Исаак Зингер - Враги. История любви
"Это как раз то, что забывают все мужчины", — сказала миссис Шрайер, подмигивая.
"К сожалению, это невозможно", — сказал Герман.
"Почему? Берите свою жену и пойдемте с нами вниз. В наше время это не пустяк, когда нееврейка переходит в иудаизм. Я слышал, вы годами прятались на чердаке. Какие книги вы продаете? Я интересуюсь старыми книгами. Один раз я купил книгу с автографом Линкольна. Я люблю ходить на аукционы. Мне рассказывали, что вы тоже что-то пишете. Что вы пишете?"
Герман собрался отвечать, но зазвонил телефон. Тамара повернула голову, и Войтесь пустился в полет по кухне. Телефон стоял неподалеку от кухни, в маленьком коридорчике, шедшем в спальню. Герман рассердился на Машу. Почему она звонит? Она же знает, что он придет к ней. Может быть, лучше не подходить к телефону? Он снял трубку и сказал: "Алло".
Ему пришло в голову, что это может быть Леон Тортшинер. С тех пор, как они встречались в кафетерии, он все время ждал его звонка. Герман услышал мужской голос, но это был не Леон Тортшинер. Некто глубоким басом вопрошал по-английски: "Это мистер Бродер?"
"Да".
"Это рабби Ламперт". Было тихо. На кухне все замолчали.
"Да, рабби".
"Значит, у вас все-таки есть телефон, и не в Бронксе, а в Бруклине. Эспланада,2 — это где-то на Кони Айленд".
"Мой друг переехал", — пробормотал Герман, в ту же секунду осознавая, что эта ложь только осложнит его жизнь.
Рабби откашлялся. "Он переехал и поставил себе телефон? Бывает, бывает. Я действительно немного туповат, но не настолько, насколько вы думаете". Голос рабби возвысился. "Оставьте свои штучки при себе. Я знаю все, абсолютно все. Вы женились и не посчитали нужным сказать мне об этом хоть слово. Я даже не поздравил вас. Кто знает, может быть, я бы преподнес вам миленький свадебный подарок. Но если вы хотите иначе — пожалуйста! Я звоню, потому что вы сделали в вашей статье о каббале несколько настолько грубых ошибок, что мы оба предстаем в дурном свете".
"Что за ошибки?"
"Сейчас не могу сказать. Мне позвонил рабби Московиц — что-то об ангеле Сандалфоне или Метатроне. Статья уже набрана. Когда он обнаружил ошибки, ее уже начали печатать. Теперь придется вынимать страницы и переверстывать весь номер. Вот какую кашу вы заварили на мою голову!"
"Мне очень жаль, но если это так, то я увольняюсь, и вам не придется платить мне за работу".
"Чем это мне поможет? Я от вас завишу. Почему вы не порылись как следует в книгах? Я вас для того и нанял, чтобы вы делали для меня исследовательскую работу и чтобы я не представал перед всем миром дураком. Вы же знаете, сколько у меня дел и…"
"Я не знаю, какие ошибки я сделал, но если я их сделал, это значит, что я для такой работы не подхожу".
"Где я возьму кого-нибудь еще? У вас есть секреты от меня. Почему? Если вы любите женщину, то греха в этом нет. Я обращался с вами как с другом и открыл вам свое сердце, а вы выдумали историю о соотечественнике, жертве Гитлера с вашей старой родины. Почему мне нельзя знать, что у вас есть жена? Есть же у меня право сказать вам: "Мазел тов!"
"Само собой. Большое спасибо".
"Почему вы говорите так тихо? У вас болит горло или что-то еще?"
"Нет, нет".
"Я всегда говорил вам, что не могу работать с человеком, который не дает мне свой адрес и телефон. Я должен сейчас же встретиться с вами, поэтому скажите, где вы живете. Если мы исправим завтра ошибки, они подождут о печатанием до завтра".
"Я живу не здесь, а в Бронксе". Герман прошептал это прямо в трубку.
"Опять в Бронксе? Где в Бронксе? Честно, я сойду от вас с ума".
"Я все вам объясню. Я тут только временно".
"Временно? Что с вами? Или у вас две жены?"
"Может быть"
"Ну хорошо, и когда вы будете в Бронксе?"
"Сегодня вечером".
"Дайте мне адрес. Раз и навсегда! Давайте наконец покончим с этой неразберихой!"
Герман против своей воли дал ему Машин адрес. Он держал руку у рта, чтобы его не слышали в кухне.
"Когда вы там будете?"
Герман сказал, когда.
"Это точно, или вы снова плутуете?"
"Нет, я там буду".
"Хорошо, я приду туда. Не нервничайте. Я не отниму у вас вашу жену".
Герман вернулся на кухню и посмотрел на Ядвигу. Она пришла сюда из комнаты. Ее лицо и глаза были по-прежнему красными. Уперев кулаки в бедра, она смотрела на него. Скорее всего, она подслушивала его разговор. Герман слышал, как миссис Шрайер спрашивает Тамару: "Как вы попали в Россию, с войсками?"
"Нет, нас переправили через границу", — ответила Тамара.
"Мы ехали в вагонах для скота", — сказала миссис Шрайер. "Три недели мы ехали, стиснутые как сельди в бочке. Когда мы хотели опорожнить желудок извините за подробность — нам приходилось делать это через маленькое окошко. Представьте себе, мужчины и женщины вместе. Мне никогда не понять, как мы вынесли все это. А некоторые не вынесли. Они умерли стоя. Мертвых просто выбрасывали из поезда. В ужаснейший мороз мы приехали в лес, и первым делом нам пришлось залить деревья и строить бараки. Мы рыли ямы в замерзшей земле и спали в них…"
"Все это я знаю отлично", — сказала Тамара.
"У вас здесь есть родственники?", — спросил Тамару мистер Пешелес.
"Дядя и тетя. Они живут на Ист-Бродвее".
"Ист-Бродвей? А он вам кто?", — спросил мистер Пешелес, показывая на Германа.
"О, мы друзья".
"Ну, тогда пойдемте вместе с нами к миссис Шрайер, и мы все будем друзьями. Когда я слушаю эти рассказы о голоде, у меня появляется аппетит. Мы будем есть, пить и разговаривать. Пойдемте, мистер э — э — Бродер. В такой холодный день неплохо излить душу".
"Боюсь, что мне придется сейчас уйти", — сказал Герман.
"Мне тоже надо идти", — поддержала Тамара.
Ядвига вдруг словно проснулась. "Куда уходит пани Тамара? Пожалуйста, останьтесь. Я приготовлю ужин".
"Нет, Ядзя, в другой раз".
"Ну, похоже, вы не намерены принять мое приглашение", — сказал мистер Пешелес. "Пойдемте, миссис Шрайер, в этот раз мы не добились успеха. Если у вас есть какие-нибудь старые книги, я мог бы кое-что и купить. Я, вообще-то, как я уже говорил, в некотором роде коллекционер. А в остальном…"
"Мы с вами еще поговорим попозже", — сказала миссис Шрайер Ядвиге. "Возможно, в будущем мистер Пешелес будет появляться здесь почаще. Один Бог знает, что сделал для меня этот человек. Другие довольствовались тем, что оплакивали судьбу евреев, а он сделал мне визу. Я написала ему, совершенно чужому для меня человеку, — только потому, что его отец и мой отец много лет назад были партнерами, они торговали сельскохозяйственной продукцией — и через четыре недели пришла виза. Мы пошли в консульство, и там уже знали о мистере Пешелесе. Они знали все".
"Ну, хватит. Кончайте свои хвалебные песни, кончайте. Что такое виза? Кусок бумаги".
"Такие куски бумаги могли бы спасти тысячи людей".
Пешелес встал. "Как вас зовут?", — спросил он Тамару. Она вопросительно посмотрела на него, потом на Германа, потом на Ядвигу.
"Тамара".
"Мисс? Миссис?"
"Как хотите".
"Тамара — а дальше? У вас наверняка есть и фамилия".
"Тамара Бродер".
"Тоже Бродер? Вы брат и сестра?"
"Кузен и кузина", — ответил Герман за Тамару.
"Да, мир тесен. Необыкновенное время. Я однажды читал в газете историю об одном беженце, который ужинал со своей женой. Внезапно открывается дверь, и заходит его бывшая жена, о которой он думал, что она погибла в гетто. Вот каша, которую заварили для нас Гитлер и Сталин".
На лице миссис Шрайер появилась улыбка. Ее желтые глаза искрились, она льстиво рассмеялась. Морщины на ее лице углубились, стали как татуировка, которую можно увидеть на лицах людей примитивных племен.
"В чем смысл этой истории, мистер Пешелес?"
"О, тут вообще нет никакого смысла. В жизни бывает все. Особенно в наше время, когда все пошло кувырком".
Мистер Пешелес опустил правое веко и сложил губы так, как будто собирался засвистеть. Он сунул руку в нагрудный карман и протянул Тамаре две визитные карточки.
"Кто бы вы не были, будем знакомы".
6
Едва гости ушли, Ядвига разразилась слезами. Ее лицо исказилось. "Куда ты теперь идешь? Почему ты оставляешь меня одну? Пани Тамара! Он не торгует книгами. Это ложь. У него любовница, и он идет к ней. Все об этом знают. Соседки смеются надо мной. А я спасла ему жизнь. Я отрывала от себя последний кусок и несла ему на сеновал. Я выносила его испражнения".
"Ядвига, пожалуйста, перестань!" — сказал Герман.
"Герман, мне надо идти. Но одно я хочу тебе сказать, Ядзя. Он не знал, что я жива. Я совсем недавно приехала сюда из России".
"Каждый день он звонит ей, своей любимой. Он думает, я не слышу, но я все слышу. Целыми днями он у нее, а потом он приходит домой без сил и без единого пенни в кармане. Каждый день приходит старуха-хозяйка и спрашивает, когда мы заплатим за квартиру и грозится выгнать нас на улицу, прямо сейчас, зимой. Если бы я не была беременной, я бы работала на фабрике. Здесь надо иметь деньги на больницу и врача, здесь никто не рожает дома — я вас не отпущу, пани Тамара". Ядвига побежала к двери и закрыла ее раскинутыми руками.
