Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты
— Что тебе надо? Говори!
— Гонаибо, почему ты не доверяешь мне?
— Ну, выкладывай, что хотел сказать! Ты ведь знаешь, я никого не пускаю сюда... Зачем ты приехал? Шпионить за мной? Смотри, если еще раз явишься сюда, плохо тебе будет... Пеняй тогда на себя!..
Они сели в тени развесистого дерева.
— Мне хотелось повидать тебя, Гонаибо, и сказать, что я добро помню. Я твой друг, Гонаибо.
— Друг?.. Не успел ты ускакать, как появились белые на мотоциклах... Они скоро вернутся и всех нас прогонят... А твои родные братья нарочно поселились здесь, чтобы помогать белым. Ты шпион!..
— Гонаибо, я не зря приехал. Мне обязательно надо поговорить с тобой... Хоть ты еще мальчик, но однажды спас мне жизнь. Как ты думаешь, Гонаибо, неужели ничто никогда не изменится и жизнь будет вечно идти по-старому? Все меняется, Гонаибо... Ты не в силах помешать тому, что должно случиться... Я приехал, чтобы объяснить тебе это... Не вздумай сопротивляться, это бесполезно! Ни тебе, да и никому другому не справиться с белыми людьми, которые зарятся на ваши земли. Они могущественные люди. За их спиной стоит государство, суд, полиция, армия... Они раздавят тебя, если ты попробуешь бороться. Лучше уходи отсюда, Гонаибо. Говорю по дружбе — уходи. Я готов помочь тебе, если хочешь...
— Убирайся сию же минуту! — сказал он решительно.
— Выслушай меня...
— Нет! Убирайся!
— А тебе все же придется выслушать меня. Прежде всего знай, что у меня нет ничего общего ни с белыми, ни с моими братьями... Однако ничто не помешает им совершить то злое дело, которое они замышляют... Я твой друг, Гонаибо... Уходи отсюда поскорее!
Водуистские храмы будут разрушены, говорил Карл, так решили священники белых. По их мнению, лоасы — это олицетворение дьявола, идолопоклонства, суеверия, варварства, невежества. Религия богачей выслала вперед своих уполномоченных, чтобы белым легче было водвориться здесь, захватить земли по берегам озер и хозяйничать на них — сводить лес, гнать смолу, наживать деньги. Хунфоры для них помеха: как и в прежние времена, святилища служат центрами сопротивления, опорными пунктами, вокруг которых могут сплотиться деревенские жители для защиты своих прав. Вот в чем основная причина всего, что сейчас происходит.
Гонаибо против воли слушал рассуждения Карла Осмена, слушал с жадностью, ему одновременно хотелось и заткнуть глотку пришельцу и расспросить его подробнее...
Нищета и невежество — благодарная почва для любых религиозных суеверий, это правда, но нельзя вырвать грубой рукой веру, укоренившуюся в сердцах людей под воздействием первобытных условий жизни и труда. Мечты живучи! И все же храмы разрушат, а эти земли отнимут, — они уже потеряны! Гонаибо обречен, обречен еще в большей степени, чем крестьяне... Жизнь, которую он здесь ведет, не годится для новых времен, его владения — случайный островок, который затопят волны жестокой действительности. К чему упорствовать, к чему так отчаянно цепляться за этот клочок земли? Вся жизнь открыта перед ним. Ему надо идти в города, где зреет новый урожай, сулящий чудесный хлеб, хлеб свободы... Почему он отказывается от всего нового, от труда — печального удела человечества, который несет в себе, однако, столько радостей?.. В городах Гонаибо не будет пользоваться свободой выпущенного на волю жеребенка, зато найдет там непрестанную борьбу за освобождение, иными словами, — зачатки всякой свободы... Если он хочет сберечь дорогую его сердцу мечту, придется принести ей в жертву и эту мирную простую жизнь, и эти просторы, и пьянящий восторг, который звучит по утрам в его торжествующем кличе на берегу озера. Конечно, Карл Осмен недостаточно образованный человек, чтобы давать кому-либо советы, но из дружеских чувств он обязан сообщить Гонаибо все, что знает... Если мальчик станет упрямиться, ему придется заплатить за это жизнью...
Гонаибо вскинул голову и бросил на Карла беспокойный, гневный взгляд.
— Убирайся! — крикнул он.
— Послушай, Гонаибо...
— Убирайся сию же минуту! — заорал мальчик, изгоняя искусителя.
Юношеский, ломающийся голос Гонаибо резко прозвучал над зелеными просторами его владений, окутанных лиловатым туманом.
Было уже часов семь, когда Эдгар Осмен приехал к Мариасоль. Мариасоль стала его любовницей всего несколько дней назад. Лейтенант нашел ее в Эль-Лимоне, по ту сторону границы. Он встретил девушку в авиационном лагере Гран Сабана. Она шла по двору казармы с гостинцами для брата, служившего в солдатах, и Эдгар устремил на нее красноречивый взгляд. Он жаждал любви, юной красоты, нежности... Со времени переезда в Фон-Паризьен его сжигала лихорадка. Нервы были напряжены, он томился в напрасном ожидании. Лицо Мариасоль как будто вылеплено из темного воска, у нее лиловые губы, а глаза ласковые и такие большие, что, право, доходят до самых висков. Руки мягкие, словно перышки, сердце же как у колибри... Красивый и нарядный офицер, придешь ли ты за сердцем птички, которая ждет тебя?.. Он остановился полюбоваться ею. Она смело выдержала взгляд этого большого и сильного человека, этого брата, жившего по ту сторону границы. У него высокий лоб, крупный нос, мясистые губы, лицо дышит мужественной негритянской красотой. Она не разглядела следов жизненных бурь на этом лице (да и как их заметить девушке в двадцать лет, когда сердце ее бьется так сильно, будто хочет выпрыгнуть из груди?). Она с первого взгляда полюбила красавца офицера. Стоило ему заговорить, и у нее все внутри перевернулось. Она раскрылась перед ним, как печеная картофелина, сладкая, теплая и розовая, которая сама просится на язык.
В этот вечер Мариасоль обняла за шею Эдгара, которого она считала робким, и прижала к сердцу. Она перецеловала его глаза, брови, руки, пальцы, развязала ему галстук и рассказала на ухо о том, как провела день... Подумать только... Пришел какой-то незнакомый человек и попросил разрешения выполоть траву во дворе. Наверно, он еще здесь, заканчивает работу. Она испугалась, ох как испугалась!.. Не посмела прогнать его... Неужели она плохо поступила?.. Эдгар открыл ставни в окне, выходившем во двор, Действительно, человек был здесь.
— Э... Так что... Добрый вечер, господин капитан...
Данже Доссу стоял, переминаясь с ноги на ногу, и вертел в руках садовый нож. Ну и противная же у него рожа!
— Так что, господин капитан... Можете посмотреть!.. Я вырвал всю сорную траву... Двор теперь чистый-чистый...
Он засмеялся, показав пожелтевшие от табака кривые зубы, которые налезали друг на друга, как овцы, когда они проходят в узкие ворота. Правда, двор еще никогда не был таким чистым.
— Хорошо, — сказал Эдгар, — я тебе сейчас заплачу.
Он отошел от окна, порылся в кармане мундира и вытащил пригоршню мелочи, но, передумав, вынул из бумажника новенький билет в два гурда и протянул его работнику. Доссу опять осклабился, обнажив кривые зубы.
— Э... Так это для меня, господин капитан?..
Эдгар нетерпеливо кивнул головой.
— Спасибо, господин капитан... Спасибо!..
— И тебе спасибо... Ты хорошо поработал. Заходи как-нибудь еще...
Эдгар повернулся к нему спиной.
— Э... На два слова, господин капитан... С вашего разрешения.
Эдгар посмотрел на него с явным раздражением.
— Чего еще?..
— Не обессудьте, господин капитан... Мне бы только два слова сказать вам, да...
— Ну, говори!
Данже кивком головы указал на Мариасоль.
— Уж извините, господин капитан... Лучше бы... потолковать с глазу на глаз... Отец мой говорил, бывало: «Красивая женщина — большое несчастье!» Не в обиду будь сказано госпоже...
Эдгар внимательно взглянул на незнакомца. Ему показалось, что он уже где-то видел это лицо, эти бегающие глазки.
— Я приказываю тебе... Говори!..
— Понятно, понятно, господин капитан, только... Дело в том, что мне хочется кое-что показать вам...
Эдгар колебался. Но незнакомец как-то странно действовал на него, и, подумав, он сказал:
— Мариасоль... Мне надо поговорить с этим человеком... Я скоро приду к тебе.
Мариасоль опустила голову и покорно вышла.
— Вы внушаете мне доверие, господин капитан... Я не зря сказал, что нашел кое-что... Говорят, этот дом построен на месте, где были прежде владения большого человека, богатого белого человека из Сан-Доминго... Кто его знает, может, это и правда?..
— Ничего не понимаю! Ты хотел мне что-то сказать, ну так говори скорее!..
— Прошу вас, хозяин... Простите, господин капитан... Не обессудьте, пожалуйста, потерпите немного. Говорят, этот белый человек убил трех негров, которые разрыли тайник...
— Какой тайник?.. Ну, говори! Мне некогда заниматься пустяками!
— Кто его знает, господин капитан, — может, дублоны и случайно попали в землю... И все же на них лежит заклятие... Завладеть ими трудно, ох, как трудно! Надо быть бесстрашным человеком для этого… Но деньги большие, очень большие...
