Теодор Шторм - Всадник на белом коне
В настоящее время возросшее экологическое сознание людей поставило под сомнение тот пафос борьбы с морем, который со временем отразился и в местном фольклоре («Бог создал море, а мы, голландцы, землю!») и окрасил подвиг главного героя данной новеллы. Месту, где он строил свою небывалую плотину, сейчас придан статус национального парка, и план любого строительства на побережье — даже не плотины, а всего лишь очередной ветряной мельницы — экологически чистой электростанции — должен прежде пройти тщательную экологическую экспертизу.
Море продолжает и сейчас оставаться грозной стихией, требующей от человека смелости и вдумчивого к себе отношения.
Последняя, и самая значительная, новелла Шторма представляет собой композиционно стройную и тщательно продуманную конструкцию из нескольких сюжетных линий, сплетенных в единое художественное целое. Едва ли не все главные моменты, затронутые в ней на уровне тем или даже отдельных мотивов, уже встречались читателю в предыдущих произведениях писателя. Там они, будучи самостоятельными темами и мотивами, стали еще и этюдами к будущему «Всаднику», который уже только поэтому может считаться произведением итоговым.
Так, тема детства неординарной личности с ее стремлением занять достойное место в жизни встречалась в новеллах «Ганс и Хайнц Кирх» и «В Сент-Юргене», тема «годов учений» главного героя представлена и в этих названных произведениях, и еще в повести «Aquis submersus». Социальное неравенство влюбленных (тема последней из упомянутых новелл) сокрушило надежды на счастье героев в «Иммензее» и в исторической повести «Праздник в Хадерслевхузе». Преодоление влюбленными героями социальной несправедливости и счастливое соединение в браке показано в новеллах «Поле-кукольник», «В замке», «Хроника рода Грисхуз». Читатель встретит во «Всаднике» и счастье единения супругов в семейном союзе («Поздние розы», «Viola tricolor»), и немаловажный для писателя мотив драматической судьбы ребенка главного героя («Карстен-попечитель», «Тихий музыкант»).
Как по теме, так и по сугубо формальным признакам «Всадник на белом коне» — во многом вполне типичное для писателя повествование о жизни и взаимоотношениях незаурядного и целеустремленного человека с другими людьми, в круг которых включены семья и соседи, друзья и недруги, предки и потомки, где важнейшую роль играют труд, борьба, духовно-нравственные искания.
Подобно персонажу, именуемому Кузен («Поездка на халлиг»), подобно заглавным героям Хайнцу Кирху, Хинриху Грисхузу, Даниэлю Башу или куратору Карстену, главный герой повести «Всадник на белом коне», Хауке Хайен, живет и действует в типично штормовском художественном мире, на побережье Северного моря, хотя его жизнь и более тесно связана с морской стихией, чем то было у некоторых героев предшествующих новелл. Вполне типичной выглядела бы в произведении и повествовательная рамка (канва жизни главного героя, преломленная через восприятие персонажей-рассказчиков), если бы не то обстоятельство, что повествователей в этой новелле несколько, и не все они к тому же убеждены в достоверности своего рассказа. Такая неопределенность вполне в модернистском и даже постмодернистском смысле «релятивирует» сюжет новеллы, отрывая «Всадника» Т. Шторма от традиции обычного романа воспитания и делая его усложненную структуру похожей на структуру произведений конца XX века.
Так что при всей своей традиционности «Всадник на белом коне» — еще и очень необычное произведение, и необычным его делает не только проблематика — противоборство героя, переросшего свое время, с инертной и косной средой, — необычен и сам этот главный герой, обнаруживающий черты «культурных героев», недюжинная энергия которых направлена на благо соотечественников и современников, парадоксальным образом отторгающих своих спасителей, ибо толпа неспособна осознать меру их деяний и потому не ведает, что творит.
А ведь существует еще и параллель Фауст — Хауке, и в некоторых моментах разительно сходство последнего с героями Ибсена, идущими наперекор общественному мнению и решительно отстаивающими тезис о принципиальной неправоте большинства. С норвежским драматургом Шторма никто еще, кажется, не сравнивал, а ведь сходство их художественных миров не ограничивается рамками «Всадника на белом коне» и драмы «Враг народа». Есть перекличка мотивов с «Брэндом», «Привидениями», а в «Росмерсхольме» Ибсена призрачные кони появляются каждый раз перед тем, как в доме Росмеров должен кто-то погибнуть.
Хауке Хайен — герой меняющийся, а потому в основе своей романный. Правда, перемены, происходящие в его характере, не столь очевидны, как бросающаяся в глаза прямолинейно аскетическая целеустремленность, работа на достижение определенного результата. В правомерности представления Хауке как романического героя убеждает сопоставление двух эпизодов его жизни — убийство мальчиком Хауке в азарте борьбы и в порыве гнева ангорского кота Трин Янс и собрания выборных, на котором уже взрослый Хауке (хотя ему нет еще и тридцати!) докладывает сельчанам план постройки новой плотины. Если в первой из названных сцен проявилась неуравновешенность и импульсивность, горячность и неустойчивость его нрава, то во второй — собранность, рассудительность, готовность идти на разумные компромиссы.
Хауке Хайен — интеллигент второго поколения, выбившийся в люди благодаря природному уму, воле и способностям ученого-исследователя, однако имеющий несчастье родиться и жить в чуждой и даже враждебной ему среде. Он несет в себе достаточно противоречивое сочетание черт «культурного героя» мифов и героических сказаний и по-ницшеански сильной, временами вспыльчивой, властной и эгоцентричной натуры.
В композиционном отношении на первый план в новелле выступают выхваченные из биографии героя отдельные эпизоды: изучение юным Хауке голландского языка и геометрии Евклида, его победа в состязании «шары на льду» и предшествовавший ей эпизод обсуждения кандидатур на участие в состязании, сватовство Хауке к Эльке и похороны отцов обоих влюбленных, эпизоды приобретения «дьявольского» коня и спасения собачки, сцены схватки Хауке с враждебно настроенными к нему сельчанами и трагедия гибели его семьи в волнах прорвавшегося через плотину моря.
Прежде чем развернуть перед читателями свою последнюю «историческую хронику» (ибо и это произведение без труда вписывается в каноны названного жанра), Т. Шторм документирует события будущего сюжета. Он делает это таким образом, что реальность повествуемых событий то и дело подвергается сомнению.
Не обретает окончательной ясности и нравственно-психологическая характеристика заглавного героя, поскольку она дается различными повествователями. Вначале действует повествователь, идентифицирующийся с самим Штормом (поскольку упомянутая в новелле прабабушка рассказчика, сенаторша Феддерсен, была прабабушкой писателя). Он не в силах припомнить, откуда вычитана эта история, а потому не может поручиться за подлинность изображаемых событий. После такой преамбулы, снимающей всякую ответственность за возможную недостоверность последующего рассказа, «повествователь № 1» (биографический автор) навсегда удаляется из новеллы, и дальнейшее читатель узнает от автора прочитанной в детстве истории («автор-повествователь № 2»). Впрочем, и этот новый рассказчик недолго будет исполнять возложенные на него функции: описав свой путь из гостей до морского побережья и встречу с таинственным всадником на плотине во время разразившейся бури, он вскоре также, в свой черед, «перепоручит» нить повествования одному из персонажей новеллы — учителю из прибрежной фризской деревни — «рассказчику № 3». Этот своего рода летописец и рассказывает историю о жизни и деятельности местного Фауста Хауке Хайена — строителя защитных дамб, которого даже смерть не смогла освободить от трагической вины за прорыв плотины, а также от возложенной им на самого себя еще при жизни обязанности оберегать землю и жителей побережья от стихийных бедствий. Рассказывая эту увлекательную историю автору журнальной публикации, учитель неоднократно подчеркивает, что не верит легшим в ее основу слухам и поверьям «темного народа».
В памяти потомков жизнь и деяния главного героя этого повествования — смотрителя плотин Хауке Хайена — распадаются, таким образом, как бы на две части: 1) жизненный путь героя вместе с его заслугами и 2) посмертное бытование легенды о нем, включая загадочные выезды из потустороннего пространства, когда он в непогоду в облике призрачного всадника указывает, где следует ожидать прорыва плотин.
При этом повесть о жизни Хауке Хайена, рассказанная в прибрежной сельской таверне во время бури, предстает в таком же легендарном, то есть малодостоверном, виде, что и легенда о нем как о призрачном всаднике. Об этом напрямую несколько раз предупреждает своего слушателя («рассказчика № 2») сельский учитель («рассказчик № 3»). В первый раз такое произойдет при упоминании эпизода с геометрией Евклида, якобы освоенной мальчиком-вундеркиндом с помощью грамматики голландского языка: «Ведь ведомо: стоит прославиться какой-нибудь личности, как ей начинают приписывать все то, что прежде рассказывалось о предшественнике — и хорошее, и дурное».
