Ирвинг Стоун - Греческое сокровище
В гостиной за ликером Фредерик Калверт поинтересовался их находками. Генри рассказал о колоссальных камнях в обнаруженном фундаменте, о монетах, медалях и терракотовых предметах культа, подробно описал орнаменты и изображения на горшках, упомянул об акульих позвонках. Калверт выслушал его с добродушной терпеливостью.
— Ну. пока ничего особенного. — И. повернувшись к Софье, с улыбкой добавил: — Я восхищаюсь вашим мужем, миссис Шлиман, но вы-то, надеюсь, понимаете, что он абсолютно заблуждается относительно Трои?
— В каком смысле заблуждается, мистер Калверт?
— Да в том, что Троя здесь, на этом самом месте! Идемте, я подберу вам прогулочную обувь и представлю все доказательства из «Илиады».
Генри подмигнул ей и поднялся с кресла.
— Отлично. Ты же хотела увидеть Вунарбаши, а лучшего экскурсовода, чем Фредерик Калверт, трудно пожелать.
Конюх подкатил к дому семейный экипаж. Миновав болото, образовавшееся на месте засорившихся источников, они въехали в древнее поселение Фимбру. Несколько лет назад Фрэнк Калверт обнаружил здесь остатки храма Аполлона и несколько ценных надписей. Обогнув Троаду с юга, конюх взял вправо, и вскоре следы крепостного вала возвестили им еще об одном древнем городе. По склону холма были разбросаны глиняные черепки. Сойдя с экипажа, Калверт с низким поклоном объявил:
— Мадам Шлиман. разрешите приветствовать вас в древней Трое!
— Я в восторге, мистер Калверт, но в это трудно поверить.
— А я представлю вам доказательства. Соблаговолите немного пройти со мной. Вот! Вот два источника, в которых троянские жены стирали свои «блестящие одежды», — этот холодный, а тот горячий. Можете убедиться.
Она попробовала рукой воду в обоих источниках и особой разницы не обнаружила. Калверт пошел дальше, а Генри шепнул ей.
— Вообще-то здесь еще сорок два источника — что. интересно, он думает о них?
Калверт обратил к ней победно одушевленное лицо.
— Вы, разумеется, знаете, что мою позицию разделяют два крупнейших в мире авторитета? Во-первых, Деметрий из Скепсиса, он прямо утверждал, что Троя была на месте Бунарбаши. Во-вторых, Страбон, назвавший Бунарбаши «градом троянцев».
— Страбон никогда не был здесь, — бубнил ей в ухо Генри. — зато Александр Великий посвятил Афине Троянской свое оружие, а это было здесь, на нашем Гиссарлыке. И там же Ксеркс в четыреста восьмидесятом году до рождества Христова принес в жертву Афине тысячу быков. Так говорит Геродот.
В конце концов самоуверенность Калверта, видевшего в каждой местной достопримечательности неопровержимое доказательство в пользу Трои, вывела Генри из себя.
— А что вы скажете о расстоянии до ахейского стана на Сигейском мысу? — взорвался он. — Ведь отсюда до Дарданелл добрых восемь миль! Чтобы только прошагать отсюда до Геллеспонта и вернуться — и то ахейским дружинам потребуется целый день, а ведь они еще сражались! Гомер же специально оговаривает, что ахейцы дважды в течение дня приходили от кораблей под стены Трои и, приняв бой, опять возвращались.
Извольте объяснить.
— Извольте! — безмятежно отозвался тот. — Отсюда до Геллеспонта—наносная земля. Вся эта равнина возникла благодаря разливам старика Скамандра. Во времена Трои Геллеспонт и соответственно ахейский стан были отсюда в трех милях.
Генри промолчал. Он не раз и не два толковал об этом со специалистами-географами: никакой намывной земли между Бунарбаши (или калвертовской «Троей») и Геллеспонтом не было и нет.
— Это все та же равнина, что и во времена Троянской войны, — объяснял он ей на обратном пути, — воды Геллеспонта никогда ее не заливали. Иначе почему в Троаде такие глубокие водоемы? Этого не бывает на аллювиальных образованиях. Но кого-то теории Фредерика Калверта еще убеждают. Их и вообще по пальцам можно пересчитать, сторонников существования Трои, и почти каждый верит Деметрию и Страбону и держится за Бунарбаши. Только нас господь уберег от ошибок и заблуждений, которыми буквально кишат исторические источники.
Они возвращались к себе уже в сумерках: отпуская их на муки в Хыблак, Калверты настояли, чтобы они выпили на дорогу «настоящего английского чая с гренками и вареньем». Взяв поводья в правую руку, Софья левой дотянулась до его локтя и пожала его.
— Генри, меня не нужно переубеждать. Хорошо, что ты взял меня в Бунарбаши, хотя выслушивать рассуждения Фредерика Калверта тебе было и не очень приятно.
— Еще бы! Но сейчас я вспоминаю тот ростбиф и йоркширский пудинг. Ради них стоило съездить, правда?
В понедельник 30 октября рабочие подвели траншею к вершине холма, поднявшись от основания на сотню с небольшим футов. Глубина траншеи на всем протяжении была пятнадцать футов. Здесь, на самом гребне, Генри ожидал открыть благородные руины Трои. К великому его изумлению, рабочие во множестве извлекали каменные наконечники копий, каменные молотки и топоры, гранитные грузила, зернотерки из скальной породы, кремневые ножи и скребки, костяные иголки и шилья: примитивные терракотовые ладьи, похожие на соусницы, точильные камни из зеленого и черного сланца. Попадались грубые горшки.
У верхнего края траншеи Софья расстелила брезент и складывала на него находки: рабочие подносили их сотнями. При виде растущей груды каменных предметов Генри оцепенел и нервно задергал левой щекой.
— Ничего не понимаю! — вскричал он. — Почему в этом слое каменные орудия?! И наряду с этим — предметы, которыми, казалось бы, пользовались люди каменного века, неспособные их изготовить? Почему мы находим кабаньи клыки, когда ясно, что в каменном веке не было острого оружия, могущего убить кабана?
Столь же беспомощная перед этими вопросами, Софья попыталась как могла успокоить его:
— Давай заберем все это вечером с собой. Яннакис довезет на муле. Все отмоем, рассортируем, подробно опишем…
— Да уж это как водится! — бушевал Генри. — А еще я честно распишусь в собственном невежестве: что ничего не понимаю, что моя теория подвела меня. Башня, крепостная стена, дворец Приама, дом Гектора — ничего этого здесь нет!
— Теория — это рабочий инструмент, не больше. Если инструмент плохо помогает тебе, смени его.
— Это, надо думать, греческая пословица? — осклабился он. Глубокой ночью он мерил шагами комнату, без конца брал в
руки отмытые ножи, топоры, скребки, наконечники копий, зернотерку, внимательно разглядывал их. чуть не разговаривал с ними.
— Золотая Троя лежит ниже каменного века? Невозможно…
Пожаловавшись на усталость, она наконец уговорила и его лечь, положила себе на плечо его разгоряченную голову и убаюкала, как Андромаху. Сама она всю ночь пролежала без сна, мучительно страдая за мужа.
«Господи, неужели Генри не нашел гомеровскую Трою потому, что ее просто нет? Во всяком случае, здесь, в Гиссарлыке?»
И, помотав головой, отогнала слабость:
«Нет! Я должна верить!»
Следующие дни не внесли никакой ясности. Зарядили дожди, кругом развезло, и Генри окончательно приуныл. Они уже углубили раскоп до двадцати футов, потом до двадцати пяти. Каменные орудия неожиданно пропали. Они нашли кусок серебряной нити, несколько ваз с изящным орнаментом, свинцовую пластину с выпуклой буквой «J».
— Каменный век на плечах высокоразвитой цивилизации? — разводил руками Генри. — История все же идет вперед, а не вспять!
— Бывает, что и вспять, Генри. Войны, нашествия могут приостановить развитие.
— Верно! — блеснул он глазами. — Развитую цивилизацию могли завоевать и сокрушить варвары. Сколько раз это случалось!
Он сидит перед дневником. Ночь, в комнате холодно и сыро. Кутаясь в одеяло, Шлиман пишет:
«Мои ожидания чрезвычайно скромны. С самого начала моей единственной целью было найти Трою, относительно местоположения которой сотни ученых мужей исписали тысячи страниц, но ни один не удосужился раскопать ее. Если это не удастся и мне, я все же буду сполна удовлетворен тем, что заглянул в глубочайшую темь доисторических времен и открыл для археологии небезынтересные следы древней истории великих эллинов. Открытие каменной эры не обескуражило меня, напротив, я как никогда стремлюсь открыть землю, на которую ступила нога мерных пришельцев, и я не остановлюсь, даже если мне придется рыть еще на пятьдесят футов в глубину».
— Вот это в твоем духе, Генри! А то я уже испугалась за тебя.
— Сердце Трои должно быть здесь. Но здесь его нет. Где же тогда? Цитадель должна господствовать над треугольником равнины. В следующем году мы придем на этот же северный склон, но копать станем футов на пятьдесят ниже и поведем траншею к западу, где холм вздымается над равниной. Возьмем нужную глубину и со временем вскроем весь северо-западный край холма. Там должны быть дворцы и башни, Скейские ворота.
