Эдвард Бульвер-Литтон - Последние дни Помпей. Пелэм, или Приключения джентльмена
– Говорят, ты из Фессалии, – сказала она наконец, нарушая молчание.
– Это правда.
– Фессалия – страна магии и колдовства, талисманов и приворотных зелий.
– Да, когда-то она славилась своими чародеями, – робко отвечала Нидия.
– Знаешь ли ты какие-нибудь любовные заклинания?
– Я? – покраснела девушка. – Откуда? Нет, клянусь!
– Тем хуже для тебя, я могла бы дать тебе столько золота, что ты выкупилась бы на свободу.
– Но почему красавица Юлия спрашивает об этом у бедной рабыни? – сказала Нидия. – Разве она не богата, не молода, не прекрасна? Зачем же ей магия, когда у нее есть такие чары?
– Эти чары могут покорить всех, кроме одного человека, – отвечала Юлия надменно. – Но мне кажется, твоя слепота заразительна, и… Впрочем, неважно.
– Кто же этот человек? – спросила Нидия с тревогой.
– Это не Главк, – отвечала Юлия, невольно прибегая к обычной женской хитрости. – Нет, не Главк.
Нидия вздохнула свободней, а Юлия, помолчав немного, продолжала:
– Просто наш разговор о Главке и его чувствах к Ионе напомнил мне о любовных чарах, которыми, я знаю, она приворотила его, но это меня не интересует. Слепая девушка, я люблю, и – вот до чего дожила Юлия! – люблю без взаимности. Это унижает… или нет, не унижает, а уязвляет мою гордость. Я заставлю этого неблагодарного пасть к моим ногам, не для того, чтобы поднять его, а чтобы отшвырнуть. Когда мне сказали, что ты из Фессалии, я подумала, не знаешь ли ты темные тайны своей страны.
– Увы, нет, – пробормотала Нидия. – Если бы я знала!..
– Благодарю, по крайней мере, за доброе пожелание, – сказала Юлия, не подозревая о том, что творилось в душе бедной девушки. – Но скажи мне – ты слышишь разговоры рабов, а они всегда интересуются этими таинствами, всегда готовы обратиться к колдовству, чтобы утолить свои низменные желания, – нет ли в этом городе какого-нибудь восточного колдуна, владеющего искусством, которое тебе неведомо? Не тщеславного прорицателя, не базарного фокусника, а могучего волшебника из Индии или из Египта?
– Из Египта? О да! – сказала Нидия, содрогаясь. – Кто в Помпеях не знает Арбака?
– Арбак! Верно! – воскликнула Юлия. – Говорят, что этот человек выше жалких притворщиков, что он сведущ в тайнах звезд и древней богини Ночи. Почему бы ему не знать и тайны любви?
– Если есть на свете настоящий, могучий чародей, так это он, ужасный Арбак.
– Но ведь он слишком богат, чтобы помочь мне за деньги, – продолжала Юлия. – Могу ли я пойти к нему?
– Его дом – неподходящее место для молодой красавицы, – отвечала Нидия. – И кроме того, я слышала, что он заболел после…
– Неподходящее место! – прервала рабыню Юлия, услышав только первые слова. – Отчего же?
– Его ночные оргии ужасны! По крайней мере, так говорит молва.
– Клянусь Церерой[141], Паном[142], Кибелой[143], ты только возбуждаешь мое любопытство, вместо того чтобы вызвать страх! – сказала капризная и избалованная красавица. – Я найду его и расспрошу про его искусство.
Нидия не ответила.
– Я разыщу его сегодня, – продолжала Юлия. – Сейчас же!
– Теперь, когда он слаб, а тем более днем, тебе, конечно, нечего бояться. – Нидия выдала собственное тайное желание узнать, действительно ли египтянин владеет приворотными и отворотными чарами, о которых она так много слышала.
– Кто посмеет оскорбить дочь богача Диомеда? – надменно проговорила Юлия. – Я пойду к нему.
– Можно мне прийти сюда еще раз – узнать, что он тебе скажет? – спросила Нидия с волнением.
– Поцелуй меня, я вижу, что тебе дорога честь Юлии, – сказала красавица. – Да, конечно. Сегодня вечером мы будем в гостях, приходи завтра в этот же час, и ты узнаешь все. Может быть, ты мне даже понадобишься. А пока ступай… Постой, возьми этот браслет в награду и помни: если будешь служить Юлии, она умеет быть щедрой и благодарной.
– Мне не нужен твой подарок, – отвечала Нидия, кладя браслет на столик. – Хотя я и молода, но умею сочувствовать тем, кто любит безответно.
– Что я слышу! – воскликнула Юлия. – Ты говоришь, как свободная женщина. И ты будешь свободна. Прощай!
Глава V. Юлия находит Арбака. Результат их разговора
Арбак сидел в комнате, выходившей окнами в сад. Он был бледен и изнурен перенесенными страданиями, но его железный организм уже оправился от худших последствии несчастья, которое расстроило его коварные планы, когда он уже торжествовал победу. Благоуханный ветерок освежил Арбака, и кровь его, которая уже столько дней вяло текла по жилам, заструилась быстрей.
– Что ж, – думал он, – вихрь судьбы налетел и умчался, предсказанное зло, угрожавшее моей жизни, свершилось – и я остался жив! Все произошло, как предрекали звезды, теперь меня ждет долгая, безмятежная, счастливая жизнь, раз мне удалось пережить эту последнюю опасность. Теперь я могу без страха срывать цветы в садах своего будущего. И первой радостью, даже прежде любви, будет месть! Этот молодой грек, который стал у меня на пути, разрушил мои планы, ускользнул от меня в тот самый миг, когда кинжал готов был пролить его проклятую кровь, во второй раз не уйдет от меня! Но какой способ мести я изберу? Над этим нужно хорошенько подумать! О, Ата, если ты и в самом деле богиня, осени меня самым смелым вдохновением!
Египтянин погрузился в размышления, но не мог придумать ни одного подходящего способа мести. Он метался на ложе, перебирая один план за другим, но тотчас отбрасывал их. Несколько раз он бил себя в грудь и громко стонал в бессильной злобе.
Тем временем молодой раб робко вошел в комнату. Он доложил, что какая-то женщина, очевидно знатная, судя по ее платью и по платью единственного раба, который ее сопровождает, ждет внизу и хочет поговорить с Арбаком.
– Женщина? – Сердце египтянина забилось быстрее. – Она молода?
– Лицо ее скрыто под вуалью, но фигура у нее стройная и юная.
– Проси, – сказал египтянин. На миг в своем тщеславии он возомнил, что это Иона.
Но когда гостья вошла, он с первого же взгляда понял, что надежда обманула его.
Правда, она была почти такого же роста, как Иона, и, быть может, не старше ее, хорошо сложена, но где была та трепетная и невыразимая грация, которая сквозила в каждом движении красавицы неаполитанки, скромность и простота одежд, полная достоинства походка, величественная и целомудренная женственность!
– Прости, что я сижу в твоем присутствии, но мне трудно встать, – сказал Арбак, глядя на незнакомку. – Я еще не оправился от болезни.
– Не беспокойся, о великий египтянин! – отвечала Юлия, стараясь под льстивыми словами скрыть охвативший ее страх. – Прости несчастную, которая ищет утешения в твоей мудрости.
– Подойди ближе, прекрасная незнакомка, – сказал Арбак. – Говори смело, не бойся.
Юлия села подле египтянина и с любопытством оглядела комнату, изысканная роскошь которой затмевала даже великолепие дома ее отца. Со страхом разглядывала она иероглифы на стенах, таинственные статуи, которые смотрели на нее из каждого угла, треножник, стоявший поодаль и, главное, мрачное и таинственное лицо самого Арбака. Белая ткань, прикрывавшая его черные, как вороново крыло, волосы, спадала к ногам, бледность делала его лицо еще выразительнее, темные проницательные глаза, казалось, видели сквозь покрывало и читали тайны ее тщеславной и грубой души.
– Что привело тебя, о дева, – прозвучал тихий, ровный голос, – сюда, в дом незнакомого человека пришельца с Востока?
– Его слава, – отвечала Юлия.
– Какова же она? – спросил он со странной, едва заметной улыбкой.
– И ты еще спрашиваешь, о мудрый Арбак! Разве не говорит о твоей мудрости весь город?
– Действительно, я накопил кое-какие знания, – улыбнулся египтянин. – Но к чему все эти таинства красавице вроде тебя?
– Увы! – сказала Юлия, которая несколько ободрилась, услышав привычную ей лесть. – Разве печаль не ищет утешения у мудрости, и разве тот, кто любит безответно, не знает печали!
– Как! – сказал Арбак. – Может ли безответная любовь быть уделом женщины, столь прекрасной, что ее красота видна даже под складками этих богатых одежд? Благоволи же, о дева, поднять покрывало, чтобы я по крайней мере увидел, так ли прекрасно твое лицо, как и фигура.
Юлия, видно, была не прочь показать свои прелести и вместе с тем надеялась заставить чародея принять в ней участие, поэтому после недолгого колебания она подняла покрывало и открыла лицо, которое показалось бы египтянину и в самом деле привлекательным, если бы не ухищрения цирюльника.
– Ты несчастна в любви, – сказал он. – Вот тебе мой совет: повернись лицом к неблагодарному. Ничего лучшего я не могу тебе посоветовать.
– Оставь эти любезности! Я прошу тебя помочь мне любовными чарами.
– Прекрасная незнакомка! – произнес Арбак не без презрения. – Любовные чары не входят в число тайн, на которые я тратил по ночам масло[144].
