Джон Пристли - Сэр Майкл и сэр Джордж
— Видите ли, — говорила Элисон, — Джорджу до смерти хочется взять руководство в каком-нибудь солидном, стоящем учреждении. Он не любит современное искусство, да и людей искусства недолюбливает.
— Не виню, — сказал сэр Финли. — Сам не люблю.
— Разумеется, Джордж в этом не признается — он фанатически лоялен по отношению к любому учреждению, где работает, — но я знаю: он, как и я, считает, что страна нуждается больше всего в научных и технических кадрах.
— Он прав. Мы все так считаем.
— А когда мы достигнем тут успеха, — но никак не раньше, — тогда можно будет знакомить народ с искусством и уже всерьез заняться тем, чем занимался до сих пор Дискус и что, вероятно, хотя, по-своему, и не очень умно, пытались делать в Комси. Но прежде всего — техническое обучение, вы со мной согласны?
— Между нами — да, — сказал сэр Финли. Речь его была такой же худосочной и дерганной, как он сам. — Но вслух — нельзя. Люди искусства навалятся всей тяжестью. Полетят письма в «Таймс», в «Гардиан».
— О да, они любят писать письма. Все они бессменные болтуны. Можете себе представить, с чем приходится сталкиваться Джорджу при его-то безумной добросовестности.
— Это про кого? Про меня? — Сэр Джордж почувствовал, что ему пора вмешаться. — Но любой толковый администратор не может пренебрегать корреспонденцией, как частной, так и официальной. Вы согласны, Эвон?
— Конечно, Дрейк. Видно, за два года вам пришлось разбираться в груде чепухи. Не завидую.
— Знаю, что мне не следует это говорить, — сказала Элисон, — но Джордж вел себя героически, просто героически. Даже намека себе не позволял, что ему страшно хотелось бы делать что-то более серьезное, стоящее — то, чем вы сейчас занимаетесь в министерстве.
— Работы невпроворот. Высшее образование. Повышение квалификации. Наука. Техника. — Сэр Финли отпил немного вина, позволил себе наморщить кончик носа, вытер рот салфеткой. — Огромная работа.
— Да, несомненно! — Элисон сверкнула на него улыбкой, потом сделала самое серьезное лицо, наклонясь вперед и сузив глаза: — Но мы с Джорджем чувствуем, что вы делаете стоящее дело, а в Дискусе — впрочем, сами понимаете!
— Рады, что развяжетесь с этим делом, Дрейк, а?
— Эвон, вам, должно быть, известно, что я никогда на эту работу не рвался, никогда ее не просил и, конечно, буду рад от нее избавиться.
— Ясно, старина.
Сэр Финли снова повторил манипуляцию с бокалом вина, в то время как Элисон бросила быстрый, победный, сияющий взгляд на своего мужа. Он в свою очередь взглянул на Молли, которая жадно пожирала десерт, и предпочел промолчать. Но пока Эвон не поднял голос, сэр Джордж уже успел бросить жене благодарный взгляд. Да, она добилась своего.
Сэр Финли опустил голову, внушительно посмотрел на сэра Джорджа, потом на Элисон и сказал:
— Сожалею, однако. Разумеется, понял вас. Сочувствую во всем. Но, сугубо между нами, придется организовать в министерстве новый большой отдел культуры. Вместо Дискуса и Комси. Думал — вы подойдете, Дрейк. Знаю, вы хороший администратор. Жаль, что вам это не по душе. Но понимаю, вполне понимаю. Трезвый взгляд. Однако придется нам завести отдел. Огромный отдел. Притом ассигнуют кучу денег, вам и не снилось, Дрейк. Что ж, ничего не поделаешь. Кого-нибудь найдем.
Чета Дрейков глядела на него из развалин надежд, рухнувших на их глазах. Элисон слишком хорошо провела свою линию! Теперь это новый большой отдел культуры, с огромными финансовыми возможностями, назначат кого угодно, только не сэра Джорджа Дрейка.
— Адская жара, правда? — сказал сэр Джордж, проводя пальцем под воротником. А тут еще эти жареные почки под винным соусом давали себя знать тяжестью в желудке. Восемнадцать шиллингов шесть пенсов, без овощей.
Но сэр Финли и судьба еще не оставили супругов в покое. Сэр Финли окинул взглядом зал, улыбнулся и помахал рукой.
— Знакомое лицо. Тот самый, из Министерства финансов, с кучей инициалов.
— Неужто И. Б. К. Т. Н. Джонс? — Сэр Джордж обернулся и увидел, как Джонс выбирает столик. С ним была темноволосая элегантная женщина и еще какой-то мужчина. Это был сэр Майкл Стратеррик.
— Надеюсь, вы знаете, кто с ним? — возмущенно спросила Элисон, будто сэр Финли был виноват в этой встрече. — А если не знаете, я вам скажу.
— Да, скажите! — воскликнула Молли, оторвавшись от пирожных. — Какое обаятельное лицо!
— Милая моя, многие женщины поддавались этому обаянию, а потом раскаивались! Это, дорогая моя Молли, сэр Майкл Стратеррик…
— A-а, ну, конечно!
— …который совсем загубил Комси. И разумеется, мне понятно, что там сейчас происходит, — продолжала она с возрастающим негодованием, — он хочет накормить этих Джонсов — дама, несомненно, миссис Джонс — до отвала, заказать самые дорогие блюда и вина, чтобы Министерство финансов порекомендовало его на пост главы вашего драгоценного нового отдела.
Она бросила на сэра Финли почти враждебный взгляд.
— Но это уж слишком, клянусь Богом!
— Что ты, Элисон, — начал было сэр Джордж, чувствуя, что Эвону не очень по душе ее тон и слова, — ты же не знаешь…
— Знаю! — отрезала она. — И ты знаешь. Не притворяйся!
Она снова взглянула на сэра Финли Эвона.
— Я считаю, что это возмутительно, безобразно. Вы согласны?
— Не совсем, — сказал сэр Финли. — Должен вас поправить по двум пунктам. Я их вижу, вы — нет. Джонс заказывает. Выходит, платит он.
— О, это ничего не значит. Стратеррик достаточно умен и хитер, он может пригласить людей обедать и позволить гостю заказывать и платить. Я-то его знаю, — добавила она и тут же пожалела о своих словах.
— Неужели, милочка? — Молли вся превратилась в слух. — Ну расскажи мне про него!
— Нет, нет, — торопливо сказал сэр Джордж, — Элисон встречалась с ним изредка, в полуофициальной обстановке.
— И второе. — Сэр Финли, желая во что бы то ни стало возразить Элисон, не слушал, что было сказано после его реплики. — Стратеррик и не собирается обедом и вином пробить себе дорогу в новый отдел. Он не желает там служить.
— Неужели ему уже предлагали эту работу? — возмутилась Элисон: теперь ее можно было бы подавать вместо мороженого «фламбэ».
— Никак нет. Решает министр. Был разговор в клубе за ленчем. Некто из Министерства финансов понял, что Стратеррик сказал Джонсу, будто работой он не интересуется.
— А Джорджу даже никто не намекнул! — с упреком сказала Элисон.
— Ох уж эти мужчины, со своими клубами! — Но на возглас Молли никто не обратил внимания.
— Ясно, сплетни, — заявил сэр Финли. — Ничего общего с нашим министерством. Однако отпадает и ваше второе предположение.
Виночерпий, в темной блузе и с цепью на шее, возможно взятой в Бастилии, наклонился над плечом сэра Джорджа. И через несколько минут, спросив позволения у дам, сэр Джордж благородно поднялся над развалинами всех надежд, над угрозой нищеты, над растерянностью, разочарованием, крушением мечты и показал, из какого благородного материала он создан.
— Не угодно ли сигару, Эвон, и коньяку? — спросил он.
Другими словами, не угодно ли добавить еще тридцать шиллингов к счету?
— Нет, Дрейк, спасибо. Не курю. Допью лучше винцо.
И все же счет вырос до шестнадцати фунтов и двенадцати шиллингов, и после того как сэр Джордж выписал чек, добавив два фунта на чай, у него внутри зазвучали возмущенные вопросы. Как мог Джонс позволить себе тут принимать гостей? (Если только за этими пятью инициалами не кроется личное состояние?) И как Эвоны могли так хладнокровно принимать их щедрое гостеприимство? И кто вообще может себе позволить обедать в этом ресторане, кроме коммерсантов и всяких темных дельцов по продаже недвижимости и распространению рекламы? И какого черта Элисон настаивала привести их сюда, если любой табльдот, по пятнадцать шиллингов с персоны, был бы удовольствием для Эвонов, этих скупердяев и жмотов.
По пути к выходу сэр Финли остановился у столика Джонсов — Стратеррика и представил всех Молли, а сэра Джорджа познакомили с миссис Джонс, но Элисон не остановилась и проследовала в дамскую комнату такая высокомерная и надменная, какой муж никогда ее не видел. Нелегко с ней будет, подумал он, когда они отвезли Эвонов домой и остались вдвоем в такси, которое должно было влететь им в немалую сумму.
Но опять-таки она удивила его непонятной переменчивостью женских настроений.
— Нет, Джордж, милый, не говори ничего. Я сама скажу. Это был жестокий провал и бессмысленная трата денег. Прости. Но больше всего меня удивляет вот что: зачем мы постоянно без конца придумываем какие-то махинации, интригуем, тратим жизнь на пустые тревоги, когда все так бессмысленно? Нам кажется, что мы — соль земли, а на самом деле мы непрестанно царапаемся, кусаемся, как мелкие зверушки, бегая вокруг пирога. Зачем? К чему все это? В чем смысл? Я тут смысла не вижу…
