Роза в цвету - Олкотт Луиза Мэй

У Китти всегда имелась та или иная «потрясающая новость», и Роза уже привыкла относиться к ним спокойно, однако далее последовало нечто невиданное, потому что, не обращая никакого внимания на любопытствующих зевак снаружи и на сумбур, внесенный в состояние шляпок внутри, Китти бросилась Розе на шею и восторженным шепотом объявила:

– Ах, милочка моя, я помолвлена!

– Какая радость! Конечно же со Стивом?

– Он, душенька, сделал мне предложение вчера вечером, да так мило, и мама в полном восторге. Что, как думаешь, мне надеть на свадьбу? – И Китти замерла с выражением сильнейшего волнения на лице.

– Да как можно говорить об этом так рано? Кит, в тебе ни капли романтики! Тебе бы думать о возлюбленном, а не о нарядах! – укорила ее Роза, которую одновременно и позабавило, и ошеломило столь практичное отношение к делу.

– Я о нем и думаю, потому что он сказал, что помолвка будет недолгой; а значит, о самых важных вещах нужно позаботиться прямо сейчас, разве нет?

– Понимаю, он хочет уверенности, ты же у нас существо переменчивое, он боится, что ты поступишь с ним так же, как с несчастным Джексоном и со всеми остальными, – прервала ее Роза и погрозила пальчиком будущей кузине, которая успела уже дважды сыграть в эту игру и, похоже, гордилась своими непродолжительными помолвками.

– Да не бранись ты, я знаю, что права, и когда ты проведешь в свете столько же времени, сколько и я, то поймешь, что лучший способ узнать мужчину – заключить с ним помолвку. Пока они тебя добиваются, они сплошное обожание, а как решат, что добились своего, тут-то и становится ясно, какие они обормоты, – ответствовала Китти с видом умудренной опытом женщины, который забавно контрастировал с ее свежим личиком и девичьей повадкой.

– Печальная перспектива для бедолаги Стива – вот разве что я ему намекну, чтобы вел себя поосмотрительнее.

– Ах, крошка моя, в нем-то я полностью уверена, опыт сделал меня проницательной, и я совершенно убеждена, что с ним управлюсь без всякого труда. Мы же сто лет знакомы. – Стиву было двадцать, Китти – восемнадцать. – Всегда были добрыми друзьями. Кроме того, он ну совершенно мой идеал мужчины. Я терпеть не могу крупные руки и ноги, а у него они такие аккуратные. Кроме того, он лучше всех танцует и одевается с безупречным вкусом. Мне даже кажется, что поначалу я влюбилась в его носовые платки, ну кто ж устоит против такого очарования? – рассмеялась Китти, вытаскивая из кармана большой носовой платок и зарываясь носиком в его складки – в воздухе разлился дивный аромат.

– А вот это выглядит многообещающе, похоже, ты все-таки не лишена нежных чувств, – заметила довольная Роза, потому что игривые карие глазки Китти, все прятавшей лицо в дорогом ей платочке, внезапно затуманились, а щеки слегка зарделись.

– Разумеется, не лишена, ну вот совсем! – воскликнула Китти. – Просто я стесняюсь их показывать, потому что сейчас модно изображать равнодушие. Роза, милочка, даже ты бы обозвала меня сентиментальной гусыней, когда вчера Стив сделал мне предложение в маленькой гостиной: я даже расплакалась, ведь он говорил так серьезно, а я, конечно, сперва сделала вид, что мне решительно все равно, и как же он обрадовался, когда я сказала правду! А я-то и не знала, что он такой душечка, но он, славный мой, даже не расстроился, когда я залила слезами всю его дивную рубашку! Очень великодушно с его стороны, правда? Вообще-то, он терпеть не может, когда портят его вещи.

– Он настоящий Кэмпбелл, и под этими его дорогими рубашками бьется настоящее горячее сердце. Тетя Джейн не любительница нежных чувств, вот и научила Стива их не показывать, но чувствовать он умеет, и ты должна подталкивать его к тому, чтобы он проявлял свои чувства – не по-глупому, а так, чтобы становиться мужественнее и серьезнее.

– Ну, я постараюсь, хотя – в этом я больше не призналась бы никому – именно сдержанность мне в нем и нравится, и мне кажется, мы прекрасно с ним уживемся. Ну вот, приехали, и прошу тебя, никому ни слова, если мы встретим знакомых. Я хочу хотя бы неделю продержать это в глубокой тайне, – добавила Китти, поспешно пряча платок, потому что экипаж остановился перед модным магазином, куда они и собирались.

Роза, улыбнувшись, дала обещание, вот только личико Китти выдавало ее с головой: оно сияло таким счастьем, что почти любому все сразу делалось понятно.

– Давай одним глазком глянем на шелка. Расскажу тебе, что думаю про белые, а заодно посмотрим цветные. Мама советует атлас, да только он вышел из моды, и я твердо решила выбрать что-нибудь тяжелое, рубчатое, – прошептала Китти, когда они шли, шурша юбками, мимо длинных прилавков, устланных всевозможными усладами для женских глаз и искусами для женского кошелька.

– Погляди на тот, опаловый, какая невообразимая красота! Боюсь, у меня для него волосы слишком темные, а тебе как раз подойдет. В гардеробе, знаешь ли, нужно разнообразие, – многозначительно добавила Китти.

Роза остановилась среди белых шелков, а ее спутница заинтересовалась разостланными вокруг материями нежных цветов.

– Есть у меня разнообразие, мне не нужно новых платьев.

– Все равно возьми, а то потом раскупят. Ты все свои платья уже надевала по несколько раз, так что пора шить новое, вне зависимости от того, нужно оно тебе или нет. Ах ты ж господи! Да если б у меня было столько карманных денег, сколько у тебя, я бы на каждый прием приходила в новом туалете! – ответила Китти, бросая завистливый взгляд на разноцветные отрезы.

Сообразительный приказчик сразу понял, что грядет свадьба, потому что, если две красивые девушки улыбаются, перешептываются и краснеют, продавцы тут же чуют свадебные расходы, на их бесстрастных лицах появляется проблеск интереса, а в томные голоса, уставшие произносить: «Прошу оплатить», прокрадывается некоторая живость. Приказчик умелым движением сгреб все шелка и представил их на обозрение, мгновенно определив опытным взглядом, кто тут невеста, а кто ее подружка, ибо Китти погрузилась в созерцание серебристо-белых складок со всепоглощающим интересом, который ни с чем не спутаешь, Роза же сидела, глядя на опаловую ткань, и будто бы не слышала вкрадчивого голоса, который вещал сквозь шелест шелка, столь дорогой девичьему уху:

– Изумительная материя, только привезли; последний писк парижской моды; очень редкий оттенок; дамы говорят – не всем к лицу, но для блондинок идеально.

Роза не слушала, в голове звучали другие слова, недавно произнесенные тетей Кларой, – тогда она над ними посмеялась, но после не раз возвращалась к ним мыслями:

– Устала я слушать упреки, почему мисс Кэмпбелл так скромно одевается. Простота очень к лицу школьницам и женщинам, которые не могут позволить себе ничего лишнего, но ты-то можешь, а потому должна. Наряды твои по-своему очень хороши, и мне нравится, что ты нашла собственный стиль, вот только смотрятся они странно, и тебя обвинят в скаредности, если ты не будешь позволять себе больше роскоши. А кроме того, ты не подчеркиваешь собственную красоту, а ведь она проявится ярко и своеобразно, если ты будешь одеваться с изыском.

Примерно то же самое сказала и бабушка – она при обсуждении проявила большой вкус и, сама того не зная, задела несколько струн в Розиной душе. Одной из этих струн было пристрастие к изящным тканям, расцветкам и украшениям – утонченные натуры всегда падки на подобные вещи, которые в силу своей дороговизны никогда не становятся общедоступными; другой струной было горячее желание радовать глаз тех, кто был ей небезразличен, и по мере сил удовлетворять малейшие их прихоти. И наконец, в Розе сильно было естественное желание молодой привлекательной женщины подчеркивать свою красоту – ведь женщина быстро обнаруживает, что это лучшая приманка для противоположного пола и надежный пропуск в первые ряды среди сверстниц.

Роза и раньше подумывала о том, чтобы изумить и ошеломить общество, появившись в наряде, способном подчеркнуть ее красоту, которая тушевалась в силу скромности, – то есть позволить себе то, что другие девушки называли «изыском»: она хорошо себе представляла, как должен выглядеть подобный наряд, а в силу благосклонности к ней фортуны вполне могла его себе позволить. Роза воображала себе бледное сияние шелка сквозь тюль, напоминающий морозные узоры, украшения классического толка и множество мелочей, которым вкус, продуманность и деньги придадут полное совершенство.