Пелам Вудхаус - Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие
– Всегда остается гольф.
– Да. Остается гольф, – мужественно прошептала она.
– Давайте сыграем сегодня после обеда.
– Я обещала провести день… – она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, – с Джорджем.
– Приводите его, – сказал я и погладил ее по руке. – Может, вдвоем мы сумеем поговорить с ним.
Она лишь покачала головой.
– С Джорджем нельзя поговорить. Он просто не дает вклиниться.
– И все же попробовать стоит. Я думаю, его горе поправимо. Слишком уж быстро угнездился в Джордже вирус болтливости. Вспомните, до нынешних приступов болезни Джордж считался молчуном. Порой мне кажется, что его недуг – лишь естественная компенсация за чрезмерную неразговорчивость, и вскоре все вернется на круги своя. А может, какое-нибудь потрясение… Как бы то ни было, мужайтесь.
– Постараюсь не раскисать.
– Отлично. Встречаемся в половине третьего у первой лунки.
– Вам придется дать мне по удару форы на третьей, девятой, двенадцатой, пятнадцатой, шестнадцатой и восемнадцатой, – дрогнувшим голосом сказала Селия. – Видите ли, в последнее время у меня не очень идет игра.
– Ничего, – мягко произнес я и снова погладил ее по руке. – Я все понимаю.
Размеренный баритон, донесшийся до моего слуха, едва я приехал к полю и вышел из машины, свидетельствовал о том, что Джордж не забыл о встрече. Он восседал на камне под каштаном и делился избранными мыслями о лейбористском движении.
– Итак, к какому выводу мы приходим? – говорил он. – Мы неизбежно приходим к единственно верному выводу…
– Добрый день, Джордж, – поздоровался я.
Он еле заметно кивнул, но не произнес в ответ ни слова. Казалось, мое приветствие было для него сродни неуместному вопросу с галерки. Джордж продолжил свою речь и все еще говорил, когда Селия подошла к мячу и приготовилась бить. Ее замах совпал по времени с резким риторическим вопросом Джорджа, рука дрогнула, а мяч запрыгал по земле и закатился в густую траву, даже не спустившись с холма. Мученическое выражение ее лица до сих пор стоит у меня перед глазами. Однако Селия не бросила Джорджу ни слова упрека. Поистине любовь женщины – настоящее чудо.
– Знаешь, в чем ты допустила ошибку? – тут же отвлекся от лейбористов Джордж. – Ты не уделила должного внимания динамике гольфа. Неверно повернулась. Направила левую пятку к полю, когда клюшка находилась в верхней точке замаха. Это приводит к нестабильности и потерям в длине удара. Основополагающий принцип динамики гольфа заключается в том, что левая нога должна твердо стоять на земле в момент соприкосновения клюшки с мячом. Если разворачивать левую пятку к полю, практически невозможно вовремя привести ее в нужное положение.
Я тоже выполнил первый удар. Мяч преодолел раф и упал на фервей. Впрочем, драйв явно не удался. Сказать по чести, Джордж Макинтош действовал на нервы и мне. У меня возникло полузабытое с детства ощущение панического ужаса, какого я не испытывал с тех пор, как узнал об ужасном всевидящем оке, «что каждый шаг мой знает и неусыпно бдит». Лишь оттого, что Селию, казалось, око удручало еще больше, я выиграл первую лунку семью ударами.
По пути ко второй лунке Джордж громогласно восторгался пейзажем, особо упирая на дивное сочетание серебряных проблесков озера с ярко-изумрудной травой около лунки и приглушенной зеленью рафа чуть поодаль. Перед самым ударом Селии Джордж принялся расписывать, как чудно золотится песочная ловушка слева от флага. Нет, вовсе не с такими настроениями нужно подходить к лунке с озером. Неудивительно, что мяч несчастной Селии с леденящим душу всплеском ушел в воду.
– Ну а теперь, – не заставил себя ждать Джордж, – удар вышел слишком дерганым. Куда подевался уверенный, плавный переворот кистей? Дергаться вообще вредно, а уж с этой клюшкой…
– Лунка ваша, – сказала Селия, когда мой мяч перелетел воду и остановился на самом краю грина. – Зря только новый мяч утопила.
– Цена на мячи для гольфа, – подхватил Джордж, – непростой вопрос, на который следует обратить внимание экономистов. Надежные источники сообщают, что резина сейчас исключительно подешевела. Однако мы не наблюдаем падения цен на мячи для гольфа, которые, как известно, сделаны из резины. В чем же причина? Говорите, в последнее время выросли затраты на квалифицированную рабочую силу? Верно. И все же…
– Переведите дух, Джордж, пока я бью, – попросил я, когда мы подошли к стартовой площадке третьей лунки.
– Занятная штука концентрация, – откликнулся Джордж. – Интересно, почему определенные явления не позволяют человеку сосредоточиться? И кстати, вспоминается старый вопрос о сне. Как получается, что люди способны спать во время крупных природных катаклизмов, и не могут заснуть, если вода капает из крана? Мне рассказывали, что некоторые умудрились сладко спать в самый разгар знаменитого землетрясения в Сан-Франциско, правда, время от времени приподнимая голову и в полудреме говоря кому-то оставить посылку на коврике у двери. И эти же самые люди…
Драйв у Селии не получился, и мяч упал в глубокий овраг, разверзшийся в пятидесяти метрах от ти. Глухой стон слетел с ее уст.
– А сейчас ты ошиблась вот как… – отреагировал Джордж.
– Сама знаю, – отрезала Селия. – Я подняла голову.
Ни разу на моей памяти Селия не была столь резка. Пожалуй, про менее красивую девушку в подобных обстоятельствах сказали бы, что она огрызнулась. Впрочем, Джордж, по-видимому, не придал этому никакого значения. Он набил трубку и отправился за Селией в овраг.
– Примечательно, – развивал он свою мысль, – насколько большое значение имеет в гольфе неподвижность головы при ударе. Профессиональные тренеры все время повторяют ученикам, что те должны смотреть на мяч. Однако держать взгляд на мяче – не главная забота. На самом деле это обеспечивает ровное положение головы, так как в противном случае нельзя надеяться на…
Голос его затих вдали. Я срезал драйв в пролесок справа от фервея и отправился на поиски мяча, оставив Селию с Джорджем в овраге позади. Когда я уходил, мяч Селии попал в окруженную камнями впадину и она доставала ниблик из сумки с клюшками. Голос Джорджа, издали походивший на монотонный шум, преследовал меня, пока я не отошел на приличное расстояние.
Я уже совсем отчаялся найти мяч, когда услышал, что меня зовет Селия. В голосе ее звучали непривычные нотки, и я встревожился.
Я вылез из кустов в сопровождении неизвестного растения, прицепившегося к ноге.
– Иду, – откликнулся я, вытаскивая сучки из волос.
– Мне нужен совет, – сказала Селия.
– К вашим услугам. А в чем дело? И кстати, – спросил я, оглядевшись, – где ваш жених?
– У меня нет жениха, – безжизненным тоном ответила Селия.
– Вы расторгли помолвку?
– Не совсем. То есть – ну, можно сказать и так.
– Не вполне понимаю.
– Видите ли, – пояснила Селия с истинно девичьей откровенностью, – кажется, я убила Джорджа.
– Вот как? Убили?
Должен признать, подобное решение не приходило мне в голову, однако теперь, когда его представили на мой суд, достоинства такого подхода стали очевидны. В наши дни, когда вся страна поднимается в едином порыве, когда мы сообща стараемся сделать нашу возлюбленную отчизну землей героев, просто удивительно, что никто не додумался до совершенно очевидной вещи – убить Джорджа Макинтоша. Мертвый Джордж Макинтош был несомненно лучше живого, однако чтобы понять это, потребовалась женская интуиция.
– Убила. Вот этим самым нибликом, – сообщила Селия.
Я кивнул, одобряя выбор клюшки. Уж если убивать, то определенно нибликом.
– Я готовилась к одиннадцатой попытке выбить мяч из оврага, – продолжила свой рассказ Селия, – а Джордж все говорил о последних раскопках в Египте, как вдруг… Знаете, бывает такое, словно что-то оборвется и…
– Да-да, мне пришлось пережить нечто подобное сегодня, когда я завязывал шнурки.
– Ну, вот. Р-раз – и вдруг – все так неожиданно и быстро получилось. Я, наверное, что-то сказала; Джордж тут же забыл о Египте и ответил, что мои слова живо напомнили ему одного ирландца, который…
– Не стоит продолжать, если вам тяжело вспоминать об этом, – сочувственно сказал я и взял ее за руку.
– Да я почти закончила. Он наклонил голову, чтобы зажечь трубку, и… искушение оказалось слишком велико. Вот.
– Вы все сделали совершенно верно.
– Правда?
– Ну конечно. В свое время благодаря подобному поступку, вызванному куда как менее очевидными причинами, Иаиль, жена Хевера, стала одной из популярнейших женщин Израиля[27].
– Хотела бы и я так думать, – прошептала Селия. – Знаете, сперва я очень обрадовалась. Но ведь… Он раньше был такой милый, до того как приключилась эта напасть. Я все вспоминаю Д-Джорджа, каким он был прежде.
Девушка разрыдалась.
– Не желаете показать мне останки? – спросил я.
