Карел Полачек - Дом на городской окраине
Кроме того, было установлено, что квартиросъемщики навещают друг друга, и вообще поддерживают между собой связи, а, главное, науськивают один другого против хозяина дома. Подобное поведение категорически возбраняется. Квартиросъемщикам предписывается находиться исключительно в своих помещениях, а посещать квартиры других — лишь с ведома хозяина.
Фактор Ян, домовладелец.Глава тридцать первая
В начале октября месяца произошло страшное событие, которое всколыхнуло жителей квартала, расположенного меж двух холмов.
Чиновник пришел из канцелярии домой, но супа на столе не обнаружил. Топка прогорела, жены в кухне не было. Встревоженный, чиновник принялся разыскивать пани Сырову и нашел ее в спальне, — она плакала навзрыд.
— Мария, — спросил он с тяжелым сердцем, — что с тобой? Почему ты плачешь?
Жена не отвечала. Она содрогалась в слезах.
Чиновник подсел к ней на диван.
— Мария, — настаивал он, — говори. Ты нездорова?
Прошло немало времени, прежде чем она начала говорить.
Из ее бессвязного рассказа чиновник узнал: жена собиралась стирать, но обнаружила, что прачечная на запоре. Когда же она спросила ключ, разразился, как всегда, скандал.
— Он ужасно меня оскорбил… — снова заплакала жена.
— Что он тебе сказал?
— Что будто бы я нехорошая женщина… Он произнес такое слово… Он назвал меня… он назвал меня «потаскухой».
Чиновник содрогнулся.
— Он осмелился сказать такое? — вырвалось у него.
Гнев огнем наполнил его жилы. Он почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Красные и зеленые точки зароились перед глазами.
Не владея собой, он кинулся во двор. Там стоял полицейский и кормил кроликов. Чиновник бросился на него с той безумной отвагой, с какой наседка бросается на ястреба; он рванул его за френч и принялся бить кулаками по лицу, вопя словно полоумный.
Оторопевший полицейский попятился. — Ого! — сказал он в изумлении. Он изготовился было сделать резкое движение, свалить чиновника наземь. Как вдруг в голове у него промелькнуло: «Рукоприкладство»… Великая радость охватила его, и он, прикрывая лицо, жалобно закричал: — Есть ли тут кто, люди добрые? Поглядите, как пан Сыровы обращается со своим хозяином! Он хочет меня убить, а меня и защитить некому! Моя жизнь в опасности! Глядите, я пред ним что овечка, а он так жестоко со мной обошелся…
Внезапно чиновник опомнился и устыдился.
Полицейский внушительно сказал: — Вы за это ответите, пан Сыровы. Вы совершили тяжкое преступление, которое карается многолетним тюремным заключением. Вы напали на полицейский чин с целью убить его. Больше того — вы избили своего хозяина. За это вы понесете суровое наказание. Я вас сгною в тюрьме.
Как во сне, доплелся чиновник до своей квартиры. Ноги у него одеревенели, его бросало в жар, его лихорадило. Жена раздела его и уложила в постель.
— Все кончено, — прошептал чиновник и закрыл глаза.
2Теперь, — прикидывал полицейский, — я напишу на него жалобу. На руки и ноги ему наденут кандалы и отведут в тюрьму. На основании судебного приговора я потребую освободить квартиру.
Простерев руки, он обратился к воображаемым судьям: — Не принимайте, досточтимые судьи, в расчет, что обвиняемый является чиновником. Это человек опасный для жизни окружающих, и я не могу оставить его в своем доме. Ведь еще немного, и он прикончил бы меня!
И мысленно добавил: — А за квартиру можно выручить тысяч тридцать, а то и больше, пай на строительство…
Тут он увидел поднимавшегося по лестнице к дому тестя чиновника.
Тесть поздоровался с ним и сказал: — Ну вот, не успели оглянуться, а лето уже пролетело. Теперь наступит осень, за осенью — зима. Так уж ведется искони.
— Ваша правда, сударь, — приветливо отозвался полицейский, а про себя подумал: — Пусть убедится, кто порядочный человек, а кто преступник.
Вслух он продолжал: — Изрядно ветерок задувает. Надо будет запастись углем на зиму. Так вот времячко и идет.
— И не говорите, пан полицейский, — молвил тесть, — мы все ближе к могиле… Нынче я сказал жене, что недолго мне осталось быть с нею…
Полицейский лихорадочно раздумывал, что бы ему такое сделать, дабы упрочить благоприятное о себе впечатление.
Преподнести ему астру? Преподнесу, — решил он, — все равно сгниет.
Он пошел в сад и сорвал цветок.
— Это вам, — сказал он, — я всех привечаю.
Тесть с выражением благодарности принял цветок и вошел в дом.
Своей дочери он сказал: — Славный человек этот ваш хозяин. Цветочком меня почтил. Дай Бог ему долгих лет жизни. А где Йиндржих?
— Лежит, — прошептала дочь, — ему нездоровится.
— Нездоровится? — встревожился тесть. — А что с ним? Это его наверняка продуло, ветер такой нехороший, погода прямо-таки анафемская. Я принесу ему снадобье, которое поставит его на ноги.
Долго рассуждал он о том, как плохо болеть и насколько лучше быть здоровым. Затем он ушел.
3Обливаясь холодным потом, метался чиновник под одеялом. Жена сидела подле него, погруженная в невеселые мысли.
Жизнь моя погублена, — проносилось в мозгу чиновника, — теперь за мной придут и уведут в тюрьму. С работы уволят, поскольку преступник состоять на государственной службе не может. Я буду обесчещен, и жена тоже будет опозорена.
С трудом произнес он, обращаясь к жене: — Теперь ты от меня уйдешь…
— С чего это я от тебя уйду? — утешала его жена.
— Не можешь же ты жить с преступником, — простонал чиновник.
— Ты не преступник, ты — рыцарь, — сказала супруга. — Ты смело заступился за жену. Все будут тебя хвалить.
— Знаешь… — таинственным голосом продолжал чиновник, — если меня посадят в тюрьму, сделай вид, будто ты от меня отказалась… У меня есть друзья, которые помогут мне оттуда выбраться. Сбегу за границу, там мы встретимся и начнем новую жизнь.
«Бредит, — подумала жена, — надо пригласить врача». Чиновник забылся тяжелым, горячечным сном. Жена на цыпочках вышла, чтобы вызвать врача.
4На холме горит большой костер, вокруг которого расположились люди. Они смотрят на пламя и хором поют:
Пай на строительство и низкая квартплата —
ай-ей, ох!
С недавней поры вздорожала вода, —
зато от чиновника меньше вреда,
ай-ей, ох!
Это заговорщики, — пробормотал чиновник и побежал наверх. Там он обнаружил, что вокруг костра собрались и поют не люди, а кролики. Завидев чиновника, они насмешливо задергали носами и повскакивали. Надев на чиновника кандалы, они повели его в сад. Перед ними бежала курица и кричала: — Ведут! Ведут!. — Чиновник вспомнил, что эту курицу зовут Анастазия.
Его подвели к полицейскому, который сидел на перевернутой тачке.
Полицейский сказал: — Я — Полицейский Первый, мое царство простирается на сто семьдесят пять квадратных саженей. На этой территории мне подвластно все живое и мертвое. Кто воспротивится мне, тому несдобровать. Чиновника схватить и бросить в тюрьму! Пусть он там сгниет! У меня есть на примете другой квартиросъемщик, гораздо лучше этого.
Чиновник вскричал: — Я протестую.
Чей-то голос ответил: — Где ваш пациент?
В комнату вошел розоволицый, с белой бородой врач, принесший с собой запах свежего воздуха и амбулатории. Чиновник проснулся и сказал, вяло улыбнувшись: — Чтобы кролики пели, — такого я никогда не слыхал. Это был очень странный сон…
— Тара-ра-бумбия… — запел врач, энергично потирая свои пухлые руки. — Не станем же мы, доблестный рыцарь, болеть! — пророкотал он.
С ритуальностью, в которую с незапамятных времен облекли свое ремесло эскулапы, он пациента постукивал и щекотал по спине ушами. Закончив осмотр, он провозгласил, что ничего страшного нет, если, конечно, не возникнут осложнения. Он предписал какие-то микстуры, жидкую пищу и покой, ибо относился к числу тех врачей, которые лечат пациентов ободрениями и утешениями.
Глава тридцать вторая
Болезнь чиновника вызвала у обитателей улицы сочувствие. Лавочник Мейстршик объявил жене, что проведает больного.
— Пойдешь и будет тебе ой как худо! — предостерегла его пани Мейстршикова.
— Хуже быть уже не может, — нахмурился лавочник.
Он побеседовал с чиновником и пожалел, что тот такой слабый. Но выразил надежду, что вскоре все образуется.
Пани Сыровой он сказал: — Пусть ваш муж не опасается, что у него будут какие-то неприятности в суде. На всей улице не найдется человека, который согласился бы свидетельствовать в пользу полицейского. Он был у нас и уговаривал свидетельствовать. Но, помилуйте, не желаю я в это встревать! Я ничего не видел, потому что чинил у себя во дворе водяную колонку. А жена ходила к Дынибилам получить долг.
