Нагиб Махфуз - Предания нашей улицы
На улице между домами управляющего и главного футуввы собралось множество народу. Впереди всех стояли футуввы Заклат, Хаммуда, Баракят, аль-Лейси и Абу Сари. Все только и говорили что о змеях. Абу Сари заметил:
— Наверное, на горе случилось что-нибудь такое, что заставило змей расползтись.
— Всю жизнь мы живем по соседству с горой, но ничего подобного не бывало! — воскликнул Заклат. Он был особенно возмущен, так как пострадал его сын. Хаммуда все еще продолжал хромать после укуса. Остальные были так напуганы, что покинули свои дома, полагая, что теперь они не пригодны для житья.
Пришел Габаль, неся свой мешок, поздоровался со всеми и с почтительным, но решительным видом остановился перед эфенди и ханум. Управляющий не смог заставить себя взглянуть в глаза Габалю, ханум же сказала:
— Нам стало известно, что ты, Габаль, можешь выгнать змей из наших домов?
— Да, я обучался этому, госпожа, — спокойно ответил Габаль.
— Я позвала тебя, чтобы ты помог нам очистить наш дом.
— А позволит ли мне это господин управляющий? — спросил Габаль.
Подавляя в себе злобу и гнев, эфенди пробормотал свое согласие.
Тут Заклат сделал незаметный знак аль-Лейси, и тот встал перед Габалем.
— А наши дома ты можешь очистить?
— Все могут рассчитывать на меня.
Послышались возгласы благодарности, а Габаль, обведя все лица взглядом своих больших глаз, сказал:
— Я думаю, не стоит напоминать вам, что все имеет свою цену. Ведь так повелось на нашей улице?
Футуввы уставились на него в недоумении, и он пояснил:
— Чему вы удивляетесь? Ведь за то, что вы охраняете кварталы, их жители платят вам налог, а господин управляющий, управляя имением, получает свою долю.
Затруднительное положение, в котором находились все собравшиеся на улице, помешало им обнаружить свои истинные чувства. Однако Заклат спросил:
— Чего ты хочешь за работу? Габаль спокойным тоном продолжал:
— Я не потребую с вас денег, но хочу, чтобы вы дали слово чести уважать достоинство рода Хамдан и вернуть ему права на имение.
На какое-то время воцарилось молчание. Казалось, что весь воздух пропитан злобой и ненавистью. Управляющий молча смотрел в землю, а Хода не могла унять дрожь волнения.
— Не думайте, — продолжал Габаль, — что я требую чего-то сверх меры, ведь речь идет лишь о соблюдении справедливости по отношению к вашим несчастным братьям. Страх, который выгнал вас сейчас из ваших домов, — лишь малая капля в сравнении с тем, что они испытывают в каждый из дней своей жизни.
В глазах футувв сверкнул гнев и тут же исчез, подобно тому как молния появляется на мгновение, а затем исчезает в тучах. Однако Абу Сари сказал:
— Я могу привести одного человека из рифаитов — он умеет заговаривать змей. Но придется потерпеть и не заходить в дома два-три дня, пока этот человек не вернется из деревни.
— Как же всем жителям спать под открытым небом? — спросила ханум.
Эфенди размышлял, стараясь, как мог, подавить бушевавший в его груди гнев, и вдруг сказал, обращаясь к Габалю:
— Даю тебе слово чести, что выполню все твои условия. Приступай к делу.
Футуввы растерялись, но вида не показывали, стараясь не выдавать овладевшего ими страха и тревоги. Габаль приказал всем отойти подальше и освободить ему дом и сад для работы. Затем он разделся и, оставшись нагим, как в тот день, когда ханум впервые увидела его в луже дождевой воды, стал переходить с места на место, из комнаты в комнату. При этом он тихо свистел и произносил непонятные слова. Заклат подошел к управляющему и прошептал:
— Это он сам наслал на нас змей.
Управляющий сделал ему знак молчать и так же шепотом ответил:
— Пусть он сначала избавит нас от змей.
Первую гадюку Габаль выманил из оконца в потолке, вторую поймал в конторе имения. Намотав змей на руку, он вошел в саламлик и упрятал их в свой мешок. Оделся и стал ждать, когда все соберутся вокруг него.
Когда народ собрался, Габаль сказал:
— А теперь поспешим в ваши дома! И, обернувшись к Ходе, тихо добавил:
— Если бы не нищета моего рода, я бы сослужил тебе службу, не выдвигая никаких условий.
Затем, подойдя к управляющему, приветствовал его взмахом руки и смело сказал:
— Для благородного человека обещание, данное им, — долг чести.
И в сопровождении молчаливой толпы пошел прочь.
40
На глазах у всех жителей Габаль полностью очистил улицу от змей. Каждый раз, как ему удавалось выманить очередную тварь, присутствовавшие при этом радостно кричали, восхваляя героя, и весть моментально облетала всю улицу, от Большого дома до Гамалийи. Окончив работу, Габаль пошел домой, а собравшиеся мальчишки и юноши провожали его до дверей, хлопая в ладоши и распевая:
Габаль — защитник бедняков!
Габаль победитель змей!
Пение и рукоплескания продолжались даже после того, как Габаль скрылся за дверью. Это вызвало негодование футувв. Хаммуда, аль-Лейси, Абу Сари и Баракят поспешили к дому хамданов и стали разгонять собравшихся по домам, щедро осыпая их ругательствами, пощечинами и ударами дубинок. Через считанные минуты на улице остались одни кошки, собаки да мухи. Люди спрашивали друг друга, в чем тут секрет? Почему на доброе дело футуввы отвечают новым разбоем? И выполнит ли управляющий данное им Габалю обещание? Или избиение, устроенное футуввами, — это начало его мести? Те же вопросы неотвязно мучили и самого Габаля. Он призвал к себе мужчин рода Хамдан, чтобы поразмыслить надо всем этим сообща.
А в это время Заклат пришел к управляющему и стал убеждать его и Ходу— ханум:
— Нельзя щадить никого из них!
На лице эфенди отразилось полное согласие с этими словами, но ханум возразила:
— А как же слово чести, которое дал управляющий? Лицо Заклата перекосилось, утратив всякое сходство с человеческим.
— Люди подчиняются не чести, а силе, — проворчал он.
— Но что о нас скажут?! — ужаснулась ханум.
— Пусть говорят, что хотят. Когда они молчали? Каждый вечер в кофейнях нас хулят и высмеивают, но стоит нам показаться на улице, как все изображают покорность. И не оттого, что уважают нас, а потому, что боятся палки!
Эфенди бросил недовольный взгляд на жену и пробурчал:
— Габаль специально подстроил нашествие змей, чтобы навязать нам свои условия. Теперь это каждому понятно. Можно ли требовать выполнения обещания, данного мошеннику и обманщику?
— Не забывай, госпожа, — предостерегающе сказал Заклат, — если Габаль сумеет вернуть роду Хамдан его права на имение, то и другие жители улицы потребуют своей доли. Они разграбят имение, и нам ничего не останется.
Слушая Заклата, эфенди так сжал свои четки, что они захрустели под его пальцами, а футувва снова повторил:
— Нельзя щадить никого из них!
После этого разговора все футуввы и их ближайшие подручные были созваны в дом Заклата. И сразу улицу облетела весть о том, что над Хамданом готовится расправа. Женщины не отходили от окон, а мужчины толпились на улице. Все мужчины из рода Хамдан собрались во внутреннем дворе одного из их домов, вооруженные дубинками и камнями, а женщины заняли свои места на крыше и в комнатах. У каждого из них было свое задание, и ошибка или путаница могли обернуться поражением и гибелью. Поэтому все следили глазами за Габалем и очень волновались за исход дела. От Габаля не укрылось их состояние, и он напомнил хамданам о том, что Габалауи на их стороне и обещал им успех, если они будут сильными. Эти слова укрепили сердца хамданов. Теперь они были готовы ко всему, кто — веря Габалю, а кто — от отчаяния. Поэт Ридван, склонившись к Хамдану, сказал ему на ухо:
— Я боюсь, вдруг наш план не удастся. Лучше было бы запереть двери и обрушить на них удары с крыши и из окон.
— Тогда, — возразил Хамдан, — мы снова будем отрезаны от мира и умрем с голоду.
Подойдя к Габалю, Хамдан спросил:
— Не лучше ли оставить двери открытыми?
— Оставьте их как есть и не сомневайтесь в успехе, — ответил Габаль.
Холодный шквальный ветер гнал по небу темные тучи. Собирался дождь. На улице послышался шум голосов, заглушивший мяуканье кошек и лай собак. «Идут, дьяволы!» — предостерегающе воскликнула Тамархенна. И в самом деле, Заклат, сопровождаемый другими футуввами и их подручными, вышел из своего дома. Держа в руках дубинки, они сначала не спеша направились к Большому дому, затем повернули в сторону квартала Хамдан. Тут их встретили крики и приветствия людей, собравшихся на улице перед жилищами хамданов. Некоторые из них просто радовались предстоящей драке и кровопролитию, другие ненавидели хамданов за то, что они требовали себе особого положения среди жителей улицы. Но большинство ненавидели футувв, и за лицемерной радостью скрывался лишь страх перед их дубинками. Заклат, ни на кого не обращая внимания, продолжал свой путь, дойдя до дома рода Хамдан, он закричал:
