Теодор Драйзер - Сестра Керри
И он весело рассмеялся.
— Но только я не останусь с вами, если мы не обвенчаемся, — с задумчивым видом произнесла Керри.
— Я и не стал бы требовать этого, — нежно ответил он и взял ее за руку.
Теперь, когда все стало ясно, Керри почувствовала себя бесконечно счастливой. Она еще сильнее полюбила Герствуда, увидев в нем своего спасителя. Что же касается ее поклонника, то вопрос о женитьбе не тревожил ее. Герствуд думал лишь о том, что при такой сильной любви не должно быть препятствий к его будущему счастью.
— Давайте пройдемся, — предложил он, вставая и обводя парк довольным взглядом.
— С удовольствием! — отозвалась Керри.
Они прошли мимо какого-то молодого ирландца, проводившего их завистливым взглядом.
«Хороша парочка, ничего не скажешь! И, наверное, очень богаты…» — заметил тот про себя.
16. Неразумный Аладдин. Ворота в мир
Вернувшись в Чикаго, Друэ решил уделить некоторое внимание тайному ордену Лосей, к которому он принадлежал. Дело в том, что в дороге он получил новое доказательство могущества своего ордена.
— Вы не представляете себе, как полезно быть масоном! — сказал ему в разговоре другой коммивояжер. — Взгляните-ка на Газенштаба. Он звезд с неба не хватает. Конечно, он представитель солидной фирмы, но одного этого далеко недостаточно. Я вас уверяю, что главное тут — его высокое положение в ордене. Он один из самых видных масонов, а это много значит. У него есть тайный знак — штука немаловажная.
Друэ тут же решил, что ему следует побольше интересоваться подобными делами, поэтому, вернувшись в Чикаго, он тотчас же посетил главную квартиру тайного ордена Лосей.
— Слушайте, Друэ, вы пришли очень кстати! — сказал мистер Гарри Квинсел, видный член местного отделения ложи. — Вот вы-то и сможете нам помочь.
Разговор происходил после делового заседания, и в зале стоял гул голосов. Друэ переходил с места на место, обмениваясь приветствиями и шутками с десятком знакомых.
— Какое такое у вас дело? — добродушно спросил он, с улыбкой глядя на своего собрата по ложе.
— Мы хотим устроить через две недели спектакль. Не знаете ли вы какой-нибудь молодой женщины, которая согласилась бы принять в нем участие? Роль очень легкая.
— Конечно, найдется! — ответил Друэ.
Он даже не потрудился вспомнить, что среди его знакомых не было ни одной женщины, которую он мог бы привлечь к этой затее. Просто его врожденное добродушие подсказало утвердительный ответ.
— Так вот, послушайте, я расскажу вам, в чем дело, — продолжал мистер Квинсел. — Нам необходимо приобрести новую мебель для ложи, а денег в кассе сейчас маловато. Мы и подумали, что можно раздобыть деньги, устроив спектакль.
— Ну, конечно! — поддержал его Друэ. — Отличная мысль.
— У нас есть несколько весьма талантливых молодых людей. Взять, например, Гарри Бэрбека — он прекрасно имитирует негров. Мак-Льюис совсем неплохой трагик. Вы когда-нибудь слыхали, как он декламирует «Над холмами»?
— Нет, не приходилось.
— Ну, так поверьте мне, читает великолепно!
— И вы хотите, чтобы я нашел вам женщину для участия в спектакле? — спросил Друэ. Разговор уже наскучил ему, и он хотел отделаться от собеседника. — А что вы будете ставить?
— «Под фонарем», — сказал мистер Квинсел.
Это знаменитое произведение Августина Дэйли успело уже пережить дни успеха на большой сцене и перейти в репертуар любителей, причем наиболее трудные места были вычеркнуты, а число действующих лиц сведено к минимуму. Друэ когда-то видел эту пьесу.
— Очень хорошая вещь! — одобрил он. — Она должна иметь успех. Вы загребете уйму денег.
— Мы тоже надеемся, что пьеса будет иметь успех, — сказал мистер Квинсел. — Смотрите, не забудьте найти кого-нибудь для роли Лауры, — закричал он, видя, что Друэ обнаруживает некоторое нетерпение.
— Будьте спокойны! Я позабочусь об этом.
Друэ ушел, тотчас же позабыв о словах Квинсела, как только тот умолк. Он даже не позаботился спросить, где и когда состоится спектакль.
Но день или два спустя он получил напоминание в виде письма, в котором сообщалось, что первая репетиция пьесы «Под фонарем» назначена на пятницу, а потому мистера Друэ просят срочно сообщить адрес его знакомой, чтобы препроводить ей роль.
— О, черт! — вырвалось у молодого коммивояжера.
«Кто же из моих знакомых годится для такой роли? — подумал он, почесывая розовое ухо. — Я вообще не знаю никого, кто бы хоть что-нибудь понимал в любительских спектаклях!»
Он стал перебирать в памяти знакомых женщин и остановился на одной из них лишь потому, что та жила неподалеку, на Западной стороне. Выйдя в тот вечер из дому, он решил первым делом отправиться к ней. Но стоило ему очутиться на улице и сесть в конку, как все это мгновенно вылетело у него из головы. О своем упущении он вспомнил, лишь прочитав краткую заметку в «Ивнинг Ньюс», где говорилось, что местная ложа ордена Лосей устраивает шестнадцатого числа спектакль в Эвери-холл, причем будет исполнена пьеса «Под фонарем».
— Вот те на! — воскликнул Друэ. — Опять забыл!
— Что такое? — поинтересовалась Керри.
Они сидели за маленьким столиком в комнате, где находилась переносная газовая плитка. Иногда Керри готовила дома, и как раз в этот вечер ей захотелось устроить домашний ужин.
— Да вот спектакль в моей ложе! Они ставят пьесу и просили меня найти кого-нибудь для женской роли.
— Что же они собираются ставить?
— «Под фонарем».
— А когда?
— Шестнадцатого.
— Почему же ты не исполнил их просьбы? — спросила Керри.
— Потому, что я никого не знаю, — признался Друэ.
Вдруг он поднял глаза и взглянул на Керри.
— Послушай, — сказал он, — хочешь играть на сцене?
— Я? — изумилась Керри. — Но ведь я не умею.
— А откуда ты знаешь, что не умеешь? — задумчиво произнес Друэ.
— Но ведь я никогда не играла, — ответила Керри.
И все же ей было приятно, что он подумал о ней. Она просияла, ибо ничто на свете не привлекало ее так, как сценическое искусство.
А Друэ, верный своей натуре, ухватился за эту мысль, найдя столь легкий выход из положения.
— Пустяки! — сказал он. — Ты великолепно справишься с ролью.
— Нет, где уж мне! — слабо протестовала Керри.
Предложение Друэ и манило и пугало ее.
— А я говорю, что справишься! Почему бы тебе не попробовать? Ты выручишь их, а тебе самой это доставит большое удовольствие.
— Нет, едва ли, — серьезно сказала Керри.
— О, тебе понравится! — настаивал Друэ. — Я убежден, что понравится. Сколько раз я видел, как ты вертишься перед зеркалом и подражаешь заправским актрисам. Вот потому-то я и предложил тебе эту роль. Ты ведь способная.
— Да вовсе нет, — робко возразила Керри.
— Ты вот что сделай: сходи и посмотри, как там пойдет дело. Тебе будет интересно. Остальные исполнители вряд ли чего-нибудь стоят. У них нет никакого опыта. Что они понимают в театральном искусстве!
Друэ даже нахмурился при мысли о том, до чего невежественны эти люди.
— Налей мне кофе, — добавил он.
— Не думаю, чтобы я сумела играть, Чарли! — стояла на своем Керри. — Неужели ты это говоришь всерьез?
— Ну, конечно, всерьез, — ответил он. — И сомнений быть не может. Я убежден, что тебя ожидает успех. И ты ведь хочешь играть, я знаю! Я сразу подумал об этом. Потому-то я и предложил тебе.
— Что, ты говорил, ставят?
— «Под фонарем».
— И какую роль хотят мне поручить?
— Вероятно, одной из героинь, — ответил Друэ. — Я, право, точно не знаю.
— А что это за пьеса?
— М-м, видишь ли, — начал Друэ, не обладавший особой памятью на такие вещи, — речь идет об одной девушке, которую похищают преступники — мужчина и женщина, живущие в трущобах. У девушки, кажется, есть деньги… Что-то в этом роде, и эти люди хотят ограбить ее. Я уж не помню точно, что там дальше.
— Так ты не знаешь, какую роль мне придется играть? — снова спросила Керри.
— Нет, по правде сказать, не знаю.
Друэ на минуту задумался.
— Обожди, вспомнил! — воскликнул он. — Лаура! Да, да, ты будешь Лаурой!
— Может быть, ты вспомнишь, в чем заключается роль Лауры? — допытывалась Керри.
— Хоть убей меня, Кэд, не могу! — ответил он. — А меж тем мне следовало бы помнить. Я несколько раз видел эту пьесу. Там все дело вертится вокруг одной девушки: ее украли еще ребенком — похитили прямо на улице, если не ошибаюсь, и вот за ней-то и охотятся те двое бродяг, о которых я тебе говорил.
Он умолк, держа перед собой на вилке огромный кусок пирога.
— Ее, кажется, чуть не утопили… — немного погодя продолжал он. — Нет, впрочем, не то… Знаешь что, — сказал он, безнадежно махнув рукой, — я тебе достану эту пьесу, а то я ничего больше не могу вспомнить.
— Да, но я, право, не знаю, как быть, — сказала Керри.
Интерес к театру и желание блеснуть на сцене боролись в ней с природной застенчивостью и робостью.
