Александр Куприн - Полубог
Теперь Юрьева уже перестала плакать и с глубоким состраданием глядела на Костромского.
– Видите ли, дорогая моя,– продолжал он, сжимая руками ее холодные руки,– у вас несомненный и очень большой талант. Оставайтесь на сцене! Я не буду вам говорить разные пошлости про зависть и интриги бездарностей, про двусмысленное покровительство театральных меценатов, про сплетни того болота, которое называется обществом. Все это – вздор! Все это – ничто в сравнении с теми дивными радостями, которыми дарит нас эта презренная, эта обожаемая толпа. Но,– голос Костромского нервно задрожал,– не переживайте своей славы! Бегите со сцены тотчас же, как вы почувствуете, что угасает в вас священный огонь! Не дожидайтесь, дитя мое, пока вас прогонит сама публика. И, быстро отвернувшись от Юрьевой, хотевшей что-то сказать ему и даже уже протянувшей вслед ему руки, он поспешно вышел со сцены.
– Послушайте, Александр Евграфыч,– догнал его на подъезде режиссер,– идите же в кассу получить деньги…
– Отвяжитесь от меня! – досадливо отмахнулся рукой Костромской.– Я кончил… Я все кончил.
ПРИМЕЧАНИЯ
Рассказ был впервые опубликован под названием «Пережитая слава» в газете «Киевлянин», 1896. С небольшими стилистическими изменениями под названием «Полубог» рассказ был опубликован в журнале «Родина», 1911.
