Энтони Троллоп - Марион Фай
Но все это говорилось так весело и ласково, что он окончательно покорил сердце мистрисс Винсент. Она оставалась гораздо дольше обыкновенного, к выгоде хозяина таверны, и наконец, в самом радужном расположении духа, послала Бетси за угол.
— Право, лорд Гэмпстед, — говорила она, — прежде, чем и уеду, мне надо взять с вас штраф. Придется мне заплатит за второй час, так я с вами заболталась.
С этим она уехала.
— Незачем вам уходить, Марион, — сказала мистрисс Роден, — если лорд Гэмпстед не имеет сообщить мне чего-нибудь особенного. — Лорд Гэмпстед заявил, кто особенного он ничего сообщить не имеет, и Марион осталась.
— А я имею сообщить вам некто особенное, — сказал Гэмпстед, — когда старшая гостья наконец уехала, — но мисс Фай может узнать это так же, как и вы. Когда мы шли в Гендон, в воскресенье, разговор коснулся вопроса, относительно которого мы с Джорджем разошлись во мнениях.
— Надеюсь, что не было ссоры? — сказала мать.
— О, нет. Но мы не остались особенно довольны друг другом. А потому мне бы хотелось, чтоб вы с ним приехали ко мне обедать, как-нибудь на этой неделе. В субботу я не свободен, но до этого дня выбирайте любой. — Мистрисс Роден сделала очень серьезную мину при этом предложении, так как до сих пор приятель сына никогда не приглашал ее к себе. Кроме того в течение нескольких лет она ни разу не обедала в гостях, а между тем в данную минуту она не находила никакой причины отказаться. — Я собирался просить мисс Фай приехать с вами.
— О, это совершенно невозможно, — сказала Марион. — Вы очень добры, милорд; но я никогда не выезжаю, не правда ли, мистрисс Роден?
— Это мне кажется причиной — начать. Конечно, я понимаю, ваш отец… Но я очень был бы рад с ним познакомиться, если б вы убедили его приехать.
— Он редко выезжает, лорд Гэмпстед.
— Тем менее он будет иметь оснований отговариваться тем, что не свободен. Что вы скажете, мистрисс Роден? Это доставило бы мне самое искреннее удовольствие. И я, как ваш отец, мисс Фай, не привык много «выезжать», как вы говорите. Я такой же чудак, как и он. Признаем, что мы все чудаки, и что нет лучшего основания, чтобы нам сойтись. Мистрисс Роден, не старайтесь мешать делу, которое доставит мне величайшее удовольствие и против которого нельзя найти серьезных возражений. Отчего бы мистеру Фай не познакомиться с приятелем вашего сына? Какой день для вас удобнее, среда, четверг, или пятница?
Наконец, было решено, что Джордж Роден, во всяком случае, будет обедать в Гендон-Голле в пятницу, но что касается остальных приглашенных, то надо подумать. Гэмпстед Роден склонялась к мысли, что лучше бы считать это делом невозможным. Ей казалось, что она твердо решилась никогда более не обедать в гостях. Затем в уме ее мелькнула мысль, что сын ее — жених сестры этого молодого человека, и что если она поддастся этим дружеским любезностям, это может послужить ему в пользу. Когда мысли ее достигли этой точки, она могла быть уверена, что приглашение будет, в конце концов, принято.
Относительно Марион Фай, вопрос был оставлен без дальнейшего решения. Она сказала, что это невозможно, и более ничего не прибавила. Это было ее последнее решение; но она его не повторила, что вероятно бы сделала, если б была совершенно уверена, что это невозможно. Мистрисс Роден, в продолжение беседы, более не касалась этой стороны вопроса. Она была взволнована и тем, что уже было сказано, слегка гордилась на себя, что почти уступила, слегка недоумевала перед собственным, слишком очевидным смущением, слегка пугалась явного увлечения лорда Гэмпстеда молодой девушкой.
— Пора мне идти, — сказала Марион Фай, которая также была смущена.
— И мне также, — сказал Гэмпстед. — Мне надо вернуться кругом, через Лондон, у меня еще бездна дела в Парк-Лэне. Вот чем нехорошо иметь несколько домов, иногда не знаешь, где твое платье. Прощайте, мистрисс Роден. Помните, я на вас рассчитываю, очень уж мне этого хочется. Позволите мне проводить вас до ваших дверей, мисс Фай?
— Это всего через три дома, — сказала Марион, — и в противоположном направлении. — Тем не менее он проводил ее до дому. — Передайте вашему батюшке мое почтение, — сказал он, — и скажите ему, что Джордж Роден может служить вам чичероне. Если вы приедете на извозчике, вас отвезут в шарабане. В сущности говоря, нет никакой причины, отчего бы его за вами не послать.
— О, нет, милорд. То есть я не думаю, чтоб мы могли быть.
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, приезжайте, — сказал он и взял ее за руку, когда дверь дома № 17 отворилась.
В тот же день, вечером, Клара Демиджон сидела запершись с Гэмпстед Дуффер, в квартире последней, в доме № 15.
— Стоя на улице, пожимал ей руку! — говорила мистрисс Дуффер таким тоном, точно волосы на голове ее становились дыбом от этого известия. Это последнее мы, конечно, говорим в смысле фигуральном, так как в действительности голова ее была украшена накладкой, которая должна была помешать остаткам ее волос подниматься дыбом.
— Я это видела! Они вышли вместе из № 11 совершенными голубками, и он проводил ее до дому. Потом он схватил ее руку и держал ее, — о, несколько минут! на улице!.. Чего не позволят себе эти квакерши. Они всем позволяют называть их просто по имени; понятно, что сейчас является короткость. Я никогда не позволяю молодому человеку называть меня Клара, без моего разрешения.
— Еще бы.
— На этот счет нельзя быть слишком осторожной. Сидели они там вместе, в № 11, целых два часа. Что все это может значить? Старая мистрисс Винсент была там, но она уехала.
— Вероятно, ей это все не понравилось.
— Что лорду здесь делать, — спросила Клара, — из-за чего ему так часто бывать? А он вдобавок еще будет маркизом, что гораздо важнее лорда. Одно верно. Не может же это значить, что он женится на Марион Фай?
XVIII. Как жилось в Траффорд-Парке
Конечно, ничем нельзя было оправдать неудовольствия, которое лэди Кинсбёри выражала своему мужу из-за того, что Гэмпстед и сестра его получили приглашение в замок Готбой. Владельцы его были родня ей, а не мужу ее. Если леди Персифлаж решилась извинить все проступки детей первой маркизы, то вины маркиза тут не было. Но по понятиям лэди Кинсбёри посещение его состоялось совершенно вопреки ее желаниям и интересам. Будь это возможно, она бы окончательно отлучила провинившегося молодого лорда и провинившуюся молодую девушку от всяких аристократических связей. Покровительство, оказанное им в замке Готбой, прямо противоречило ее воззрениям. Но бедный лорд Кинсбёри был тут не прк чем. Они недостойны посещать такой дом, как замок Готбой, — сказала она. Маркиз, который сидел один в собственной приемной в Траффорде, сердито нахмурился. Но милэди также была очень разгневана. Они опозорили себя и Джеральдина не должна была бы принимать их.
В этих словах заключалось два повода к неудовольствию. Во-первых, маркиз не мог выносить, чтоб такие вещи говорились об его старших детях. Кроме того, в самом характере этого обвинения проглядывала какая-то особая дань уважения семейству Готвиль, на которую он вовсе не признавал за ним права. Много раз в словах жены его слышалось, будто сестра ее вступила в особенно аристократический дом; и все из-за того, что лорд Персифлаж был членом кабинета и считался политическим деятелем. Маркиз вовсе не был расположен ставить графа, в каком бы то ни было отношении, выше себя. Он мог бы уплатит все долги графа — чего сам граф несомненно сделать не мог — и не почувствовать этого.
Собрания в замке Готбой были гораздо многолюднее собраний в Траффорде, но гостями в замке часто бывали люди, которых маркиз никогда бы не принял. Жена его жаждала общественного значения, которое приписывалось ее сестре, но он, в этом отношении, нисколько не сочувствовал жене.
— Я это отрицаю, — сказал лорд Кинсбёри, поднимаясь со стула, облокачиваясь на стол и грозно смотря на жену.
— Они себя не опозорили.
— А я говорю: «опозорили». — Милэди смело сделала это заявление, так как вошла в комнату, приготовившись к битве и решившись, если возможно, остаться победительницей. — Разве Фанни не опозорила себя, сделавшись невестой человека низкого происхождения, из подонков общества, не сказав об этом и слова даже вам?
— Нет! — крикнул маркиз, который решился противоречить жене во всем, что бы она ни сказала.
— Так я ничего не смыслю в том, что прилично молодой девушке, — продолжала маркиза. — А разве Гэмпстед не знается со всякими плебеями?
— Нет, нисколько.
— Разве этот Джордж Роден не плебей? Знается ваш сын с молодыми людьми или молодыми девушками своего общества?
— А между тем вы сердитесь на него за то, что он бывает в замке Готбой! Хотя, без всякого сомнения, он может встретить там людей, которых нельзя принимать.
