Ивлин Во - Полное собрание рассказов
— Абсолютно необходимо, — ответила миссис Бивер.
— Точно. Пожалуй, я оставлю ее за собой. Единственная проблема в том, что моя жена склонна нервничать из-за арендной платы. А я собираюсь использовать ее при посещении Лондона вместо клуба. Это и дешевле и много удобнее. Но моя жена может посмотреть на это совсем в другом свете… на самом деле…
— Вполне понимаю.
— Мне кажется, будет лучше, если моей фамилии не будет на табличке внизу.
— Естественно. Некоторые из моих постояльцев пользуются этой предосторожностью.
— Так что с этим порядок.
— Полный порядок. Рискну предположить, что вам потребуется какая-нибудь дополнительная мебель — письменный стол, например.
— Да, пожалуй, вы правы.
— Я пришлю его вам. Кажется, я знаю, что вам понравится.
Стол доставили через неделю. Стоил он восемнадцать фунтов; в тот же день на табличке внизу появилась новая фамилия.
Что касается цены стола, то миссис Бивер проявила совершенное благоразумие.
Тони встретился с Брендой в доме Мэрджори, и они успели на вечерний поезд.
— Ты избавился от квартиры? — спросила она.
— Да, все улажено.
— Миссис Бивер вела себя прилично?
— Очень прилично.
— Так что с этим покончено, — сказала Бренда.
И поезд помчался сквозь темень к Хеттону.
СТАРАЯ ИСТОРИЯ
© Перевод. Ю. Здоровов, 2011
Леди Амелию воспитали с верой в то, что чтение романов по утрам является верхом неприличия. И сейчас, в сумерках своих дней, когда у нее было особенно мало способов занять два часа между ее появлением внизу в четверть двенадцатого, в шляпе, благоухающей лавандовой водой, и приглашением ко второму завтраку, она твердо придерживалась этого принципа. Однако как только завтрак заканчивался и кофе накрывали в гостиной — еще до того, как молоко успевало достаточно остыть в чашке Манчу, чтобы он мог его пить; пока солнечный свет, летом, лился сквозь венецианские витражи округлых окон в стиле эпохи Регентства;[35] пока, зимой, аккуратно уложенные каминные угли алели за своей округлой решеткой в стиле эпохи Регентства; пока Манчу сопел и пил свое молоко, а леди Амелия расстилала на своих коленях грубую шерстяную пряжу различных оттенков, с которой ее вынуждало работать все ухудшавшееся зрение; пока элегантные часы эпохи Регентства отсчитывали минуты до половины третьего, времени чаепития, — читать роман вслух для своей хозяйки было обязанностью мисс Майерс.
С годами леди Амелия пристрастилась к романам, особенно к романам определенного типа. Таким, какие сотрудница платной библиотеки называла крепкими орешками и складывала в укромном месте под своим столом. Приносить и возвращать книги входило в обязанности мисс Майерс.
«Есть ли у вас что-то из того, что любит леди Амелия?» — мрачно спрашивала она.
«Вот только что поступила», — отвечала библиотекарша, вылавливая книгу откуда-то из-под ног.
Когда-то леди Амелия предпочитала любовные истории из жизни безответственных богатеев; потом у нее наступил психологический период; в настоящее время ее интересы сосредоточились на Америке, на школе животного реализма и непристойного сленга. «Что-нибудь еще типа „Убежище“ или „Бесси Коттер“»,[36] — вынуждена была с неохотой просить мисс Майерс. И пока спокойное послеполуденное время нарушалось только осторожно модулированными интонациями мисс Майерс, читавшей страницу за страницей едва понятным говором, речь шла об изнасилованиях и предательствах, леди Амелия изредка фыркала над своей работой с шерстью.
— Женщины моего возраста всегда посвящают себя религии или романам, — сказала она. — Я заметила, что среди моих немногих живых друзей здоровье любительниц романов гораздо крепче.
История, которую они читали, подошла к концу в половине пятого.
— Благодарю вас, — сказала леди Амелия. — Это было исключительно увлекательно. Запомните, пожалуйста, имя автора, мисс Майерс. Вы можете пойти в библиотеку после чая и спросить, нет ли у них другой книги этого автора. Надеюсь, вы получили удовольствие от чтения.
— Ну, это было очень печально, не так ли?
— Печально?
— Я хочу сказать, что молодой человек, который написал это, должно быть, вырос в ужасном доме.
— Ну что вы говорите, мисс Майерс?
— Дело в том, что слишком уж это все надумано.
— Странно, что такие мысли приходят вам в голову. Я определенно нахожу современные романы болезненно сдержанными. Конечно, я вообще раньше романов не читала. Не могу сказать, на что они были похожи раньше. В прежние времена я была слишком занята своей жизнью и жизнью моих друзей — все они выросли где угодно, но только не в ужасных домах, — добавила она, бросив взгляд на свою компаньонку, взгляд острый и резкий, словно легкий удар по пальцам линейкой из слоновой кости.
До чая оставалось еще полчаса; Манчу спал на каминном коврике перед остывшим камином; солнце светило сквозь жалюзи, отбрасывая длинные полосы света на обюссоновский[37] ковер. Леди Амелия остановила свой взгляд на узорчатом геральдическом каминном экране и продолжила задумчиво:
— Мне кажется, так нельзя. Нельзя писать о том, что случилось на самом деле. Люди настолько привыкли к романам, что реальным вещам не поверят. Бедные писатели тратят неимоверные усилия, чтобы правда выглядела приемлемой. Дорогая, я часто думаю о том, как вы сидите и, что очень мило с вашей стороны, читаете мне: «Если кто-нибудь просто описал события, происходившие в течение нескольких лет в любой семье, которую он знает… Никто бы не поверил». Я даже слышу, как вы сами говорите, дорогая мисс Майерс, что «возможно, такие вещи происходят на самом деле время от времени, один раз в столетие, в ужасных домах»; а на деле они происходят постоянно, каждый день вокруг нас — или по крайней мере происходили в пору моей молодости.
Возьмем для примера исключительно иронические обстоятельства наследования титула нынешним лордом Корнфиллипом.
В старые времена я очень хорошо знала семью Корнфиллип, — продолжила леди Амелия. — Этти была кузиной моей матери… и в пору моего первого замужества мы приезжали к ним каждую осень охотиться на фазанов. Билли Корнфиллип был исключительно скучным человеком — на редкость скучным. Он служил в полку моего мужа. В те времена я встречала много скучных людей, но Билли Корнфиллип отличался особой тупостью даже среди друзей мужа. Их поместье находилось в Уилтшире. Я слышала, что мальчик пытается продать его сейчас. Ничего удивительного. Оно было очень уродливым и нездоровым местом. Поездки туда наводили на меня ужас.
Этти была совершенно другой — живая непосредственная женщина с очень красивыми глазами. Люди считали ее легкомысленной. Конечно, это была очень хорошая партия для нее; она была одной из семи сестер и ее отец, бедняжка, был самым младшим сыном. Билли был старше на двенадцать лет. Она пыталась заполучить его много лет. Я помню, как я плакала, получив от нее письмо о ее предстоящей помолвке… Это было за завтраком… она пользовалась очень красивой бумагой с бледно-голубыми краями и голубыми лентами в углу.
Бедная Этти всегда была очень артистичной, пыталась что-то сделать со своим домом — украсить фазаньими перьями и раскрашенными тамбуринами и очень модными трафаретными узорами, — но результат был всегда удручающим. Она устроила небольшой садик для себя на некотором отдалении от дома, с высокой стеной и запирающейся дверью, где любила в одиночестве подумать — во всяком случае, она так говорила — порой часами. Она называла его «садом моих размышлений». Я однажды побывала там — это было великой привилегией — после ее очередной ссоры с Билли. Там ничего не росло — видимо, из-за высоких стен, как я считаю, и потому, что она все делала сама. В центре было мшистое сиденье. Я думаю, что именно на нем она размышляла. В садике стоял неприятный запах сырости…
Мы все обрадовались выпавшей Этти удаче, и мне кажется, что сначала ей Билл очень нравился и она была готова хорошо относиться к нему, несмотря на его тупость. Видите ли, это случилось, когда мы уже потеряли всякую надежду. Билли многие годы дружил с леди Инстоу, и мы все боялись, что она никогда не позволит ему жениться, но в тот год они повздорили в Коузе,[38] и Билли приехал в Шотландию в прескверном расположении духа, а маленькая Этти гостила тогда в доме; так что все было устроено и я была одной из подружек невесты.
Единственным, кому это не понравилось, был Ральф Блэнд. Видите ли, как ближайший родственник Билли, он стал бы его наследником, если бы тот умер бездетным, и надежды его со временем росли.
