Владимир Солоухин - Время собирать камни. Очерки
Тютчевское Мураново, чеховское Мелихово, пришвинское Дунино, Мещера и Таруса Паустовского, есенинская Рязань, подмосковные Захарово да Середниково, связанные с именами Пушкина и Лермонтова, последовательно становились объектами фотохудожнического, добросовестного, кропотливого исследования Виктора Сергеевича Молчанова. Он не стремился к той степени художественной выразительности, которая, может быть, свойственна современной фотографии, когда одна крупноплановая ветка на размытом фоне и создает как бы картину. Или когда группа берез снимается снизу вверх и получается как бы купол собора. Должность музейного работника накладывала дополнительные обязанности: фотография помимо всех других качеств должна была быть документом, Ну, а красиво и выразительно получалось все равно в силу способностей, вкуса мастера, его любви к русской природе и русской литературе.
Вот этот-то Виктор Сергеевич Молчанов, любитель переносить тяжести, и пробрался на своем велосипеде первым в Шахматово после четырех десятков лет полного забвения.
Из этой поездки Виктор Сергеевич приехал как если бы сплавал с аквалангом в морские глубины и разыскал там признаки затонувшей Атлантиды. Знакомые, сохранившиеся, казалось, только в блоковедении названия оборачивались реальностью: Гудино, Осинки, Праслово, Руново, Боблово, Тараканово…
Первым делом мы набросились рассматривать фотографию, запечатлевшую руины Таракановской церкви. Ведь если на фотографии дерево, то еще надо гадать, знал ли именно его Блок и знало ли Блока оно, если пень, то от того ли самого тополя, который осенял дом, – обо всем этом можно только гадать. Церковь же подлинная, Таракановская, та самая, где венчались жених и невеста, в которую входил Дм. Ив. Менделеев, около которой теснились тройки с бубенцами, из которой выносили гроб с телом профессора Бекетова, в которой «девушка пела в церковном хоре…».
На старой сохранившейся фотографии, сделанной неизвестно кем в двадцатые предположительно годы и присланной мне Станиславом Лесневским, церковь еще вся в целости и сохранности. И крестик, и купол, и маленькая звонница возле нее, фона же – никакого. Белое ровное небо. Фотография достоверна, но невыразительна. То есть она выразительна выразительностью самой архитектуры, но не более того.
Молчанов привез фотографию полную настроения, тревоги, жути. Небо в кучевых облаках и черных тучах с ярким просветом как раз за церковью. Руины выпуклы и предметны. Куча щебня около них, крапива, корень засохшего дерева, зияющие проемы окон, обнаженные срезы кирпичной кладки…
Взволновала нас и фотография трех берез, старых, явно блоковских, оставшихся от длинной аллеи, вернее сказать, от линии берез, обозначавших некогда подъезд к Шахматову со стороны станции Подсолнечная.
Молчанов сказал, что там, в Шахматове, трудно определить теперь, где что было: где сад, где пруд, где дом, где флигель – все потеряло свои очертания, размылось и заросло. Самые дали, видимые раньше с шахматовского холма, задернуты лесом, словно шторой.
Эти фотографии Молчанов показывал нам в мастерской художника Глазунова. Тотчас стали читать стихи Блока, разговорились, разгорячились и условились съездить в Шахматово. Не помню уж теперь, по прошествии почти пятнадцати лет, что помешало съездить мне, но Глазунов и Десятников (искусствовед) съездили и привезли найденный и выпрошенный у какой-то старушки небольшой блоковский столик. Эта старая женщина будто бы хорошо помнит Блока, подростком возила в Шахматово почту, работала там поденщицей, мыла полы, стирала, копала гряды.
Вскоре Илья Глазунов опубликовал в «Литературной газете» (1965 г.) статью «Там, где жил Блок» и два своих рисунка. Первое печатное, газетное слово о Шахматове.
Рассказы Глазунова и Десятникова раззадоривали еще больше. Хотелось поехать, встретиться с это женщиной, расспросить, хотя бы посмотреть на нее (Блоку почту возила!), но житейская текучка несла, кружила на завертинах, относила то к берегу, то на стремнину, то отдаляла от цели, то приближала к ней, а между тем в истории Шахматова появилось новое действующее лицо. К одной из книг этого человека я написал небольшое послесловие. Выпишу из него два-три абзаца, которые сразу дадут об этом человеке нужное представление:
«Станислав Лесневский известен в литературных кругах и всем любящим литературу как литературный критик, пишущий главным образом о поэзии, тонко понимающий ее, следящий за ее развитием.
Творчество большинства критиков укладывается в привычные рамки и жанры этой профессии: рецензии, обзоры, литературные статьи; приверженность же к родной земле, воспевание ее или раздумья о ней, о ее судьбах и путях – это как-то больше приоритет прозаиков и поэтов. Однако чувство родины свойственно каждому ведь человеку, независимо от его профессии. В данном случае им богато наделен критик и литературовед Станислав Лесневский. Как человек пишущий, он не захотел оставить свои наблюдения, чувства и мысли за пределами творческого внимания. Эти статьи и очерки появились как результат его жизненного поведения, его активности в изучении (а подчас и в выявлении) литературных памятных мест. Активным же его поведение называется потому, что он не просто приехал, посмотрел (изучил) и написал, но тотчас включился в борьбу за сбережение и восстановление мемориального облика того или иного памятного места».
Лесневский вслед за Молчановым, Глазуновым и Десятниковым тоже пробрался в Шахматово, в Тараканово, в Боблово, в Солнечногорск (бывшее село Солнечная Гора), но в отличие от предыдущих посетителей начал активно действовать. С конца 1968 года он собирает подписи под письмом и 23 июля 1969 года это письмо публикует в «Литературной газете». Вот это письмо вместе с подписями под ним. Называется оно почти так же, как и статья Глазунова: «Здесь жил Александр Блок».
«Есть заповедные края, которые в памяти народной слились с именами, составляющими гордость отечественной литературы. Михайловское, Ясная Поляна, Спасское-Лутовиново, Карабиха, Мелихово, Мураново, Константиново… Эти и другие памятные уголки Родины вызывают в воображении дорогие каждому из нас картины, не померкшие от времени. Литературно-мемориальные дома-музеи, усадьбы-музеи – это ведь не только памятники прошлого, но и живые очаги сегодняшней культуры. Достаточно известно, как много делается у нас для их сбережения.
Тем очевиднее, в каком большом долгу оказались все мы перед славными местами, неотделимыми от имени великого русского поэта, одного из выдающихся зачинателей советской литературы Александра Александровича Блока. Мы полагаем, что следует продумать вопрос о возможности создания музеев Блока в Ленинграде и Подмосковье – в местах, связанных с жизнью и творчеством поэта… В поэтическое сознание Блока вошли впечатления, навеянные подмосковной усадьбой Шахматово, близлежащими селами Гудино, Тараканово, Боблово с их чудесными окрестностями. Именно здесь, в Шахматове, на месте бывшей усадьбы или близ нее, мог бы возникнуть подмосковный музей Блока. Блоковские места желательно было бы объявить заповедными, охраняемыми, мемориальными…
Увековечение памяти великого поэта – патриотический долг».
Письмо подписали. М. Аникушин, Р. Гамзатов, С. Коненков, А. Прокофьев, С. Рихтер, Г. Свиридов, А. Твардовский, Г. Товстоногов, Г. Уланова, К Чуковский, Д. Шостакович.
Какое созвездие имен! Все до одного лауреаты Ленинской премии. Так что же, они сами, живущие к тому же в разных городах, собрались все вместе – и давай сочинять письмо? Ну, нет. Делается это так: инициатор сочиняет письмо и собирает подписи, дозваниваясь до желаемых деятелей культуры, ездит к ним на квартиры, на дачи. Они письмо читают и, если согласны с текстом, подписывают.
После публикации коллективного письма Станислав Лесневский выдал быструю, похожую на беглый огонь, серию статей в разных газетах.
«Чтоб были памятью хранимы» – «Московский комсомолец», 11 октября 1969 года.
«Память требует» – «Советская культура», 30 октября 1969 года.
«Веет строкой Блока» – «Литературная газета», 14 января 1970 года.
«Здесь должен быть заповедник» – «Литературная Россия», 6 марта 1970 года. Статья эта подписана П. Антокольским и Вл. Орловым, но организовал ее и прокомментировал Ст. Лесневский.
После этого возникла цепная реакция.
А. Левина. «Здравствуйте, Александр Блок!» (экскурсия по будущему заповеднику) – «Комсомольская правда», 19 июля 1970 года.
Г. Борина. «И вечный бой…» (заметки с выставки, посвященной 90-летию со дня рождения А. А. Блока) – «Знамя Октября». Солнечногорск. 29 августа 1970 года.
Ю. Дорохов. «День поэзии в Шахматове» – «Ленинское знамя», 11 августа 1970 года.
Названия дальнейших статей разных авторов: «В Шахматове», «Приглашаем в Шахматово», «Его Россия – наша Россия», «Голос шахматовских чтений», «В путь, открытый взорам», «Красотою сияет русская земля», «Я лучшей доли не искал», «Соловьиному саду – цвести», «Блоковские дали», «В семнадцати верстах от станции», «И вижу голубую даль», «И утвердилась с миром связь», «Поэзии немеркнущее пламя», «Беречь неповторимое», «Памяти нужно пристанище», «Они жили в Шахматове», «Звонкое слово поэта», «Сад Блока», «Встреча с Шахматовом», «Александр Блок. Звенья памяти»…