Фридрих Дюрренматт - Авария
– Слушайте, слушайте, – заквакали старцы. – Собственный опыт – это интересно!
Симона опять сменила тарелки и принесла жаркое из телячьей вырезки.
– Праздничный пир! – восхитился генеральный представитель.
– Рад, что вы способны оценить это, и по достоинству! – сказал прокурор. – Нам подается лучший товар и в достаточном количестве, меню как в прошлом веке, когда люди знали толк в еде. Хвала Симоне! Хвала хозяину дома! Ведь он сам все закупает, старый гном и gourmet11; а что касается вин, то о них заботится Пиле, трактирщик из соседней деревушки. Хвала ему! Но вернемся, однако, к вашему делу, мой усердный вояжер! Продолжим расследование. Вашу биографию мы теперь знаем, было приятно получить о вас некоторое представление, в целом совершенно ясна и ваша деятельность. Остается выяснить лишь один незначительный пунктик: как вы сумели добиться такого доходного места? Одним прилежанием и железной энергией?
– Будьте начеку! – прошипел защитник. – Здесь подвох.
– Это было не так легко, – ответил Трапс, глядя с жадностью, как хозяин разрезает жаркое, – сначала пришлось одолеть Гигакса, а это была трудная задача.
– Ага, еще и господин Гигакс! Кто же он такой?
– Мой бывший начальник.
– Вы хотите сказать, что его нужно было вытеснить?
– Его нужно было убрать, как принято выражаться среди моих коллег, – ответил Трапс и подлил себе соусу. – Господа, вы простите меня за откровенность. Деловая жизнь жестока: каков привет, таков и ответ, а хочешь быть джентльменом – пожалуйста, только тебе несдобровать. Я загребаю уйму денег, но я и работаю как лошадь, каждый день мотаю на спидометр по шестьсот километров. Конечно, я вел себя не совсем по-джентльменски, когда пришлось взять за горло старого Гигакса, мне же надо было продвигаться. Что делать – бизнес есть бизнес.
Прокурор оторвался от жаркого и с любопытством поглядел на генерального представителя.
– «Убрать», «взять за горло», – все это весьма свирепые выражения, дорогой Трапс.
Генеральный представитель засмеялся.
– Их, разумеется, следует понимать в переносном смысле.
– Надеюсь, господин Гигакс в добром здравии, почтеннейший?
– Умер в прошлом году.
– Вы с ума сошли! – прошипел защитник. – Что вы делаете?
– В прошлом году, – сочувственно произнес прокурор. – Жаль, очень жаль. Сколько ж ему было лет?
– Пятьдесят два.
– Совсем молодой. И отчего он скончался?
– От какой-то болезни.
– После того как вы получили его место?
– Незадолго до этого.
– Отлично, у меня пока вопросов больше нет, – сказал прокурор. – Повезло. Нам повезло. Нашелся покойник, а это в конце концов главное.
Все засмеялись. Даже лысый Пиле, который, сосредоточенно склонившись над тарелкой, педантично и невозмутимо поглощал огромные порции, поднял голову.
– Вот это да, – сказал он, погладил черные усы и снова принялся за еду.
Прокурор торжественно поднял бокал.
– Господа, – сказал он, – за эту находку предлагаю распить «пишонлонгвилль» 1933 года. Хорошая игра стоит доброго бордо!
Все чокнулись и выпили.
– Черт возьми, господа! – поразился генеральный представитель, осушив одним глотком «пишон» и протягивая пустой бокал судье. – Какой букет! Грандиозно!
Стемнело, лица собравшихся были едва различимы. На небе появились первые звезды. Экономка зажгла свечи в трех массивных канделябрах; на стене появилась тень от сидящей группы, похожая на чашечку какого-то фантастического цветка. Дружеская, интимная обстановка, взаимная симпатия, непринужденность.
– Как в сказке, – дивился Трапс. Защитник вытер салфеткой лоб.
– Сказка – это вы, дорогой Трапс, – сказал он. – Ни разу в жизни мне еще не встречался обвиняемый, который с таким благодушием допускал бы столь неосторожные высказывания.
Трапс засмеялся.
– Не беспокойтесь, дорогой сосед! Вот когда начнется допрос, тогда уж я буду начеку.
Снова, как уже однажды, воцарилась мертвая тишина. Ни чмоканья, ни чавканья.
– Несчастный! – простонал защитник. – Что значит «когда начнется допрос»?
– А разве он уже начался? – беспечно спросил генеральный представитель, накладывая себе на тарелку салат.
Старцы ухмыльнулись, глаза их лукаво заблестели, и они заблеяли от удовольствия.
Молчавший до сих пор Лысый хихикнул:
– А он и не заметил, а он и не заметил!
Трапс опешил, сбитый с толку озорной веселостью стариков, ему стало не по себе, но это ощущение быстро исчезло, и он рассмеялся.
– Прошу прощения, господа, – сказал он. – Я представлял себе эту игру более торжественной, солидной, официальной, как в зале суда.
– Милейший господин Трапс, – обратился к нему судья, – ваше смущение нам дороже любой награды. Я вижу, наш метод судопроизводства кажется вам странным и слишком веселым. Но, дорогой мой, все мы четверо давно вышли в отставку и избавили себя от ненужной писанины, бесконечных протоколов, статей, юридических формул и тому подобного хлама, которым завалены судебные залы. Мы судим без оглядки на ветхие своды законов и жалкие параграфы.
– Смело, – промолвил Трапс, ворочая языком уже с некоторым усилием, – смело. Господа, мне это импонирует. Без параграфов – это дерзкая идея.
Защитник церемонно поднялся. Ему хочется подышать воздухом, объявил он, прежде чем подадут цыплят и прочее, небольшая прогулочка для здоровья и сигарета сейчас весьма кстати, он приглашает господина Трапса разделить с ним компанию.
Спустившись с веранды, они окунулись в наступившую наконец ночь, теплую и величественную. Золотые полосы света из окон столовой протянулись через газоны до розовых кустов. Небо было звездное, безлунное, темной массой стояли деревья, дорожки между ними едва угадывались. Трапс и защитник пошли рука об руку по одной из них. Отяжелев от вина, оба то и дело спотыкались и пошатывались, но старались держаться прямо и курили сигареты «Паризьен», светившиеся в темноте красными точками.
– Боже мой, – вздохнул Трапс, – ну и потеха была там. – Он показал на освещенные окна, в которых только что мелькнул широкий силуэт экономки. – До чего же занятно.
– Дорогой друг, – сказал защитник и, покачнувшись, оперся на Трапса, – прежде чем мы приступим к цыплятам, я хотел бы, с вашего позволения, поговорить с вами и надеюсь, вы отнесетесь к моим словам с должным вниманием. Вы мне симпатичны, молодой человек, я питаю к вам нежность и хочу по-отечески предупредить вас: если так пойдет и дальше, мы начисто проиграем процесс.
– Это плохо, – согласился генеральный представитель и осторожно повел защитника по дорожке вокруг массивного черного полушария кустарника.
Они вышли к пруду и, нащупав скамейку, уселись. В воде отражались звезды, тянуло прохладой. Из деревни доносились звуки гармоники и пение, затем послышался альпийский рожок – союз скотоводов отмечал свой праздник.
– Вы должны взять себя в руки, – внушал защитник, – противник захватил важные укрепления; мертвый Гигакс, который выплыл – и совершенно напрасно – благодаря вашей безудержной болтовне, является серьезной угрозой, все это крайне неприятно, неопытный адвокат уже сложил бы оружие, но при настойчивости, при использовании всех шансов и прежде всего при величайшей осторожности и дисциплине с вашей стороны я смогу еще спасти главное.
Трапс засмеялся. Это очень забавная игра, сказал он, на ближайшем заседании «Шлараффии» он непременно предложит ввести ее.
– Не правда ли? – обрадовался защитник. – Просто оживаешь. Знаете, милый Трапс, после того как я вышел в отставку и оказался вдруг без привычного дела, без всяких занятий и в этой деревушке, где мне предстояло наслаждаться старостью, я совсем зачах. Да и что тут привлекательного? Разве что не чувствуешь фёна, вот и все. Здоровый климат? Без духовной-то пищи? Смешно. Прокурор был при смерти, у нашего хозяина подозревали рак желудка, Пиле страдал диабетом, меня мучила гипертония. Таков был итог. Собачья жизнь. Иногда соберемся вместе и с тоской вспоминаем свои профессии и былые успехи – это была единственная отрада. И вот однажды прокурор придумал эту игру. Судья предоставил дом, я свою чековую книжку… что ж, я холостяк, а когда работаешь десятки лет адвокатом высших слоев общества, то отложишь про черный день приличную сумму. Да, мой милый, вы не поверите, каким щедрым бывает оправданный разбойник из финансовых тузов, щедрость на грани расточительства… И эта игра стала нашим целебным источником. Гормоны, желудки, давление снова пришли в норму, скука исчезла, появилась энергия, моложавость, гибкость, аппетит. Вот полюбуйтесь-ка. – И он, несмотря на свой живот, проделал несколько гимнастических упражнений, что Трапс смутно разглядел в темноте, – Обычно мы играем с гостями судьи, которые и бывают нашими обвиняемыми, – продолжал защитник, усевшись, – Тут и коммивояжеры, и туристы, а месяца два назад мы посмели приговорить к двадцати годам тюрьмы даже одного немецкого генерала, он был здесь проездом с супругой. Только мое искусство спасло его от виселицы.
