Кен Кизи - Песня моряка
Покончив со второй чашкой кофе, она проверила внизу автоответчик. Ни от Кармоди, ни от этих шутов гороховых из Скагуэя не было ни слова. Единственные сообщения были оставлены представительницей «Дочерей ПАП». Она десять раз напомнила Алисе, что наступает Неделя Национальной Гордости, и «Дочери» приглашают всех чистокровных дам принять в ней участие. В самом конце этих пространных излияний следовало сообщение от ее сына с указанием номера на яхте; Алиса набрала его, и с другого конца ей тоже ответил автоответчик.
«Привет, мам! — промурлыкал записанный го-лос. — Десять утра, а ты до сих пор не встала? Ай-ай-ай. А я еще не ложился и хочу напомнить тебе, что сегодня приезжает наша прославленная труппа. Днем. Им потребуется как минимум два коттеджа. А лучше три». И звук цыкающего поцелуя. Алиса уставилась на автоответчик. Наша прославленная труппа? Два коттеджа? Какого черта, что он несет? Она смутно припоминала, что Ник ей говорил что-то об аренде номеров несколько месяцев назад, но она пропустила это мимо ушей, приняв за очередное проявление его южно-калифорнийского сарказма. Если ей не изменяла память, никакие кинокомпании ничего у нее не заказывали. Она пролистала записную книжку, двигаясь назад во времени. И… Три месяца тому назад ею было получено короткое сообщение от компании «Мастерская лис», а также чек для подтверждения телефонного звонка. Сложенный депозитный чек так и лежал необналиченным в записной книжке, а из сообщения явствовало, что прибытие семьи Йоханссенсов следует ожидать первого числа. А в регистрационном журнале Алиса нашла и запись, сделанную ее собственной рукой, почерком, который был ей присущ до поглощения первой чашки кофе: «Восемь, может, больше человек, подтверждено». Алиса посмотрела на часы. Все правильно — первое число и почти что полдень. Она потерла физиономию. Никогда еще ей не доводилось спать так долго. В отличие от большинства обитателей города, она не принимала дурь, так с чего это вдруг она впала в такой летаргический сон? Ее внутренний будильник всегда поднимал ее вовремя, даже когда ей не нужно было дежурить по заводу или выходить в море. Но за последнюю неделю, с тех пор как она подписала договор на создание декораций к фильму, а Кармоди исчез вместе с Соллесом и его подручным, похоже, у этого будильника начались выходные.
Она стерла записи на автоответчике, перемотала кассету и поспешила обратно по узкой винтовой лестнице, чтобы допить остатки кофе. Достав подковообразный план своих коттеджей, Алиса положила его на колени и принялась изучать сквозь пар, поднимавшийся от чашки. Ладно, с одним коттеджем трудностей не будет — номер 4, его занимал старый норвежец, который задолжал уже больше чем за месяц. Сам он исчез несколько месяцев тому назад, заявив, что ему все надоело и он уезжает в Ном на собачьи бега
— «На пару недель, не больше. Вернусь к началу путины». Звонки в Ном не пролили света на его местонахождение. Поговаривали, что старый скандинав наконец потонул, и его квоту следует выставить на аукцион, но по-настоящему этим слухам никто не верил. Он уже не раз исчезал и всякий раз снова появлялся на своем крохотном суденышке, возвращаясь из самых немыслимых мест — то из Сиэтла, то из Лимы, то из Пуэрто-Валларты, а однажды даже с Гавайев. Никто не понимал, как ему это удается — находить дорогу обратно без каких-либо приборов. «Все дело в новом Японском течении, — объяснял норвежец. — Просто надо плыть по течению».
А второй коттедж номер 7 предстояло забрать у юной безработной пары, сбежавшей из Канады, чтобы «пустить новые корни». Но они были слишком скромны, чтобы околачиваться на причалах и бороться за работу. Они не платили уже восемь недель. Парниша производил впечатление честолюбивого крепыша. Он показывал собственные фотографии, когда работал моряком на сейнерах по добыче тунца, так что он явно должен был обладать умением и сноровкой, но он слишком стеснялся своего плохого английского. Он не мог себя заставить даже отправиться на поиски работы. Поэтому большую часть времени пара проводила в постели под грудой одеял перед телевизором. Алисе было жалко их, но поощрять такую жизнь дальше означало лишь оттягивать неизбежное. Сюда часто приезжали южане с тем, чтобы пустить новые корни, но это мало кому удавалось. Единственная успешная пересадка, которая приходила ей на ум, была связана с Гриром, который жил здесь уже десять лет, но и ему все еще не удавалось пустить корни.
Хуже всего было с третьим коттеджем. Алиса, попивая кофе, раскрыла свой календарь заказов. Но только она успела приступить к всестороннему взвешиванию своих возможностей, как внизу, прямо под ней, раздался выстрел, за которым последовал высокий женский крик. Затем раздались еще два выстрела и новые крики. Они явно доносились из обители жены Папы-Папы.
Алиса запихала ноги в резиновые сапоги и схватила свой обрез, который Кармоди приучил ее держать на столе. Это была старая двустволка, обрезанная всего на несколько сантиметров меньше, чем допускалось законом. Алиса не раз прибегала к ее помощи, хотя никогда не стреляла. Впрочем, Кармоди тоже считал, что ей это не потребуется. «Ты увидишь, что когда заурядный головорез видит направленные на него две большие черные дыры, он теряет весь свой запал. Поэтому никогда не стреляй раньше времени, — наставлял он ее, — а уж если придется, никогда не нажимай два курка сразу. Таких патронов больше не найдешь. К тому же сломаешь себе ключицу».
Она вышла во двор с обрезом, чувствуя, что вполне готова к тому, чтобы применить его по назначению. Ее тень на ракушечнике напомнила ей один из псевдонаскальных рисунков, который очень любили туристы — воин с копьем — банальная натуральность. И это вызвало у нее странное ощущение. Она всегда чувствовала себя глупо, когда оказывалась банально натуральной. Потом до нее донесся резкий звук еще одного выстрела, и она, позабыв о тени, поспешила к коттеджу. На этот раз за выстрелом последовали рыдания и сдавленный стон. Все верно — звуки доносились из коттеджа номер 5. И Алиса бросилась бегом к его дверям. Занавесок на окнах не было, но она не могла рассмотреть, что происходит внутри. Как и большинство постояльцев, которые должны были самостоятельно обеспечивать себя топливом, семейство Папы-Папы прокладывало окна слоями полиэтилена для утепления своего жилища, сквозь него можно было различить только порывистые движения смутных фигур. Алиса достала свой ключ и в спешке слишком громко заклацала им по замку. Но, похоже, внутри никто не обратил на это внимание. К стонам и плачу теперь добавился хрип. Потом раздалась еще целая серия выстрелов. Похоже, стреляли из небольшого револьвера, возможно, 22-го калибра. Так что десятизарядная пушка Кармоди должна была произвести настоящий фурор. Замок наконец открылся, Алиса распахнула дверь и пригнувшись вошла внутрь.
В лицо ей ударила тяжелая вонь — тошнотворная смесь органических и неорганических запахов. От этого засвербило в носу, а из глаз потекли слезы. Она принялась моргать и кашлять. Когда слезы высохли, у нее перехватило дыхание от той немыслимой сцены, которая продолжала разворачиваться у нее на глазах. На голых пружинах матраса на коленях стоял Папа-Папа, теперь уже с окончательно обнаженной и покрасневшей задницей. Одной рукой он сжимал спинку кровати, а в другой продолжал держать палку с лошадиной головой — ее пурпурная грива развевалась во все стороны, а пурпурная морда утыкалась в исподнее пухленькой дочери — кажется, старшей, подумала Алиса. Девочка лежала на матрасе с отсутствующей улыбкой и ковбойской шляпой на голове. Рядом с ней, опираясь на локоть и с сигаретой в зубах, возлежала ее сестра. На ней была замшевая куртка и галстук «боло». На голове младшей из девочек красовалась повязка из птичьих перьев с колокольчиками. Она стояла на четвереньках перед отцом, позвякивая колокольчиками и мыча, как олень. Алиса с трудом удержалась от того, чтобы три выпитые ею чашки кофе не дополнили эту сцену.
В ногах кровати стояла Жена-Жена. На ней тоже была новенькая ковбойская шляпа и такие же сапоги с изображением кленовых листьев. Теперь уже не оставалось сомнений в том, что Папа-Папа явился из Калгари. Канадские организаторы по-прежнему при малейшей возможности старались вознаграждать индейцев товарами собственного производства. Есть вещи, которые никогда не меняются.
Кроме этого, супруга Папы получила особый сувенир — небольшую зеленую антеннку, которые продаются на подарочных стендах. Именно она-то и производила звуки револьверных хлопков, а также являлась причиной красных полос на заднице Папы.
Что касается хрипа и плача, то эти звуки доносились из открытой двери ванной. Их издавал пушистый полуохрипший щенок. На шее крохотного зверька был повязан огромный красный платок — ковбойский стиль, но он был настолько велик, что щенок запутался в нем и теперь пытался высвободиться. Хрип исходил и от еще одного персонажа — маленькой пухлой девочки в старом свитере и утепленных штанах. Значит, девочек все-таки было четверо. Неужто эта сирота не удостоилась никаких подарков? Но тут Алиса увидела: из ноздрей У нее торчит что-то желтое. Ампулы с амилнитритом. Вот чем был вызван этот запах. Предусмотрительный Папа-Папа всем привез подарки.
