Чарльз Диккенс - Рассказы
— Да, конечно, это прискорбный факт, — усмехнувшись, сказал мэр, — что у нас, в свободной стране, люди не могут жениться на ком хотят, не опасаясь, что их будут преследовать, как злоумышленников. А впрочем, в вашем случае невеста согласна, а это в конце концов, знаете, самое главное.
— Невеста согласна, — тупо повторил Тротт. — А откуда вы знаете, что невеста согласна?
— Полноте, что там скрываться, — сказал мэр, покровительственно похлопывая Тротта по плечу своей широкополой шляпой. — Ведь я ее с каких пор знаю, и уж если у кого-нибудь могут быть сомнения на сей счет, так только не у меня. И вам, поверьте мне, тоже нечего сомневаться!
— Вот как! — в раздумье промолвил Тротт. — Знаете, это просто непостижимо!
— Итак, лорд Питер… — сказал мэр, поднимаясь со стула.
— Лорд Питер? — переспросил Тротт.
— Ах да, простите, мистер Тротт! Тротт — очень хорошо. Ха-ха-ха! Так вот, сэр, карета будет подана в половине первого.
— А как же мне быть до тех пор? — с испугом спросил мистер Тротт. — Не лучше ли будет для соблюдения приличий взять меня вроде как бы под охрану?
— А, прекрасная мысль! — отозвался Овертон. — В самом деле, превосходная мысль! Я сейчас пришлю кого-нибудь. И неплохо было бы, когда мы поведем вас садиться в карету, чтобы вы немножко поупирались, ну, понимаете, так, чтобы создать впечатление, будто вас увозят силком.
— Верно, — сказал Тротт. — Совершенно верно.
— Итак, милорд, — Овертон понизил голос, — а до тех пор разрешите откланяться. Счастливо оставаться, ваша светлость!
— Милорд!.. Ваша светлость!.. — снова воскликнул Тротт, пятясь назад и с неописанным изумлением глядя на мэра.
— Ха-ха-ха! Все ясно! Милорд старается войти в роль сумасшедшего! Очень хорошо! Блуждающий взгляд! Превосходно, милорд! В самом деле превосходно! До свидания, мистер Тротт! Ха-ха-ха!
«По-видимому, мэр здорово насосался!» — решил про себя Тротт и с задумчивым видом снова уселся в кресло.
«А он, оказывается, куда умнее, чем я думал, этот юный аристократ. Какая удивительная выдержка! Так вести свою роль!» — рассуждал Овертон, направляясь в буфет, чтобы переговорить с хозяйкой и сделать соответствующие распоряжения. Все это он уладил мгновенно. Рассказ его не вызвал ни малейших сомнений, и одноглазого коридорного тотчас же снарядили и отправили сторожем в девятнадцатый номер, дабы присмотреть до половины первого за умалишенным постояльцем. Подчиняясь приказанию, этот придурковатый малый вооружился громадной дубинкой и со своей обычной невозмутимостью ввалился безо всяких церемоний в номер к мистеру Тротту и, спокойно усевшись возле двери, приступил к своим обязанностям сторожа, а чтобы скоротать время, принялся с видимым удовольствием громко насвистывать какую-то песенку.
— Что тебе здесь надо, бездельник? — вскричал мистер Александер Тротт, прикидываясь возмущенным тем, что к нему приставили сторожа.
Коридорный, который не переставая мотал головой в такт песенке, слегка обернулся и, поглядев на мистера Тротта с жалостливой улыбкой, засвистал адажио.
— Вас что, прислали сюда по распоряжению мистера Овертона? — спросил Тротт, несколько удивленный странным поведением сторожа.
— А ты сиди, помалкивай, нечего тебе людей разговорами смущать, — спокойно ответил коридорный и засвистал снова.
— Послушайте, вы! — закричал мистер Тротт, продолжая разыгрывать комедию, будто ему не терпится драться на дуэли. — Я протестую против того, что меня здесь держат! Я вовсе не собираюсь ни с кем драться. Но раз вы все тут сговорились против меня, то спорить, по-видимому, бесполезно, мне остается только сидеть спокойно и ждать!
— Вот так-то оно лучше, — невозмутимо заметил страж, красноречиво помахивая дубинкой.
— Но только потому, что меня к этому вынуждают, — добавил мистер Александер Тротт и с негодующим видом, но втайне ликуя, уселся в кресло. — Да. Вынуждают.
— Ну, разумеется. Как вам будет угодно. Ежели вам так нравится, рад стараться. Только вы поменьше разговаривайте, а то вам опять хуже станет.
— Хуже? — с искренним изумлением вскричал Тротт. — Да что это, он пьян?
— Потише, потише, паренек! — сказал коридорный и выразительно повертел дубинкой.
— Или с ума сошел? — Мистеру Тротту стало не по себе. — Убирайтесь вон отсюда, — закричал он, — и скажите там, чтобы прислали кого-нибудь другого!
— Не выйдет! — отвечал коридорный.
— Вон сейчас же! — закричал Тротт, яростно звоня в колокольчик, потому что его не на шутку разбирал страх — и теперь уже совсем по другому поводу.
— А ну, оставь сейчас же звонок, убогая твоя душа! — сказал коридорный, хватая несчастного Тротта, и, занеся дубинку над его годовой, толкнул его обратно к креслу. — Говорят тебе, не шуми, несчастный! Что будет, коли все в доме узнают, что мы здесь сумасшедшего держим?
— Он сошел с ума! Сошел с ума! — завопил мистер Тротт, уставившись в паническом страхе на. единственный глаз рыжеволосого стража.
— Сошел с ума! — фыркнул коридорный. — Черт меня возьми, да он, видать, совсем свихнутый! Слушай меня ты, юродивый! А, ты опять за свое! — И он слегка стукнул Тротта по голове своей дубинкой, дабы пресечь его попытки схватить звонок. — Ну, как, будешь еще безобразничать?
— Пощадите! Не отнимайте у меня жизнь! — подняв руки вверх, взмолился Тротт.
— Нужна мне твоя жизнь! — презрительно ответил сторож. — Хоть я и думаю, что для тебя было бы сущее благодеяние, ежели бы тебя кто прикончил.
— Нет, нет! — поспешно возразил бедный Тротт. — Нет, вовсе не благодеяние! Я… я хочу жить!
— Вот и распрекрасно. Кому что нравится, у всякого свой вкус. Но слушай, что я тебе скажу: ты сядь вот сюда, в свое кресло, а я сяду напротив, и, ежели ты будешь сидеть смирно, я тебя пальцем не трону, но ежели ты до половины первого посмеешь только дрыгнуть ногой либо рукой, я тебе так твою личность разделаю, что в следующий раз, как увидишь себя в зеркале, задумаешься, не в отъезде ли ты и вернешься ли когда-нибудь обратно.
— Я сяду, сяду, — ответила несчастная жертва недоразумения, и мистер Тротт послушно уселся в кресло, а коридорный расположился напротив, держа на всякий случай дубинку наготове.
Время тянулось томительно долго. Часы на уинглберийской церкви только что пробили десять, и до избавления надо было терпеть по крайней мере два часа с половиной. Первые полчаса снизу еще доносился шум запирающихся лавок, и этот знакомый отголосок уличной жизни несколько облегчал мистеру Тротту его невыносимое положение. Но когда и это все стихло и уже не слышно было ничего, кроме стука лошадиных копыт в конюшне позади дома или внезапного грохота подъезжающей кареты, которая останавливалась на почтовом дворе, чтобы сменить лошадей, и потом снова громыхала по мостовой, — вот тогда ему стало совсем невмоготу. Коридорный время от времени вставал, чтобы снять нагар с оплывающей свечи, которая едва горела, но тотчас же возвращался в исходное положение, а так как ему припомнилось, что он где-то слышал, будто человеческий взгляд обладает необыкновенной силой усмирять сумасшедших, он не сводил с мистера Александера Тротта своего единственного глаза. А этот несчастный в свою очередь сидел не шелохнувшись, уставившись на своего стража, и мало-помалу черты коридорного стали расплываться, волосы постепенно утратили свой огненно-рыжий цвет и, наконец, вся комната погрузилась в серую мглу. Мистер Александер Тротт заснул крепким сном; его разбудило громыханье колес и громкий возглас: «Четверик для номера двадцать пятого!» Поднялась суета, дверь в комнату мистера Тротта распахнулась, и вошел мистер Джозеф Овертон в сопровождении четырех дюжих слуг и миссис Уильямсон — дородной хозяйки «Герба Уинглбери».
— Мистер Овертон! — вскричал в исступлении мистер Александер Тротт, срываясь с места. — Вы только посмотрите на этого человека, сэр! Подумайте, в каком положении я вынужден был провести три часа, ведь этот субъект, сэр, которого вы прислали стеречь меня, — это же сумасшедший, совершенно невменяемый, буйный, опасный сумасшедший!
— Браво, браво, — прошептал Овертон.
— Бедняжка! — промолвила жалостливая миссис Уильямсон, — вот сумасшедшие-то, они всегда так, всех других принимают за сумасшедших!
— Бедняжка! — подхватил мистер Александер Тротт. — Что вы хотите этим сказать, черт возьми! Кто это бедняжка? Вы хозяйка этой гостиницы?
— Да, — ответила дородная особа, — да вы успокойтесь, голубчик, стоит ли так волноваться, поберегите свое здоровье.
— Успокоиться! Слава богу, что меня тут не успокоили навеки! Это одноглазое чудовище с мочалой на голове вполне могло укокошить меня за эти три часа. Как смеете вы, сударыня, держать сумасшедшего в доме, буйного сумасшедшего, который нападает на ваших постояльцев и пугает их до смерти?
— Никогда больше не пущу к себе ни одного, — с укором взглянув на мэра, сказала миссис Уильямсон.
