Бруно Ясенский - Человек меняет кожу
– Послы короля индийского ещё не приезжали?
– Никак нет-с, – говорит льстец, – я тут всё время гуляю.
– А мост-то крепкий? Выдержит?
– Извольте попробовать.
Вошёл царь на мост, двое придворных его под руки ведут. Дошёл до середины. А так как за ночь самолично выпил вина не меньше сотни бутылок и отяжелел, как бочка, – мост под ним подогнулся и под воду ушёл. Царя водой смыло, а мост обратно вынырнул и стоит.
Видит льстец – дело его плохо. Он скок на мост, и ну бежать. Как известно, льстецы воздухом надуты, – перебежал. А свита и войско, что за ним гурьбой ринулись в погоню, ушли под воду и потонули.
Так, говорят, мост и по сей день стоит. Птички по нём попрыгивают, да льстецы туда и обратно бегают, а ни пеший, ни конный пройти не могут. А рыбы, что царя и придворных съели, – до сих пор пьяные плавают… Вот и сказке конец…
Дорогой Евгений Христофорович! Дорогие товарищи! Так как из наших пробок не построить моста даже через арык, предлагаю выпить этот стакан за здоровье мужичка-плотника, положившего голову за то, что мост хотел построить не пробочный, а настоящий!
Инженеры долго и исступленно хлопали в ладоши, чокались стаканами и кричали.
Когда шум немного улёгся, встал, слегка покачиваясь, брюнет с подстриженными усиками и, подымая стакан, крикнул:
– За здоровье рыб, которые глупого царя съели!
Все были уже настолько пьяны, что хлопали автоматически. Внезапно на пол с шумом упал стул. Из-за стола поднялся человек с красным лицом. Это был один из инженеров второго участка. Человек неуверенно стоял на ногах. Он вдруг нагнулся и ударил кулаком по столу. Зазвенели бутылки.
– Не позволю! В моём присутствии антисоветские штучки! Не позволю! И не буду! Присутствовать не буду! Уйду! Уйду!
Он повернулся, не вполне уверенно пошёл к выходу и, хлопнув дверью, вышел без фуражки во двор.
Тогда со своего места поднялся человек в золотых очках и, не сказав ни слова, вышел вслед за инженером.
Водворилось неприятное молчание.
Четверяков сидел на своём стуле, жёсткий и прямой, с побледневшим носом, и больше не улыбался.
Первая нашлась Немировская.
– Нализались, как свиньи, и начинают скандалить. Не обращайте внимания. Они так всегда, когда напьются. Я их сейчас приведу.
Она вышла вслед за инженером и Кригером на веранду. Опять зазвенели стаканы и зашумели голоса.
Кларк заметил, как Мурри тихонько смылся по-английски, и решил последовать его примеру. Он не понимал происходящего, но вид пьяных людей был ему физически неприятен. Переждав ещё немного, он поднялся и выскользнул на террасу.
Войдя в свою комнату, он оставил дверь полуоткрытой и, сбросив пиджак, вышел на порог подышать свежим воздухом.
Угол веранды, где стоял Кларк, погружён был во мрак. Противоположный угол освещал бледный сноп света из окон Немировских. В отсвете, падающем из окна, Кларк увидел Немировскую и Кригера.
– Перестань дурачиться. Они ведь все пьяны. Смешно делать из глупостей целую историю. Вернись на пять минут, потом уйдёшь. Не делай демонстрации, Четверякову будет неприятно. Как-никак, его проводы, и вдруг такой скандал.
– А мне какое дело? Я в эту клику попал только из-за того, что с тобой хотел повидаться. Ты заставила меня влезть в эту компанию, но выслушивать молча контрреволюционные пошлости меня не заставишь.
– Подумаешь, контрреволюцию вынюхал! Небось сами, когда подвыпьете, рассказываете друг другу антисоветские анекдоты и смеётесь, если они остроумны. Но, конечно, что можно коммунистам, то не полагается беспартийным спецам. Те должны с утра до ночи кричать «ура». Если при тебе беспартийный рассказывает антисоветские анекдоты, над которыми ты вчера ещё хохотал в своей компании, ты должен покраснеть и возмутиться, как барышня, в присутствии которой произнесли неприличное слово. Этого требует ваше коммунистическое лицемерие.
– Ты сегодня очень красноречива, но только своё красноречие направляешь не по адресу. И ты, и я отлично знаем, выражением каких убеждений являются ваши анекдоты. Мы знаем, как эти анекдоты реализуются в повседневной практике.
– Сколько раз говорила я этому дураку, чтобы не упивался! Всегда из-за него какие-нибудь неприятности! Значит, не вернёшься?
– Нет. Если хочешь что-нибудь сказать, пойдём ко мне.
– И не подумаю.
– А я решил, – ты меня пришла звать обратно потому, что хочешь со мной поговорить.
– Если вернёшься, может быть, что-нибудь скажу.
– Нет, этот номер не пройдёт, ты меня и так достаточно водила за нос.
– А ты от этого много потерял? Остался в обиде? Кажется, всё, что хотел, получил сполна, и счёты между нами сведены.
– Значит, это правда – Ерёмин?
– Не говори пошлостей.
– Слушай, Галя, я тебя люблю. Нельзя меня прогонять. Я ничего у тебя не прошу, приди ко мне ещё только один раз, последний. Не отказывай мне в этой просьбе.
– Подумаешь! Я тебя просила вернуться и не устраивать скандала, и ты мне отказал даже в такой глупости.
– Я вернусь, но обещай, что придёшь ко мне.
– Надо было вернуться без всяких «но».
– Да, я должен лезть в грязь, чтобы потом ты мне показала кукиш. Обещай мне, что придёшь, – я сделаю всё, что хочешь.
– Нет, не приду. Никогда больше не приду. Запомни это. Что было, то быльём поросло.
– Значит, теперь очередь за Ерёминым? Мой срок истёк? А кто же следующий? Если кандидатов не так много, может, стоит ещё раз встать в очередь?
– Твоя очередь не придёт никогда. Ты просто хам.
Она повернулась и пошла к двери. Он схватил её за руку.
– Нет, не уйдёшь. Не торопись так. Надо сначала отпустить одного, потом приглашать другого, иначе могут получиться неприятности. Раз ты сука, буду с тобой поступать, как с сукой. Решила переменить любовника, предупреждай его по крайней мере, как дворника, за три дня. Сегодняшнюю ночь ещё пойдёшь спать со мной.
– Ты с ума сошёл!
– Пойдёшь.
Он больно сжал её руку. Она попыталась вывернуться, присела от боли и опустилась на колени.
– Помогите!
– Не поможет тебе никто. А визжать будешь – рот заткну.
– Пусти, руку сломаешь! Силой меня хочешь заставить? Не заставишь. Пусти сию минуту!
– Не пойдёшь?
– Помогите!
– Что это такое? Это вы, товарищ Кригер? – на ступеньках веранды стоял Синицын.
Кригер отпустил руку Немировской.
– Мне кажется, вы просто пьяны и злоупотребляете своей силой, – сказал Синицын. – И вы ошибаетесь, что никто не может помешать вам совершать насилие. Оставьте в покое эту гражданку и уйдите отсюда немедленно. Мы поговорим потом, когда вы будете в трезвом виде.
Синицын повернулся к Немировской.
– Можете уйти, гражданка. Товарищ Кригер выпил сегодня чересчур много и забылся.
– А вам какое дело? – ощетинилась внезапно Немировская. – Какое вы имеете право подслушивать под чужими верандами? Не путайтесь не в свои дела. Никто меня ни к чему не принуждал. Иду, куда хочу. Смотрите лучше за своей женой. Я совершеннолетняя и обойдусь без опекунов. Пойдём, Кригер!
– Вы звали на помощь, я проходил мимо и подумал, что вы действительно в ней нуждаетесь. От вашей квартиры на всю улицу спиртом пахнет, а пьяные обычно бывают невменяемы. В будущем устраивайте свои частные дела в комнате и не кричите на всю улицу.
Он круто повернулся и исчез в темноте.
Глава шестая
Утром пришла машина с Пянджа и привезла горючее. Она была встречена громким «ура», и люди приступом кинулись выгружать железные бочки. С утра стояли оба экскаватора, выпившие накануне последнюю каплю бензина.
В общей суматохе никто не заметил, как из кабинки грузовика, вслед за шофером, вылез невзрачный человек в шофёрской кожанке.
Человек спросил, где помещается партком, и пошёл в указанном направлении.
В брезентовой палатке парткома, разделённой на две части белым полотнищем, ему сказали, что секретарь занят, и велели подождать. Он сел на свободную табуретку, взял со стола листок местной газеты и погрузился в чтение.
Наконец из-за холстинной перегородки появился Синицын в сопровождении Нусреддинова.
– Вы ко мне? – остановился Синицын перед незнакомцем.
– Вы будете товарищ Синицын? Да, я к вам. Моя фамилия Морозов.
– Вы товарищ Морозов? – обрадовался Синицын. – Как же это вы добрались? Ведь паром на Вахше сорван. Мы решили, что из-за этого вам пришлось задержаться в Сталинабаде.
– А я из Термеза. Вылез в Термезе посмотреть, как там работает наша база. Оказывается, очень плохо работает. Пришлось несколько дней задержаться. Приехал на барже. Привёз два экскаватора и первую партию рельс для узкоколейки.
– Вот хорошо! А у нас тут полное междуцарствие. Вы устроились уже где-нибудь? Где ваши вещи?
– Нет, я с машины прямо к вам. Вещи оставил на пристани, потом захватят. Некуда было положить. Шофёр говорил, что вы остались тут без капли горючего.
