Даниэль Дефо - Радости и горести знаменитой Молль Флендерс (пер.П. Канчаловский)
Эти слова поразили его, но онъ принялъ важный тонъ и сказалъ:
— Мадамъ, я васъ не знаю, но, къ несчастью, вы посвящены въ тайну такого моего поступка, хуже котораго я ничего не совершилъ въ моей жизни и который покрываетъ стыдомъ мою голову; моимъ единственнымъ утѣшеніемъ въ этомъ случаѣ было то, что я думалъ, что этотъ поступокъ извѣстенъ только Богу и моей совѣсти.
— Прошу васъ, сэръ, не причисляйте въ вашему несчастью, того, что я обнаружила вамъ вашу тайну, — сказала она. Я вѣрю, что обстоятельства застали васъ врасплохъ и быть можетъ я употребила нѣкоторую хитрость, чтобы напомнить вамъ о нихъ. Однако же у васъ никогда не будетъ основательнаго повода пожалѣть, что я знаю все, такъ какъ даже ваши собственныя уста не могутъ быть болѣе нѣмы, чѣмъ были и будуть мои.
— Хорошо, сказалъ онъ, но позвольте мнѣ отдать справедливость бывшей со мной тогда женщинѣ, кто бы она ни была; увѣряю васъ, что она не только не подстрекала меня на что либо дурное, но скорѣе отвлекала отъ него. Что касается того, что она обобрала меня, то въ ея положеніи я не могъ ожидать ничего другого, хотя и до сихъ поръ не знаю, кто собственно обокралъ меня: она или кучеръ, и если она: то я прощаю ей. Вообще меня болѣе огорчаетъ совершенно другое обстоятельство…
Теперь моя гувернантка, видя, что онъ откровенно признался во всемъ, дала полную волю своему языку. На его вопросъ прежде всего обо мнѣ, она отвѣчала:
— Я очень рада, сэръ, что вы такъ справедливо отнеслись къ женщинѣ, которая была съ вами. Увѣряю васъ, что она благородная дама и что у ней не бывало никакихъ приключеній.
Онъ очень обрадовался ея сообщенію и сказалъ:
— Хорошо, мадамъ, теперь я буду говорить съ вами откровенно. Итакъ, если то, что вы передали мнѣ, справедливо, тогда я не могу придавать большого значенія моей потерѣ, потому что искушеніе было слишкомъ велико, а бѣдная женщина быть можетъ слишкомъ нуждалась.
— Если бы она не была бѣдная, сказала гувернантка, то я увѣрена, что вамъ никогда бы не пришлось обладать ею; ея нищета сперва дала вамъ возможность сдѣлать съ ней то, что вы сдѣлали, а потомъ та-же нищета побѣдила ея волю и заставила самой вознаградить себя, когда она увидѣла, что вы находитесь въ такомъ состояніи, что если она и не сдѣлаетъ этого, то первый кучеръ или носильщикъ могутъ сдѣлать то же, если не хуже.
На это онъ отвѣтилъ, что онъ сильно желаетъ видѣть меня и готовъ чѣмъ угодно увѣрить, что не воспользуется своимъ положеніемъ и прежде всего дастъ полное отреченіе отъ какихъ бы то ни было притязаній на меня. Затѣмъ, когда она стала утверждать, что въ такомъ случаѣ нельзя будетъ поручиться за сохраненіе тайны въ дальнѣйшемъ, что, разумѣется, возбудитъ оскорбительные для него толки, тогда онъ отказался отъ своего намѣренія. Послѣ этого они перевели разговоръ на взятыя у него вещи; повидимому, ему очень хотѣлось возвратить золотые часы и потому онъ спросилъ, не можетъ ли она доставить ихъ, охотно обѣщая заплатить гораздо больше, чѣмъ они стоятъ. Она обѣщала и просила, чтобы онъ самъ назначилъ ихъ цѣну.
Въ виду этого, на слѣдующій день она принесла ему часы и онъ заплатилъ за нихъ тридцать гиней, что превышало ту сумму, которую я могла бы выручить, хотя кажется они стоили много дороже. Потомъ онъ заговорилъ о парикѣ, который оцѣнилъ въ шестьдесятъ гиней, и о своей табакеркѣ; черезъ нѣсколько дней она отнесла ему то и другое, чему онъ очень обрадовался, заплативъ за нихъ на тридцать гиней больше. На слѣдующій день я послала ему его шпагу и палку, не требуя съ него ничего; я не хотѣла видѣться съ нимъ и предоставила ему довольствоваться только тѣмъ, что я знаю, кто онъ.
Я много думала по поводу его желанія снова увидѣться со мной и часто жалѣла, что отказалась отъ этого свиданія. Я была убѣждена, что еслибъ увидѣла и дала ему понять, что знаю, кто онъ, то быть можетъ я поступила бы къ нему на содержаніе; и хотя такая жизнь была не менѣе порочна, чѣмъ жизнь вора, по крайней мѣрѣ она не была такъ опасна, какъ моя. Однако, скоро я оставила эти мысли и отклонила это свиданье; но моя гувернантка, пользуясь его расположеніемъ, часто бывала у него; при каждомъ ея посѣщеніи онъ дарилъ ей что нибудь. Однажды она застала его особенно веселымъ и, какъ ей казалось, онъ былъ немного пьянъ; поговоривъ съ ней, онъ сталъ настаивать, чтобы она показала ему ту женщину, которая, по его словамъ, околдовала его въ извѣстную ночь; моя гувернантка, какъ извѣстно, была сначала противъ этого, но теперь сказала ему, что, въ виду его сильнаго желанія, она, быть можетъ, устроитъ наше свиданье, если только я соглашусь на это; при чемъ она прибавляла, что въ такомъ случаѣ онъ долженъ придти къ ней вечеромъ, и тогда она постарается уладить дѣло, съ условіемъ, что онъ дастъ мнѣ слово забыть все прошлое.
Согласно съ этимъ, она пришла ко мнѣ и передала весь этотъ разговоръ; разумѣется, она скоро уговорила меня согласиться на то, на что съ сожалѣніемъ я не соглашалась раньше; такимъ образомъ я приготовилась къ свиданью. Я одѣлась возможно лучше и къ лицу, и увѣряю васъ, что въ первый разъ въ жизни я воспользовалась притираньемъ: я говорю: въ первый разъ, потому что я никогда прежде не прибѣгала къ такому унизительному средству; я была слишкомъ тщеславна, чтобы думать, что нуждаюсь въ этомъ.
Въ назначенный часъ онъ пришелъ и, хотя пьяный, но совершенно спокойный, какимъ былъ всегда въ этомъ состояніи, по наблюденіямъ моей гувернантки. Казалось, онъ очень обрадовался, увидя меня, и тотчасъ вступилъ со мной въ длинный разговоръ по поводу всей нашей исторіи. Я часто просила у него прощенія, доказывая, что не имѣла никакихъ дурныхъ намѣреній при встрѣчѣ съ нимъ и не зашла бы такъ далеко, еслибы не считала его за настоящаго джентльмена и если бы онъ не давалъ мнѣ столько обѣщаній быть со мной учтивымъ.
Я также торжественно заявила, что до сихъ поръ не позволила прикоснуться къ себѣ ни одному мужчинѣ, кромѣ моего мужа, умершаго около восьми лѣтъ тому назадъ. Онъ отвѣчалъ, что вѣритъ этому, такъ какъ мадамъ раньше намекала на то же самое, благодаря чему у него и явилось желаніе снова увидѣть меня, и ему кажется, что, разъ нарушивъ со мной свою добродѣтель безъ всякихъ дурныхъ послѣдствій, онъ можетъ рискнуть на это снова; короче сказать, онъ дошелъ до того, чего я ожидала и о чемъ неудобно разсказывать.
Когда онъ уходилъ, я высказала надежду, что теперь его не обокрали. Онъ отвѣтилъ, что онъ совершенно спокоенъ на этотъ счетъ, причемъ, вынувъ изъ кармана пять гиней, отдалъ ихъ мнѣ; это были первыя деньги, заработанныя мною такимъ путемъ, не смотря на мои большіе годы.
Я много разъ принимала его такимъ образомъ, и повидимому, объ много думалъ о томъ, что первый увлекъ меня на путь разврата, и по его словамъ, онъ не намѣренъ былъ этого сдѣлать. Это обстоятельство отчасти трогало его и онъ говорилъ, что считаетъ себя причиной какъ моего, такъ и своего грѣха. Часто онъ разбиралъ подробно всѣ обстоятельства своего проступка и говорилъ, что вино порождаетъ дурныя наклонности, а дьяволъ всегда наталкиваетъ человѣка на грѣхъ, доставляя ему предметъ искушенія.
Когда на него находили такія мысли, онъ уходилъ отъ меня и не возвращался въ теченіи мѣсяца и больше, но мало по малу чистая сторона его души заглушалась порочными инстинктами и онъ приходилъ снова. Такимъ образомъ мы прожили съ нимъ нѣкоторое время, и хотя онъ не держалъ меня на содержаніи, тѣмъ не менѣе давалъ столько денегъ, что я могла хорошо жить безъ работы.
Но скоро всему этому насталъ конецъ. Прошло около года и вотъ я замѣтила, что онъ началъ ходить ко мнѣ рѣже, чѣмъ обыкновенно, а затѣмъ совсѣмъ оставилъ меня безъ всякаго повода, не сказавъ послѣдняго прости. Такимъ образомъ закончилась эта сцена изъ моей жизненной драмы, не имѣвшая для меня никакого особеннаго значенія, кромѣ того, что прибавился новый поводъ для раскаянія.
Во все это время я почти всегда сидѣла дома; не нуждаясь ни въ чемъ, я не хотѣла подвергать себя риску и потому даже послѣ того, какъ онъ меня оставилъ, я около трехъ мѣсяцевъ не выходила на промыселъ; однако, видя, что мои фонды истощаются и не желая тратить свой основной капиталъ, я стала подумывать о своихъ старыхъ похожденіяхъ и выглядывать на улицу, при чемъ мой первый дебютъ оказался довольно удачнымъ.
XX
Я возвращаюсь къ ремеслу воровки. — Меня ошибочно привлекаютъ къ отвѣтственности. — Дѣло съ купцомъ
Я появлялась въ различныхъ видахъ на улицѣ. Одѣтая очень просто: на мнѣ было обыкновенное платье съ синимъ фартукомъ и соломенная шляпа, я помѣстилась у дверей гостинницы на Сентъ-Джонсъ-стритъ. Возлѣ этой гостинницы обыкновенно останавливались извощики въ каретахъ и кибиткахъ, отвозившіе пассажировъ въ Бернетъ, Тотриджъ и другіе ближайшіе города; они собирались здѣсь всегда къ вечеру, ко времени отъѣзда; поэтому сюда являлось много пассажировъ съ тюками и связками, спрашивая того или другого извощика, который могъ доставить ихъ куда было нужно; обыкновенно у дверей гостинницы можно было встрѣтить женъ носильщиковъ или служанокъ, готовыхъ по первому требованію отнести багажъ въ карету.
