Кальман Миксат - Странный брак
Бернат обошел всю знакомую ему жилую половину дома, заглянул во все углы, но нигде не встретил ни души. Только шимпанзе Кипи, с перевязанной задней лапой, лежал на подстилке в комнате, ранее принадлежавшей гувернантке, и громко стонал.
Кипи на своей шкуре познал превратности любви, — больше он уж никому не поднесет цветов.
— Эй, есть тут кто-нибудь? — громко спрашивал Бернат. Но ему никто не ответил.
Сквозь землю, что ли, провалились все обитатели дома? Вдруг молодому человеку показалось, что его кто-то зовет:
— Жига! Жига Бернат! Скорей сюда!
Не было никакого сомнения, что голос принадлежал графу Яношу. Он звучал глухо, словно шел откуда-то из-под земли, — впрочем, возможно, это была только галлюцинация. Но если это действительно был голос Яноша, то доносился он, должно быть, с первого этажа. Странно, ведь там сейчас никто не живет, — этот полуподвал служил когда-то тюрьмой. Правда, так было в те далекие времена, когда один из первых владельцев замка, некий Кручаи, еще осуществлял свое Jus gladii [Право меча — право феодала казнить крепостного (лат.)]. Рассказывают, что на том месте, где ныне оранжерея, Кручаи приказал обезглавить свою красавицу жену.
В нижнем помещении, сыром и мрачном, не жили даже слуги. Однако Бернат вспомнил, что Дёри как-то в разговоре заметил, что терпеть не может запаха крестьянских шуб и зипунов, а потому приказал перенести канцелярию, где ему приходится разбирать тяжбы, на первый этаж.
Жига помчался вниз. Однако прошло немало времени, пока ему удалось отыскать в лабиринте лестниц и кривых коридоров путь в канцелярию уездного начальника. На стенах не было ни одной таблички, которая указывала бы путь, но вот у входа в сводчатый коридор Жига наткнулся на скамью для телесных наказаний, рядом валялись колодки. И Бернат решил, что именно здесь и должна быть канцелярия.
Ощупью он стал пробираться вдоль стены по темному коридору, как вдруг его окликнул чей-то голос: — Кто здесь? Не отвечая, Бернат сделал еще несколько шагов.
— Стой! Кто идет? Стрелять буду! — предупредил тот же голос.
— Я, Жигмонд Бернат, гость в этом доме, — отвечал юноша.
— Идите, барич, с богом назад, вам здесь нечего делать! Но Жига упорно продолжал двигаться вперед, пока не наткнулся на двух вооруженных жандармов.
— Где граф Бутлер? — строго спросил он.
— Не мешайте, он сейчас занят. Увидитесь позднее.
— Чем он занят? Здесь совершается какая-то подлость! Что с ним делают?
— Ничего плохого, барич. Хотелось бы мне оказаться на его месте. За одну такую ночь я на два года готов был бы стать сторожевым псом!
Речи эти сопровождались грубым, циничным смехом.
— Пустите, мне надо войти туда!
— Из этого ничего не получится, барич, уж не взыщите и не сетуйте.
— По какому праву вы осмеливаетесь препятствовать мне?
— По такому праву, что, кто не приглашен на свадьбу, тому лучше не ходить!
— Свадьба?!!
Вот в чем разгадка всего! Теперь понятно, для чего пришел поп, зачем заперли ворота, выпроводили из дома всю лишнюю прислугу и оставили только посвященных в дело сообщников. Теперь все ясно, как божий день!
Дёри решил любой ценой заполучить себе в зятья богатого магната. Губа у него не дура: семь имений графа Бутлера — лакомый кусочек! Но как он, Жига, не догадался раньше?! Ведь сотни признаков говорили об этом. А теперь хоть головой бейся об эти сырые стены. Все происшедшее за день представилось ему цепочкой взаимно связанных событий. Сейчас там, в канцелярии, поп насильно венчает Бутлера; мало того, вечером с помощью подъемной машины Яноша поднимут наверх, и он окажется в одной комнате со своей невестой. Наутро в комнату войдут слуги — "свидетели" — и позже, на суде, присягнут, что жених провел ночь в одной комнате с невестой… Боже, милостивый боже! Сам ли ты правишь миром или позволяешь вмешиваться в судьбы людей твоих всем, кому не лень?
Кровь закипела в нем, и Жига в бешенстве оттолкнул жандарма.
— Я войду туда, чего бы мне это ни стоило! Прочь, собаки!
— Молчать, не то мы быстро разделаемся с вами, барич!
Один из жандармов, Кажмари, схватил юношу за пояс и легко, точно кошку какую-нибудь, поднял в воздух, а затем снова опустил, словно пустой кувшин. Опустил, висельник, да еще усмехнулся:.
— А ну, горшочек, смотри не тресни!
Железные руки были у этого Кажмари, до трех лет кормила его мать грудью.
Жига сообразил, что силой тут ничего не добьешься, и быстро переменил тактику.
— Добрые люди, побойтесь бога! Поймите, мне необходимо войти туда. Ведь вы же состоите на службе при комитатском управлении, люди военные, наверняка и у вас есть товарищи, за которых вы готовы жизнь отдать, как и они за вас. Ведь вы же венгры! Мой лучший друг попал в беду. Дайте мне возможность помешать беззаконию, которое там происходит. К сердцу вашему обращаюсь, дорогие друзья! Посмотрите на дело другими глазами. У моего товарища есть невеста из нашего села, прекрасная девушка, они любят друг друга. У этой девушки сердце разорвется, когда она узнает о том, что произошло. Ведь любили же вы когда-нибудь в своей жизни! Я знаю, вы славные люди и можете застрелить разбойника, но пальцем не тронете малой, беззащитной пташки, — не допустите же вы, чтобы по вашей вине перестало биться ее сердечко. Пустите, добрые люди! А чтобы вам не попало, сделайте вид, будто я силой ворвался и вы не могли со мною справиться. Пустите, и бог воздаст вам за это, да и я щедро награжу!..
Он сунул руку в карман и, достав четыре золотых с изображением девы Марии в королевском одеянии и с младенцем на руках (из тех шести, что при расставании дала ему матушка), протянул их жандармам. Те со смехом оттолкнули его руку.
— Маловато даете! — издевался Есенка. — Вот молодой граф только что сулил нам каждому по деревне, а вы хотите отделаться парой монеток!
— И граф дал бы, раз обещал.
— Нам они не помешали бы, барин, мы люди бедные. Человек всегда ищет, где лучше, да беда в том…
— В чем же?
— А в том, что, когда начинает чесаться ладонь, свербит и шея. Бессильны мы против барона Дёри. Идите-ка, барич, с богом. Раз нельзя, так нельзя.
Бернат и сам понял, что ничего у него не выйдет, и, вручив жандармам деньги, стал просить разрешения взглянуть на происходящее хоть в замочную скважину. Посоветовавшись, жандармы дали свое согласие, — это, мол, делу не повредит, однако на всякий случай держали Жигу за руки. Тот заглянул в щель и в ярости заскрежетал зубами. Именно в этот момент поп накрыл епитрахилью руки баронессы и графа Яноша, которого старый Дёри крепко держал за локоть.
— Негодяи! — закричал Жига. — Как жаль, что у меня нет силы стереть вас всех в порошок!
— Вот и хорошо, что нет, барич. Я на вашем месте радовался бы, что и меня не заперли где-нибудь. Большую ошибку допустил его высокоблагородие уездный начальник, оставив вас на свободе. Вы бы и помешать могли, не будь нас здесь.
Жигу словно подстегнули эти слова. И верно, было бы гораздо хуже, если б и его куда-нибудь упрятали. А сейчас он все же на свободе и может принести хоть какую-то пользу: поднять шум в деревне или еще что-нибудь предпринять. Надо поскорей выбраться отсюда.
Подгоняемый этой мыслью, он поспешил обратно по темным лестницам и коридорам. Когда он вышел во двор, уже совсем стемнело. Вдали на деревенской колокольне печально зазвонил колокол; вспыхнули звезды на небе, и зажглись огоньки в окнах деревенских домиков.
Жига Бернат бегом бросился к воротам. Но и ворота и калитка оказались крепко запертыми, тщетно он наваливался на них плечом и стучал кулаками.
Залезть на каменную стену, со всех сторон окружавшую замок, нечего было и думать — она сплошь была утыкана острыми гвоздями. Юноша побежал дальше, надеясь где-нибудь отыскать лазейку. Он задыхался, обежав весь парк, но ни единой щели в этой бесконечной стене не нашел.
Значит, он тоже пленник? Что же предпринять? Дождаться Дёри, схватиться с ним, размозжить ему голову и освободить друга! Но благоразумие подсказало, что он слаб и обретет силу, только перебравшись через стену, окружавшую замок. Но как это сделать?
У самой стены росла могучая липа, крона которой почти соприкасалась с ясенем из соседнего сада. Вот если б удалось перепрыгнуть на этот ясень и вырваться на волю! Мысль неплохая!
Жига ловко лазил по деревьям. Он снял сапоги (в те времена господа тоже носили сапоги с короткими голенищами), связал их за ушки какой-то травинкой и, перекинув через плечо, стал быстро карабкаться на дерево.
И как раз вовремя, потому что не успел он добраться до верхушки, как послышался грозный голос Дёри:
— Обыскать все, он должен быть где-то здесь! Найти во что бы то ни стало! Он никак не мог выбраться со двора!
Сердце Берната громко стучало, он замер, боясь, как бы шорох листвы не выдал его.
