Вольтер - Уши графа Честерфилда и капеллан Гудман
– Увы! – ответил г-н Гру, – французы обвиняют в этом нас, а мы обвиняем французов. Г-н Бугенвиль [29] говорит, что это проклятые англичане заразили сифилисом королеву Обеиру, а г-н Кук утверждает, что королева получила его не от кого иного, как от самого г-на Бугенвиля. Как бы то ни было, сифилис походит на изящные искусства: неизвестно, кто их изобрел, но рано или поздно они обходят и Европу, и Азию, и Африку, и Америку.
– Я уже давно занимаюсь хирургией, – сказал Сидрак, – и, призваться, большей частью своего состояния обязан именно сифилису, что, однако, не мешает мне его ненавидеть. Г-жа Сидрак меня им наградила в первую же нашу брачную ночь, и так как она дама весьма щепетильная относительно всего способного затронуть ее честь, то опубликовала во всех лондонских газетах, что действительно страдает этой дурной болезнью, но что унаследовала ее еще во чреве своей почтенной мамаши и что такова их давняя семейная традиция.
О чем думала та, что мы называем природой, когда вливала в родники жизни этот яд? Не раз говорилось, и я могу лишь повторить, что тут налицо величайшее и возмутительнейшее из противоречий. Как! Человек, говорят, создан по образу божьему.
Finxit in efнigiem moderantum cuneta deorum! [30]
А в протоках со спермой этого образа божьего заложены боль, зараза и смерть! Что тогда станется с прекрасной строчкой милорда Рочестера [31]: «Даже в стране атеистов любовь заставила бы поклоняться богу»?
– Увы! – сказал на это добряк Гудман, – быть может, следует благодарить провидение за то, что я не женился на моей дорогой мисс Фидлер: как знать, что меня ожидало? В этом мире ни в чем нельзя быть уверенным. Во всяком случае, господин Сидрак, вы обещали мне свою помощь во всем, что касается моего мочевого пузыря.
– Всегда к вашим услугам, – отвечал Сидрак, – но гоните прочь дурные мысли.
Говоря так, Гудман словно бы предвидел свою участь.
Глава седьмая
На следующий день трое философов обсуждали великую загадку: «Что прежде всего руководит всеми человеческими поступками?» Гудман, который еще не примирился с потерей своей бенефиции и возлюбленной, сказал, что в основе всего лежит любовь и честолюбие. Больше повидавший свет Гру сказал, что деньги; а великий анатом Сидрак стал уверять, что стульчак. Оба гостя несказанно удивились; и вот как ученый Сидрак доказал это положение:
– Я всегда замечал, что все дела на этом свете зависят от мнения и желания какого-либо главенствующего лица, будь то короля, будь то премьер-министра, будь то старшего приказчика. Так вот это мнение и это желание являются прямым следствием того, как жизненные силы фильтруются в мозжечок и оттуда в продолговатый мозг: эти жизненные силы зависят от кровообращения; кровь зависит от образования млечного сока; млечный сок вырабатывается в складках брыжейки; брыжейка связана с кишками тончайшими протоками; кишки, с вашего разрешения, заполнены дерьмом: так вот, несмотря на три плотные оболочки, которыми одета каждая кишка, она сквозит, как решето, – ибо все в природе проницаемо, и нет такой ничтожной песчинки, в которой не было бы сотен пор. Сквозь пушечное ядро можно пропустить тысячи игл, найдись только достаточно тонкие и крепкие. Так что же случается с человеком, страдающим запором? Самые тонкие, самые нежные частицы его дерьма примешиваются в сосудах Азелли к млечному соку, идут в воротную вену и в млечную цистерну Пеке; проходят в подключичную вену и проникают в сердце самого галантного мужчины, да и самой кокетливой дамы. Все тело орошается насыщенным раствором кала. Если этот раствор затопляет плотные ткани, сосуды и железы человека желчного, его раздражение оборачивается свирепостью; белки глаз воспаляются и темнеют, губы спекаются, все лицо идет пятнами, кажется, что он вот-вот кинется на вас: не приближайтесь к нему и, если он государственный министр, не вздумайте подавать ему прошение, он смотрит на всякую бумагу с вожделением и лишь мечтает использовать ее по стародавнему и отвратительному обыкновению европейцев. Сначала ловко осведомитесь у его любимого камердинера, был ли у монсеньера сегодня утром стул.
Это важнее, чем может показаться на первый взгляд. Запоры подчас являлись причиной самых кровавых событий. Мой дед, доживший до ста лет, был аптекарем у Кромвеля; он часто рассказывал мне, что, когда Кромвель приказал обезглавить своего короля, он неделю кряду не ходил в нужник.
Все, кто хоть сколько-нибудь осведомлены о делах на континенте, знают, как часто предостерегали герцога де Гиза Исполосованного [32] никогда не сердить Генриха III зимой, когда дует норд-вест. В такое время король справлял нужду лишь с превеликим трудом. Его дерьмо бросалось ему в голову; и тогда он был способен на любую жестокость. Герцог де Гиз не послушался мудрого совета: и что же получилось? И он, и его брат были убиты [33].
Карл IX, предшественник Генриха III, страдал такими запорами, как никто в его королевстве. Проходы его ободочной и прямой кишок были до того забиты, что в конце концов у него из всех пор брызнула кровь. Каждому хорошо известно, что его бешеный нрав послужил одной из главных причин Варфоломеевской ночи.
Напротив, люди полные, с бархатистыми внутренностями, со свободными желчными протоками, легкой и ритмической перистальтикой, у которых каждое утро сразу же после завтрака бывает хороший стул – что стоит им не больше, чем другому плюнуть, – такие любимцы природы обычно мягки, приветливы, любезны, предупредительны, участливы, готовы услужить. «Нет в их устах звучит приятнее, чем «да» в устах человека, страдающего запором.
Стульчак настолько всесилен, что обыкновенный понос часто порождает в человеке слабодушие. А дизентерия превращает его в труса. Не предлагайте солдату, ослабленному недосыпанием, изнурительной лихорадкой и десятками гнилостных испражнений, идти среди бел, дня на приступ равелина. Поэтому мне трудно поверить, будто у всей нашей армии в битве при Азенкуре [34] была, как это утверждают, дизентерия и будто она выиграла сражение со спущенными штанами. Возможно, у нескольких солдат, набивших себе в пути желудки незрелым виноградом, и сделался понос, а историки изобразили дело так, что вся заболевшая армия сражалась с голым задом, и дабы не показать его французским петиметрам, разбила их наголову, по выражению иезуита Даниэля [35].
Пример того, как пишется история [36]
Совершенно так же французы в один голос твердили, будто наш великий Эдуард III [37] велел выдать сну шесть граждан Кале с веревкой на шее, дабы их повесить за то, что они осмелились мужественно выдержать осаду, и будто его жена, обливаясь слезами, вымолила им прощение. Эти выдумщики не знают, что, по обычаю тех варварских времен, граждане должны были с веревкой на шее предстать перед победителем, если слишком долго задерживали его перед стенами своего городишки. Но, конечно, великодушный Эдуард и в мыслях не имел удавить шестерых заложников; напротив, он осыпал их подарками и почестями. Я устал от пошлостей, которыми многие из этих, с позволения сказать, историков уснащают свои хроники, и от их прескверно описанных битв. Почему бы тогда не поверить, что Гедеон одержал блистательную победу с тремястами кувшинов [38]. Теперь, благодарение богу, я читаю исключительно книги по естественной истории, лишь бы какой-нибудь Бернет [39], или Уистон [40], или Вудворд [41] не докучали мне своими проклятыми системами; какой-нибудь Майе [42] не вещал, что Ирландское море породило Кавказский хребет и что наша планета из стекла; лишь бы мне не выдавали безобидный тростник за прожорливое животное, а коралл – за насекомое; лишь бы шарлатаны нагло не выдавали бы мне свои бредни за истины. Превыше всего я ставлю правильный режим, который поддерживал бы равновесие жидкостей у меня в организме и обеспечивал мне отличное пищеварение и крепкий сон. Пейте горячее в холод и прохладное в жару; соблюдайте во всем меру; переваривайте, спите, получайте удовольствие и плюйте на все прочее.
Глава восьмая
В то время, как г-н Сидрак произносил мудрые эти Ньова, г-ну Гудману доложили, что у подъезда е о ждет в своей карете управляющий покойного графа Честерфилда, желающий видеть его по срочному делу. Гудман бежит выслушать распоряжения господина управляющего, а тот, попросив его сесть рядом, говорит ему:
– Сударь, вам, вероятно, известно, что произошло с господином и госпожой Сидрак в их первую брачную ночь?
– Да, сударь; только вчера он рассказал мне об этом маленьком сюрпризе.
– Так вот! То же самое приключилось с прекрасной мисс Фидлер и ее мужем, священником. На следующий день они подрались; а еще через день расстались, и у господина священника отобрали его бенефицию. Я люблю Фидлер, знаю, что она любит вас; но и я ей не противен. Меня не смущает маленькая неприятность, послужившая причиной их развода; я влюблен и бесстрашен. Уступите мне мисс Фидлер, и я вам добуду этот приход, который обеспечит вам сто пятьдесят гиней ежегодно. Даю вам всего десять минут на размышление.
