Марк Твен - Том 9. По экватору. Таинственный незнакомец
В общем, той ночью в Бендиго, дружески сблизившей меня с мистером Неизвестным, я во всем чистосердечно ему покаялся. Тогда мистер Неизвестный, под влиянием тех же чувств, сперва кротко извинившись, заявил, что он был Марк-Твеновским клубом и единственным когда-либо существовавшим его членом!
Мне бы следовало рассердиться, но я нисколько не сердился. Он сказал, что ему никогда не приходилось зарабатывать себе на хлеб, и к тридцати годам жизнь ему опостылела. Oн утратил интерес ко всему, жизнь постепенно теряла для него всякий смысл, и он был близок к отчаянию. Он уже начал было помышлять о самоубийстве, как вдруг в голову ему пришла счастливая мысль учредить воображаемый клуб, и,не теряя ни минуты, он взялся за работу с увлечением и любовью, Идея пленила его, у него появилось дело. Дело спорилось и стало раз в двадцать сложнее и объемистее, чем он полагал сначала. И всякий раз, когда у него возникала новая мысль и он расширял свой первоначальный план, интерес его разгорался и доставлял ему новое наслаждение. Он сам набросал эскиз значка и работал над ним, видоизменяя и совершенствуя его, немало дней и ночей; потом послал в Лондон и заказал значок. Заказал один-единственный: только для меня; «остальные члены клуба» обошлись без него.
Он выдумал всех других членов клуба и их имена. Выдумал пять полюбившихся ему ораторов и для каждого— свой стиль. Он выдумывал им речи и сам мне о них докладывал. По его словам, клуб существовал бы и поныне, если бы и но сбежал. Он сказал, что работал над этими докладами в поте лица, каждый стоил ему недели или двух недель тяжкого труда, — но труд радовал его, поддерживал в нем жизнь и интерес к жизни. Гибель клуба была для него жестоким ударом.
Наконец, никакого замка Корриган в Ирландии не существовало. Он и это выдумал.
Разве не чудесная затея? И разве это не самая остроумная, веселая, старательно продуманная шутка, какую только можно вообразить? Мне она понравилась: я с удовольствием слушал рассказ о ней, хоть и терпеть не могу таких шуток с тех пор как себя помню. Под конец он сказал:
— Помните письмо, которое вы получили из Мельбурна лет четырнадцать или пятнадцать назад, насчет ваших лекции и Австралии, вашей смерти и погребения в Мельбурне? Записку от Генри Баскома из Баском-Холла, в Аппер-Холлиуэлле, Хентсе?
— Конечно, Ее написал я.
— Вот это да!
— Да, это сделал я. Сам не знаю почему. Просто взбрело на ум, и я написал, не дав себе труда подумать. Это было нехорошо. И могло вам повредить.
Я всегда потом раскаивался. Простите меня. Я был гостем на яхте мистера Баскома, когда он совершал кругосветное путешествие. Он часто говорил о вас и рассказывал, как интересно вы проводили вместе время в его доме; и эта мысль пришла мне на ум еще в Мельбурне, я подделал почерк мистера Баскома и написал это письмо.
Так, спустя много, много лет раскрылась и эта загадка.
Глава XXVI. ЧТО ТАКОЕ НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯЕсть люди, которые способны на любой благородный и героический поступок, но не могут устоять перед соблазном рассказать несчастному о своем счастье.
Новый календарь Простофили Вильсона
Побывав в Мериборо и некоторых других австралийских городах, мы отправились в Новую Зеландию, Если бы это не казалось бахвальством, я сказал бы читателю, где находится Новая Зеландия, ибо читатель, так же как и я прежде, думает, что все знает сам. Он думает, что знает, где находится Герцеговина, и как надо произносить слово пария, и как применять слово уникальный, не осрамившись перед словарем. Но на самом деле он ничего этого не знает. Только четыре или пять человек в целом мире обладают такими знаниями, и для них это источник заработка. Они переезжают с места на место, являются на сборища литераторов, в географические общества, клубы ученых и сразу же держат пари, что люди, там собравшиеся, вышеупомянутых вещей не знают Но поскольку все уверены, что им это доподлинно известно, то авантюристы легко поддевают их на удочку. Вернее, легко поддевали на удочку прежде, пока три месяца назад в это дело не вмешался закон и нью-йоркский суд не признал подобную игру противозаконной, «ибо она противоречит пункту 9 статьи IV Конституции Соединенных Штатов, запрещающей держать пари о чем-либо заведомо известном». Решение было принято при полном составе Нью-Йоркского Верховного суда, после того как прокурор неожиданно провел опыт, показавший, что ни один из девяти судей не может ответить ни на один из этих четырех вопросов.
Все думают, что Новая Зеландия находится около Австралии, или Азии, или где-то там поблизости и что добираются туда через мост. Однако это вовсе не так. Она лежит не около какого-нибудь материка, а просто в океане, сама по себе. Ближе всего она к Австралии, — но тоже не так уж близко. Расстояние между ними порядочное. Читатель будет удивлен, как удивился и я, узнав, что от Австралии до Новой Зеландии добрых тысяча двести, если не тысяча триста, миль и что моста там никакого нет. Мне сказал это М., профессор Йельского университета; я встретил его на пароходе на Великих Озерах, когда пересекал материк, отправляясь в путешествие через Тихий океан. Чтобы завязать разговор, я спросил его о Новой Зеландии. Я думал, что он просто скажет какую-нибудь общую фразу и переменит тему на более знакомую для себя, и цель моя будет достигнута: лед тронется, мы познакомимся, завяжется беседа, и мы приятно проведем время. Однако, к моему удивлению, вопрос не только не смутил его, а, напротив, доставил удовольствие, и профессор заметно оживился. Он заговорил плавно, уверенно, а я слушал, все более и более восхищаясь, ибо, по мерс того как он развивал тему, я убеждался, что он не только знает, где лежит Новая Зеландия, во ому также досконально известны все подробности ее истории, политические убеждения и религиозные верования жителей, внешняя и внутренняя торговля, фауна и флора, геология, что страна производит и какие у нее климатические особенности. Когда он окончил, я был вне себя от восторга и изумления! Этот человек знает все на свете, сказал я себе, он король в царстве человеческих познаний!
Мне захотелось, чтоб он сотворил еще какое-нибудь чудо, и я, предвкушая удовольствие услышать его ответ, спросил о Герцеговине, парии и уникуме. Но тут он сказал общую фразу, и я увидел, что ему мучительно неловко. Когда разговор отошел от Новой Зеландии, он оказался Самсоном с остриженными волосами, — он был таким, как все смертные. Что за удивительная, необычайная загадка? И я, не скрывая любопытства, попросил его объяснить, в чем тут дело.
Сперва он хотел увернуться, потом засмеялся и сказал, что дело это не стоит того, чтобы окутывать его тайной, и он раскроет мне секрет. Вот что он мне рассказал:
— Прошлой осенью, когда я работал утром у себя дома, мне принесли визитную карточку — карточку иностранца. Под фамилией было напечатано, что посетитель — профессор богословия Новозеландского университета в Веллингтоне. Меня это очень обеспокоило, — обеспокоило потому, что я не был предупрежден о его приезде. По обычаю нашего университета, кто-нибудь из профессоров факультета должен был тут же пригласить гостя к обеду в тот же день, — приглашение нельзя было перенести даже на завтра. Я не знал, как быть. По обычаю университета, когда присутствовал гость иностранец, застольную беседу следовало начать с лестных высказываний в адрес его родины, великих его соотечественников и их заслуг перед цивилизацией, научных учреждений и прочих вещей в этом роде. Само собой разумеется, что в ответе за все — хозяин, ему полагается самому начать беседу или позаботиться, чтобы это сделал кто-нибудь другой. Я был в большом затруднении, и чем больше рылся в памяти, тем в большее приходил в отчаяние. Я обнаружил, что ничего о Новой Зеландии не знаю. Я полагал, что знаю, где она находится, но на этом мои сведения о ней кончались. Мне казалось, что Новая Зеландия около Австралии, или Азии, или где-то там поблизости и что добираются туда через мост. Но, возможно, мои познания окажутся неточными, а если и точными, то этого мало - на таком обеде полагается говорить еще о многих других вещах, — и я выставил бы университет на посмешище перед гостем, он увидел бы, что я — профессор первого университета Америки — полный невежда во всем, что касается Новой Зеландии, и, уйдя, он будет всем рассказывать об этом и смеяться надо мной. От такой мысли кровь ударила мне в голову.
Я позвал жену, объяснил ей создавшееся положение и попросил мне помочь; и она придумала выход, до которого я бы додумался, наверное, и сам, не будь я так взволнован и обеспокоен. Она предложила принять гостя вместо меня: скажет, что меня нет дома, но что я скоро вернусь, и будет занимать его разговором, а я тем временем выйду через черный ход, сбегаю к профессору Лоусону и уговорю его устроить обед у себя. Лоусон знает все на свете, уж он-то сумеет достойно принять гостя, не посрамив чести университета. Я побежал к Лоусону, но меня постигло разочарование: о Новой Зеландии он ничего не знал. Он сказал, что, если память ему не изменяет, она находится около Австралии, или Азии, или где-то там поблизости и добираться туда надо через мост; этим его сведения исчерпывались. Такого удара я никак не ожидал. Лоусон был поистине ходячей энциклопедией редкостных знаний, а в час испытания оказалось, что он ничего путного не знает.
