мог не испытывать неприязни к царившей в магазине атмосфере будничности, безразличия к тому, что волновало его и тетушку.
3
Под вечер Ёити зашел в столовую — там у жаровни сидел в летнем хаори только что вернувшийся отец. Перед ним, опершись локтями о жаровню, сидела О-Кину с красиво подобранными на затылке волосами. Горло у нее сегодня уже не было забинтовано.
— Да, чуть не забыла.
— В чем дело?
О-Кину подняла лицо, которое было еще бледнее, чем вчера, и ответила на приветствие Ёити. Потом со смущенной улыбкой будто стесняясь его, продолжала прерванный разговор.
— Что будет дальше, не знаю. Акции упали...
— Ладно, ладно, я все понял.
Отец сказал это шутливым тоном, но выражение лица у него было недовольное. В прошлом году, когда сестра выходила замуж, отец обещал подарить ей какие-то вещи, но пока обещание так и осталось обещанием. Ёити, которому это было хорошо известно, устроился на некотором расстоянии от жаровни и, молча развернув газету, стал просматривать рекламу театра «Мэйдзидза», куда его приглашал утром Тамура.
— Я огорчена, что ты так поступаешь.
— Тебе огорчаться нечего, это я должен огорчаться твоим поведением. Мать тяжело больна, а ты только и знаешь, что ныть...
После этих слов отца Ёити невольно стал прислушиваться к тому, что происходит в комнате больной. Время от времени оттуда доносились стопы, но не такие, как в предыдущие дни.
— Маме сегодня совсем плохо.
Слова Ёити лишь на короткий миг прервали разговор отца с дочерью. О-Кину выпрямилась и, осуждающе глядя на отца, осыпала его упреками:
— Маме плохо! А ведь я давно предлагала пригласить другого врача, и все было бы хорошо. Ты же без конца колеблешься, ни на что решиться не можешь...
— Именно поэтому, только поэтому я и пригласил профессора Танимуру,— досадливо поморщившись, сказал Кэндзо.
Ёити был на стороне сестры и с неприязнью слушал весь этот разговор.
— В котором часу придет Танимура-сан?
— Обещал часа в три. Я, когда был на фабрике, просил еще раз позвонить ему.
Обняв колени, Ёити поднял глаза к большим стенным часам.
— Может быть, сказать, чтобы снова позвонили?
— Тетушка говорила, что недавно уже просила позвонить.
— Недавно?
— Вскоре после того, как ушел Тодзава-сан.
Пока продолжался этот разговор, О-Кину с мрачным лицом неожиданно поднялась и быстро вышла в соседнюю комнату.
— Освободились наконец от твоей сестрицы.
Горько усмехнувшись, Кэндзо вынул портсигар. Но Ёити, не отрывая глаз от часов, ничего не ответил.
Из соседней комнаты по-прежнему доносились стоны О-Рицу. Может быть, ему так казалось, но теперь они были громче, чем прежде. Почему не идет профессор Танимура? Впрочем, мать не единственная его пациентка, как раз сейчас обход больных. Нет, вот-вот пробьет четыре, так поздно он никогда не задерживается в больнице. Не исключено, что он уже у входа в магазин...
— Ну как?
Голос отца избавил Ёити от мрачных мыслей. В светлом промежутке между фусума появилось обеспокоенное лицо тетушки.
— Она ужасно страдает... А врача все еще нет.
Прежде чем ответить, Кэндзо выпустил изо рта дым.
— Что же делать? Сказать, чтобы еще раз позвонили?
— Пожалуй. Чем ей мучиться так еще час или больше, лучше пригласить Тодзаву-сан.
— Я позвоню.
Ёити быстро вскочил.
— Позвони. Узнай, вышел ли уже профессор. Его телефон Коисикава, номер ***. В общем...
Не успел Кэндзо договорить, как Ёити выскочил из столовой и вбежал на кухню. Там Мацу с закатанными рукавами резала сушеного тунца. Когда Ёити проходил мимо нее, на него чуть не налетела Мицу. Они едва не столкнулись.
— Простите.
Смущенно извинившись, Мицу с аккуратно причесанными благоухающими волосами побежала в столовую.
Сконфуженный Ёити поднес к уху телефонную трубку. Не успела телефонистка ответить, как раздался голос сидевшего у конторки Камиямы.
— Ёпти-сан, вы звоните в больницу Танимуре?
— Да, в больницу Танимуре.
Не кладя трубки, Ёити повернулся к Камияме. Тот, не глядя в его сторону, ставил на место, на зарешеченный стеллаж, большую бухгалтерскую книгу.
— Оттуда только что звонили. О-Мицу-сан как раз побежала сказать об этом.
— Что сказали?
— Что профессор только что вышел. Только что, да, Рё-сан?
Приказчик, к которому обратился Камияма, стоял на лестнице, доставая с высокой полки ящик с товаром.
— Нет, сказали, что он еще в больнице.
— Вот как? Так и надо было сказать Мицу.
Ёити положил трубку и направился было в столовую. Но случайно взглянул на висевшие в магазине часы и в недоумении остановился.
— В чем дело, на них уже двадцать минут пятого!
— Они спешат на десять минут. Так что сейчас десять минут пятого.
Камияма посмотрел на свои золотые часы.
— Совершенно верно, десять минут.
— А часы в столовой отстают. Так что Танимура-сан задерживается еще больше, чем мы предполагали.
Постояв немного в нерешительности, Ёити быстро вышел из магазина и стал смотреть на затихшую улицу, над которой уже сгущались сумерки.
— Все не идет. А вдруг он не может нас найти, хотя вряд ли... Камияма-сан, я, пожалуй, пройдусь немного,— бросил он через плечо Камияме и, надев гэта, оставленные у порога кем-то из приказчиков, почти бегом направился к большой оживленной улице, забитой автомобилями и трамваями.
Эта улица находилась в полуквартале от магазина. Стоявшее там на углу здание было разделено на две половины: в одной небольшое почтовое отделение, в другой — магазин импортных товаров. В витрине между оригинально расположенными соломенными шляпами и тростями были выставлены на манекенах яркие купальные костюмы.
