Уильям Теккерей - Базар житейской суеты. Часть 1
Не мудрено. Не раскрывать же ей своего голубиного сердца передъ пытливыми глазами милыхь подругъ! и къ чему? конечно, дѣвицы Осборнъ прекрасно умѣли разсуждать объ относительномъ достоинствѣ кашмировой шали и бархатной мантильи. Онѣ подмѣчали весьма хорошо, когда миссъ Торнеръ перемѣняла цвѣтъ своего платья, или когда миссъ Пикфордъ превращала горностаевую пелеринку въ муфту. Подробности этого рода не ускользали отъ опытного взора великосвѣтскихъ сестрицъ. Но есть на бѣломъ свѣтѣ многое множество предметовъ, составленныхъ изъ веществъ гораздо болѣе тонкихъ, чѣмъ атласъ и горностай, и сущность такихъ предметовъ недоступна иногда для глазъ самого опытного знатока. Бываютъ души кроткія и благородныя, цвѣтущія въ тѣни, и бываютъ растенія, которыя своею роскошною прелестью затемняють блескъ самого солнца. Амелія не принадлежала къ числу блестящихъ созданій, ослѣпляющихъ своимъ появленіемъ взоры наблюдателя, и тихая прелесть ея оставалась незамѣтною для многихъ. Да и къ чему выставлять напоказъ слабый и нѣжный цвѣтокъ, который должекъ погибнуть среди удушливого дыханія свѣта?
Подъ благодатнымъ кровомъ родительского дома, молодая дѣвушка защищена отъ всѣхъ бурь и треволненій жизни, и не испытываетъ тѣхъ ужасающихъ потрясеній, которыя обыкновенно даются въ удѣлъ героиням романовъ; юные годы ея текутъ мирно, плавно и спокойно, какъ жизнь неоперившихся птенцовъ, безопасныхъ въ своемъ гнѣздѣ. И не знаетъ молодая птичка ни хищныхъ коршунов, ни выстрѣловъ, ни силковъ, разставленныхъ для погибели ея безпощаднымъ человѣкомъ. Беззаботно и безцвѣтно проводить она свои дни въ тепломъ и уютномъ уголкѣ, пока, наконецъ, и для нея наступаетъ время распустить свои крылья и полетѣть навстрѣчу бурнымъ стихіямъ и опасностямъ жизни!
Въ ту пору, когда миссъ Ребекка Шарпъ уже смѣло, и рѣшительно выступала на бой съ обстоятельствами и судьбою, и съ искусствомъ опытного воробья, высматривала для себя лакомыя зерны на избитомъ и укатанномъ токѣ общественной жизни, Амелія, повидимому, продолжала покоиться сладкимъ сномъ младенческого невѣдѣнія подъ сѣнью родительской кровли.
Только повременамъ ей случалось выходить въ больщой свѣтъ, но и тутъ сопровождало ее заботливое и бдительное око материнской любви. Казалось, никакое несчастье не могло застигнуть ее врасилохъ въ любимомъ родительскомъ пріютѣ. Мать съ большимъ усердіемъ исполняла свои утреннія обязанности, разъѣзжала съ визитами къ своимъ пріятельницамъ, и совершала пріятную прогулку по моднымъ магазннамъ, что, какъ извѣстно, составляетъ одно изъ главныхъ занятій почти каждой богатой лондонской дамы. Отецъ ежедневно отправлялся, по своимъ таинственнымъ дѣламъ, въ сити. Это мѣсто служило средоточіемъ кипящей дѣятельности въ тѣ дни, когда война свпрѣпствовала во всей Европѣ, когда издатели журналовъ и газетъ считали своихъ подписчиковъ цѣльми сотнями тысячь, когда одинъ день извѣщалъ о битвѣ при Витторіи, а другой о пожарѣ Москвы, и когда разносчики газетъ таскались изъ конца въ конецъ съ извѣстіямй такого рода: «битва при Лейпцигѣ, въ бою шестьсотъ тысячь человѣкъ… Французы претерпѣли совершенное пораженіе… убитыхъ двѣсти тысячь». Иногда старикъ возвращался домой съ озабоченнымъ видомъ, но никто изъ домашнихъ не обращалъ на это ни малѣйшого вниманія; имъ было извѣстно, что политическія событія занимали въ ту пору всякого мыслящого джентльмена.
Между-тѣмъ, жизнь въ домѣ мистера Седли на Россель-Скверѣ текла своимъ обычнымъ чередомъ, какъ-будто не происходило никакихъ особыхъ перемѣнъ въ судьбѣ европейскихъ государствъ. Отступленіе Французовъ отъ Лейпцига не измѣнило числа блюдъ, подаваемыхъ къ ежедневному столу, и, несмотря на вступленіе союзныхъ войскъ въ Парижъ, обѣденный колоколъ на Россель-Скверѣ попрежнему раздавался ровно въ пять часовъ. Я даже не думаю, чтобы Амелія хоть сколько-нибудь интересовалась политическими событіями, вплоть до усмиренія «Корсиканца», когда она вдругъ, ни съ того ни съ сего, хлопая въ ладоши, бросилась въ объятія Джорджа, къ величайшему изумленію всѣхъ и каждого, кому случилось тогда быть свидѣтелями этого превыспренняго выраженія политического восторга. Дѣло въ томъ, что миръ былъ объявленъ, Европа собиралась отдыхать, и по «низверженіи Корсиканца», полкъ поручика Осборна не долженъ будетъ выступать за границу. Такъ разсуждала миссъ Амелія Седли, и мы находимъ, что она разсуждала здраво. Судьба Европы заключалась для нея въ судьбѣ Джорджа Осборна. Прошли политическія бури, онъ спасенъ, и она прославляетъ Бога отъ полноты душевного восторга. Джорджъ Осборнъ былъ для нея солнцемъ и луною, и когда великая иллюминація озарила великобританскую столицу, ей показалось, что Англія совершаетъ этотъ праздникъ въ честь великого Осборна.
Мы уже довольно говорили о той несчастной школѣ бѣдньсти и чорствого эгоизма, въ которой получила свѣтское образованіе миссъ Ребекка Шарпъ. Теперь, просимъ принять къ свѣдѣнію, что любовь, и только одна любовь была исключигельною наставницею миссъ Амеліи Седли, и, надобно дивиться, какіе быстрые успѣхи молодая дѣвушка совершила подъ «руководствомъ» этого всеобщого профессора женскихъ сердецъ. Внимательная къ его ежедневнымъ урокамъ въ продолженіе пятнадцати или восьмнадцати мѣсяцовъ, миссъ Амелія наиглубочайшимъ образомъ изучила и постигла такія дивныя тайны, о которыхъ не имѣютъ не малѣйшого понятія ни перезрѣлая весталка Виртъ, ни милыя подруги въ джентльменскомъ домѣ, ни даже сама миссъ Барбара Пинкертонъ на Чизвиккскомъ проспектѣ. Да и съ какой стати всѣ эти достославныя дѣвы станутъ изучать обветшалую науку глупого сантиментализма? Я очень уважаю миссъ А., миссъ Б. и миссъ В.; но не смѣю и подумать. чтобъ нѣжная страсть могла когда-либо заразить ихъ джентльменскія сердца. Миссъ Амелія Осборнъ, нечего и говорить, очень «расположена" къ господину Фредерику Августу Буллоку; но ея «расположеніе» имѣстъ, конечно, самый степенный и почтенный характеръ, и она, съ перемѣною погоды, можетъ точно такимъ же образомъ «расположиться» къ старику Буллоку, потому что желанія ея, какъ и всякой благовоспитанной дѣвицы, обращены на джентльменскій домъ на Парк-Ленѣ, на великолѣпную дачу въ Уимбладжѣ, на модный экипажъ съ четверкой вороныхъ и, что важнѣе всего, на сто тысячъ фунтовъ годового барыша, пріобрѣтаемого знаменитой фирмой. Всѣ эти выгоды въ высокой степени совмѣщаетъ въ себѣ господинъ Фредерикъ Августъ, и вотъ почему онъ приличная партія для миссъ Маріи Осборнъ. Будь въ ту пору въ Англіи изобрѣтены ораяжевые цвѣточки, какъ эмблема женской чистоты, миссъ Мери, нѣтъ сомнѣнія, была бы съ торжествомъ увѣнчана за добродѣтель, и вы могли бы порадоваться сердечно, увидѣвъ изъ своего окна, какъ она ѣдетъ въ щегольской каретѣ, засѣдая подлѣ своего супруга, старого, плѣшивого, красноносого. подагрика Буллока, которому она съ великимъ самоотверженіемъ посвятила свои дѣвственные восторги. Но былъ женатъ подагрикъ Буллокъ, и, на этомъ основаніи, она душевно предалась Фредерику Августу Буллоку. О, какъ я уважаю васъ, дущистые оранжевые цвѣточки! Еще недавно я имѣлъ честь видѣть нѣкую миссъ Троттеръ, украшенную оранжевымъ вѣнкомъ; она ѣхала въ золотой каретѣ на Ганновер-Скверъ, гдѣ, среди блистательного собранія, должна была вручить свою руку и сердце маститому лорду Маѳусаилу, убѣленному, какъ снѣгъ, сѣдыми волосами. Съ какою дѣвственною скромностью она задергивала сторы своей кареты, бѣдная, бѣдная овечка! Свадебный поѣздъ на базарѣ житейской суеты сопровождался дюжинами блистательныхъ каретъ.
Нѣтъ, милостивые государи, не этотъ родъ любви довершилъ воспитаніе моей героини, приготовлявшейся, въ продолженіе одного года, быть доброю женой и, если приведетъ Богъ, прекрасною матерью семейства. Она любила отъ всего своего сердца молодого офицера британской арміи, съ которымъ мы уже имѣли счастье завязать знакомство въ домѣ ея отца. Быть-можетъ, родители миссъ Седли поступали весьма неосторожно, позволяя дочери лелѣять въ своей миніатюрной головкѣ глупыя романтическія грёзы, но, какъ бы то ни было, дѣло происходило именно такъ, какъ мы докладываемъ. Миссъ Амелія думала о своемъ женихѣ въ первую минуту своего пробужденія отъ сна, и его же имя послѣднимъ произносилось въ ея вечернихъ молитвахъ.
И какъ былъ онъ прекрасенъ, какъ уменъ, этотъ несравненный Джорджъ Осборнъ! Не было въ цѣломъ мірѣ ни одного мужчины лучше Джорджа. Какъ чудесно онъ держался на гордомъ конѣ, танцовалъ на бальномъ паркетѣ, какъ говорилъ, охъ, какъ онъ говорилъ! Извольте разсуждать теперь о волшебныхъ принцахъ тысячи и Одной Ночи; всѣ они безобразныя чучелы въ сравненіи съ мистеромъ Осборномъ! Много миссъ Амелія видѣла мужчинъ и въ воксалахъ, и на публичныхъ гуляньяхъ. и въ театрахъ, видала даже мистера Бруннеля, которому въ ту пору удивлялся весь большой свѣтъ; но можно ли всѣхъ этихъ господъ сравнивать съ Осборномъ! Quelle idée! Всѣ красавцы Большой оперы, просто дрянь въ сравненіи съ Джорджомъ. Вотъ бы ему собственно быть волшебнымъ принцомъ; и какъ бы къ ней самой хорошо пристала роль бѣдной Чиндереллы, — право! Джорджъ такъ великодушенъ, а она такъ любитъ!
