Гюстав Флобер - Мемуары безумца
К десяти часам утра он спустился в Y… и оттуда пешком направился X…; он пошел быстро, но на этот раз, чтобы согреться.
В оврагах лежал лед, краснели тонкие ветки голых деревьев, пышный слой опавшей, прелой от дождя листвы покрывал подножие леса черным со свинцово-серыми пятнами ковром. В белесом небе не видно было солнца. Он заметил, что придорожные столбы вывернуты, с тех пор как он не бывал здесь, этот участок леса отвели под вырубку. Он ускорил шаг, спешил прийти. Вот уже дорога пошла вниз, здесь он отыскал знакомую тропинку через поля и вскоре увидел вдали море. Он остановился, слушал, как бьется оно о берег, и рокот нарастает из глубины горизонта, in altum.[119] Холодный зимний бриз нес к нему соленый аромат, сердце забилось.
Рядом с деревушкой построили новый дом, два-три старых разрушили.
В море виднелись лодки, на берегу было пусто, все сидели по домам. Длинные сосульки, дети называют их королевскими свечами, свисали с крыш и раструбов водосточных труб, вывески бакалейной лавки и трактира резко скрипели, покачиваясь на железных стержнях, поднимался прилив, волны набегали на прибрежные камни, в их шуме слышался звон цепей и рыдания.
Удивляясь, что совсем не голоден, он позавтракал и после отправился на берег. Выл ветер, дико свистел и гнулся тонкий тростник в дюнах, пена летала по берегу, падала на песок, иногда порыв ветра подбрасывал ее к облакам.
Наступила ночь, точнее, те долгие сумерки, что предшествуют ей в самое мрачное время года. Крупные хлопья снега падали с неба, таяли на волнах и долго крупными серебристыми слезами лежали на песке.
На берегу он заметил наполовину ушедшую в песок лодку, лет двадцать назад она попала на мель. Внутри проросла трава, полипы и мидии облепили замшелые доски. Он обошел кругом, прикасаясь к ней со всех сторон, глядя странно, словно на мертвеца.
Неподалеку в ущелье было укромное местечко, он часто оставался там в счастливом бездействии, брал с собою книгу, но не читал, а в одиночестве, растянувшись на спине, смотрел на синее небо среди белых остроконечных скал. Там ему являлись самые сладкие мечты, отчетливее звучали крики чаек, водоросли, ползущие по скалам, роняли на него жемчужные капли, оттуда видел он паруса тающих вдали кораблей, и солнце там грело его теплее, чем в любом другом уголке земли.
Он пошел туда, нашел то самое место, но другие завладели им: машинально поддев ногой камень, он наткнулся на осколок бутылки и нож. Наверное, здесь был пикник, сюда приезжали с дамами, ели, смеялись, шутили. «Боже мой, — подумал он, — неужели нет такого места на земле, любимого уголка, где можно жить долго и безраздельно владеть им до смерти!»
Он вновь поднялся по обрыву, из-под ног то и дело срывались камни, часто он сам с силой толкал их, чтобы слышать грохот об уступы скалы и одинокое эхо, вторящее им. На высоком плато над берегом воздух был свежее. Прямо перед ним сияла в темно-синем небе луна, а слева, чуть ниже, бледная звездочка.
Слезы блестели на его глазах, то ли от холода, то ли от грусти. Сердце щемило, нужно было хоть с кем-нибудь поговорить. Он вошел в трактир, куда когда-то заходил выпить пива, спросил сигару и, не сдержавшись, сказал добродушной хозяйке: «Я уже бывал здесь». Она ответила: «Ах, но сейчас не лучшее время, сударь, не лучшее», — и отсчитала сдачу.
Вечером он снова захотел выйти, направился к землянке, где охотники выслеживали диких уток. Мгновение он видел, как луна плыла по волнам и вдруг вытянулась в море, точно огромный змей, тут со всех сторон надвинулись тучи, снова опустилась тьма. Во мраке угрюмо качались волны, вздымались друг над другом и грохотали, словно сотни пушек, жуткая мелодия звучала в их мерном рокоте. Берег дрожал под ударами волн, отвечая глубокому гулу моря.
Не покончить ли с собой,[120] мелькнула мысль. Никто не увидит, не спасет, мгновение — и он будет мертв; но тут же в силу банального противоречия жизнь поманила его, Париж показался привлекательным, полным возможностей, он вспомнил свой кабинет, подумал о многих мирных днях, что протекли бы там. Но властно звала его бездна, могилой распахивались волны, готовые тут же сомкнуться и спеленать его мокрым саваном…
Он испугался, вернулся к себе, всю ночь прислушивался к жуткому вою ветра и развел такой огонь в камине, что едва не поджарил собственные ноги.
Путешествие закончилось. Дома его встретили иней на окнах, зола в остывшем камине, одежда, так и лежавшая со дня отъезда на кровати, засохшая чернильница, холодные и сырые стены.
«Почему я не остался там?» — подумал он, вспомнив с горечью, как радовался, уезжая.
Лето вернулось, а радость жизни нет. Изредка приходил он на мост Искусств, смотрел, как колышутся деревья в Тюильри, алеет закатное небо и льется сияющий дождь солнечных лучей сквозь Триумфальную арку на площади Звезды.
Наконец, в прошлом декабре он умер, медленно, постепенно, уничтожая себя одной лишь силой мысли, не будучи больным, так умирают от тоски. Тем, кто много выстрадал, это покажется невозможным, зато вполне подходит романам с их чудесами.
Из страха быть заживо похороненным он завещал вскрыть тело, но бальзамировать его запретил.
Примечания
1
Б. Реизов. Творчество Флобера. М., Художественная литература, 1955. С 30.
2
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. М., Художественная литература, 1984. С. 69.
3
Первый том нового собрания сочинений, куда вошли произведения 1831–1845 годов, появился во Франции только в 2001 году: Gustave Flaubert. (Euvres completes. T.l. Paris, Gallimard, Bibliothcque de la Pleiade, 2002. В настоящее время продолжается работа над вторым томом.
4
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 387.
5
Лк,4,1-13.
6
Там же..
7
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 25.
8
М. Элиаде. История веры. Т. II. М., Критерион, 2002. С. 172.
9
Gustave Flaubert. CEuvres completes. T.l. Paris, Gallimard, 2002, p. 400.
10
Выделено Флобером. Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 71
11
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 238.
12
Там же, С. 239.
13
Alfred Le Poittevin. Line Promenade de Belial et oeuvres inedites. Paris, Les Presses franchises, 1924, p. 67–70.
14
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 32.
15
В. Грешных. Художественная проза немецких романтиков: формы выражения духа. Автореф. дис…. д-ра филол. наук. М., 2000. С. 11.
16
Flaubert G. CEuvres completes. Т. I. Paris, Gallimard, 2001, p. 325.
17
Maxime Du Camp. Souvenir Litteraires. Paris, Aubier, 1994, p. 337–338.
18
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 95.
19
Flaubert. Correspondence. Paris, Gallimard, Bibliotheque de la Pleiade. Т. IV.1997, p. 170.
20
Yvan Leclerc. «L’auteur c’est bien moi»: Gustave Flaubert ou l’ecrivain-manuscrit, Bulletin Flaubert-Maupassant, 2002, n. 10, p. 78..
21
Flaubert. Correspondence. Paris, Gallimard, Bibliotheque de la Pleiade. Т. 1.1973, p. 77.
22
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 410.
23
Jean Bruneau. Les Debuts litteraires de Gustave Flaubert 1831–1845. Paris, Armand Colin, 1963, p. 521.
24
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Т.1. Указ. изд. С. 42
25
С. Зенкин. Двойной портрет художника в юности. Первый роман Флобера // Гюстав Флобер. Первое «Воспитание чувств». М., Текст, 2005. С. 12.
26
Jeanne Bern. De Pautobiographie a la fiction. Un texte- clef du jeune Flaubert: Novembre // Images du mythe, images du moi. Paris, Belles Lettres, 2002, p. 134.
27
Гюстав Флобер. О литературе, искусстве, писательском труде. Указ. изд. Т.1. С. 102.
28
Атласские горы расположены на северо-западе Африки.
29
Речь идет об одной из фавориток короля Людовика XV (1710–1774) — маркизе де Помпадур (1721–1764).
30
Лe Пуатвен, Поль-Альфред (29 сентября 1816 — 3 апреля 1848), близкий друг Флобера, талантливый поэт и писатель.
31
Образы священников равнодушных к тем, кто ищет у них помощи в момент сомнений, предвосхищают образ аббата Бурнизьена из романа «Госпожа Бовари».
