Фрэнсис Фицджеральд - Успешное покорение мира
В этот раз он, как всегда, видел только выражение лица и милые губы, которые передавали любое искреннее или притворное чувство… о, эти бесценные губы… и всю ее целиком: свежесть персика и зрелость шестнадцатилетия. Он почти не замечал, что творится на железнодорожном перроне, и совершенно упустил из виду тот миг, когда она, посмотрев через плечо, влюбилась. Устремившись вместе с остальными к автомобильной стоянке, она уже повела себя с расчетом на этого незнакомца, даром что голосок ее звучал для Бэзила и шли они рука об руку.
Случись Бэзилу заметить этого молодого человека, сошедшего с поезда, он бы ему только посочувствовал, как сочувствовал случайным попутчикам и тем несчастным, что населяли деревушки вдоль железной дороги: им не светило через две недели поступить в Йель, равно как и провести три дня в одном городе с мисс Эрмини Гилберт Лабуисс Биббл. Птицы невысокого полета — было в них что-то дремучее и безнадежное.
Бэзил приехал сюда погостить из-за того, что сюда собиралась Эрмини Биббл.
Месяц назад, в печальный канун своего отъезда из его родного города на Среднем Западе, она говорила с самым пылким обещанием в голосе, какого только можно было от нее ожидать:
— Если у тебя в Мобиле есть знакомые ребята, пусть кто-нибудь из них тебя пригласит на то время, когда я там окажусь, хорошо?
Он воспользовался этой идеей. И вот сейчас, когда его со всех сторон обволакивал мягкий, незнакомый южный город, ему от волнения показалось, что автомобиль Толстого Гаспара уже выехал со стоянки, как только они устроились на сиденье.
Поэтому голос, раздавшийся с тротуара, был для него полной неожиданностью:
— Привет, Бесси-Белль. Привет, Уильям. Как поживаете?
Незнакомец, рослый и худощавый, был примерно на год старше Бэзила. Одетый в белый полотняный костюм и шляпу-панаму, он сверкал неистовым, неукротимым взглядом южанина.
— Кого я вижу: Малыш Лемойн! — воскликнула мисс Чивер. — Когда ты успел вернуться?
— Только что, Бесси-Белль. Вижу — ты такая из себя красивая, вот и решил подойти, разглядеть получше.
Его представили Минни и Бэзилу.
— Тебя подбросить, Малыш? — предложил Толстый, в родных пенатах — Уильям.
— Прямо не знаю… — заколебался Малыш. — Спасибо, конечно, но за мной должны приехать.
— Да ладно, запрыгивай.
Лемойн бросил сумку поверх саквояжа Бэзила и с куртуазной обходительностью втиснулся на заднее сиденье. Бэзил перехватил взгляд Минни; та мимолетно улыбнулась, словно говоря: «Принесла нелегкая; хорошо еще, что ненадолго».
— Вы, часом, не из Нового Орлеана, мисс Биббл? — поинтересовался Лемойн.
— Точно.
— Я, знаете ли, только что оттуда: мне сказали, что их знаменитая красавица сейчас отбыла в наши края, а потому ее поклонники один за другим стреляются прямо на улицах. Это чистая правда. Там ни пройти ни проехать: я сам помогал разгребать завалы.
«Слева, очевидно, бухта Мобил[42], — думал Бэзил, — морской порт»; в небе светила южная луна, по воздуху плыли песни темнокожих докеров. Дома по обеим сторонам улицы слегка выцвели под щитами гордых лоз; на этих балконах некогда белели кринолины, а в запущенных ныне садах по ночам стонали гитары.
Стояла теплынь; в каждом голосе сквозила уверенность, что времени еще предостаточно, чтобы сказать все; даже голос Минни, откликавшийся на треп молодого незнакомца с нелепым прозвищем, сделался тягуче-ленивым; никогда прежде Бэзил не усматривал в ней уроженку Юга. Автомобиль притормозил у больших кованых ворот, за которыми сквозь пышную листву мигали огни выкрашенного в желтый цвет дома. Лемойн вышел.
— От души надеюсь, что вам обеим у нас понравится. С вашего разрешения, очень скоро объявлюсь и поспособствую вашему досугу. — Он церемонно взмахнул панамой. — Засим откланиваюсь.
Когда они отъехали от тротуара, Бесси-Белль с улыбкой повернулась к Минни:
Ну, что я тебе говорила?
— Я еще на перроне его опознала, до того как он подошел, — сказала Минни. — Как почувствовала, что это он.
— Тебе, наверное, бросилось в глаза, какой он эффектный?
— Да, я заметила, он божественно хорош, — ответила Минни.
— Он, конечно, всегда общался с теми, кто постарше.
Бэзил счел, что обсуждение излишне затянулось. Какой-то местный парень, южанин, да тем более якшается со старшими, — его существованию уделялось неоправданно большое внимание.
Но Минни уже переключилась на него.
— Бэзил, — она кокетливо поерзала и сложила руки; от этого покорного, выжидательного жеста у Бэзила всегда замирало сердце, — обожаю твои письма.
— Могла бы хоть раз ответить.
— У меня не было ни минутки, Бэзил. Мне нужно было побывать в Чикаго, потом в Нэшвилле. Я даже не заехала домой. — Она понизила голос. — Папа с мамой разводятся, Бэзил. Представляешь, какой кошмар?
Он был поражен, а в следующее мгновение соотнес эту новость с Минни и проникся острым сочувствием; мысль о разводе соединилась в его сознании с ее романтическим образом и навеки утратила свой трагизм.
— Потому я и не писала. Но все время думала о тебе. Ты мой самый надежный друг, Бэзил. Ты всегда меня понимаешь.
В Сент-Поле они расстались совсем на другой ноте. Тут у Бэзила слетела с языка гадкая сплетня, которую он вовсе даже не намеревался упоминать.
— Кто такой этот Бейли, с которым ты познакомилась в Лейк-Форесте? — небрежно поинтересовался он.
— Базз Бейли! — Ее большие глаза распахнулись от удивления. — Необыкновенно привлекателен, божественно танцует, но мы с ним просто друзья. — Она нахмурилась. — Не иначе как Конни Дэвис распускает слухи в Сент-Поле. Честное слово, меня уже доконали девчонки которые от зависти и безделья перемывают косточки тем кто не привык скучать.
Теперь он уже не сомневался, что в Лейк-Форесте нечто произошло, но ничем не выдал свою внезапную боль.
— С тобой приятно поговорить. — Она вдруг заулыбалась. — Думаю, всем известна ваша любвеобильность, мистер Бэзил Дюк Ли.
Обычно такой намек считается комплиментом, но эта легкость, граничащая с равнодушием, только усилила его тревогу — и тут взорвалась бомба.
— Не беспокойся насчет Базза Бейли. Мое сердце в настоящее время целиком и полностью свободно.
Не успел он постичь всю неохватность этого заявления, как они остановились у дома Бесси-Белль Чивер, и девушки взбежали на крыльцо, крикнув напоследок:
— Сегодня еще увидимся!
Бэзил машинально перебрался вперед.
— Ты планируешь выступить за команду первокурсников, Бэзил? — спросил Уильям.
— Что? Да, естественно. Если досдам два хвоста. — Но в душе у него не было никаких «если»: в этом заключалась мечта его жизни.
— В команду первокурсников ты пройдешь автоматом. Кстати, этот Малыш Лемойн, с которым ты сейчас познакомился, осенью поступает в Принстон. А до этого играл за Военный институт Виргинии.
— Откуда у него это дурацкое прозвище?
— Да его в семье так называли, вот и приросло. — Помолчав, он добавил: — Он их пригласил сегодня на танцы в загородный клуб.
— Когда он успел? — возмутился Бэзил.
— Да сразу. Они же при тебе столковались. Я только собирался их пригласить, только разговор к этому подвел, а этот меня опередил. — Он вздохнул, виня только себя. — Ладно, все равно там увидимся.
— Естественно, какая разница? — сказал Бэзил.
Но не ошибся ли Толстый? Ведь Минни должна была ответить: «Бэзил ради меня приехал в такую даль, я просто обязана провести с ним первый вечер».
Что же произошло? Всего лишь месяц назад, в полутемном, шумном здании вокзала «Юнион-стейшн» в Сент-Поле, под прикрытием багажной платформы Бэзил поцеловал Минни, а ее взгляд сказал: «Еще». И до последнего момента, пока ее вагонное окошко не скрыли клубы пара, она принадлежала ему — такие вещи не нуждаются в словах, они и без того понятны. Бэзил пришел в замешательство. Это было так непохоже на Минни: да, она пользовалась оглушительным успехом, но всегда отличалась добротой. Бэзил стал припоминать, не обидел ли ее ненароком в своих письмах, а затем покопался в себе, пытаясь обнаружить новые недостатки. Видимо, что-то не задалось с самого утра. Приподнятое настроение, в котором он сюда приехал, сошло на нет.
Но во второй половине дня на теннисном корте Минни опять стала прежней: она восхищалась его ударами, а один раз, когда они оба оказались у сетки, внезапно погладила его по руке. Однако после игры, когда они пили лимонад на широкой, прохладной веранде дома Чиверов, ему почему-то не удалось ни минуты побыть с нею наедине. А когда они возвращались с корта, неужели Минни специально села впереди, рядом с Толстяком? Ведь летом она всегда находила возможность остаться с ним вдвоем — создавала ее буквально из ничего. Переодеваясь, чтобы ехать на танцы в загородный клуб, он терзался смутным предчувствием катастрофы.
![Фрэнсис Фицджеральд - Три часа между рейсами [сборник рассказов]](/uploads/posts/books/136955/136955.jpg)
