Сергей Гаврилов - Закон О.М.а
- Ты кем мечтаешь стать, когда вырастешь? – спросил Жора. – Стюардессой?
- Не знаю.
- Учиться хочешь?
- Да ну, нафиг!..
- Печальная картинка, - включился тот, которого нужно было называть дядя Игорь, - молодёжь не хочет учиться и её никто не заставляет. Я в твои годы тоже не хотел учиться. Мой папаша договорился с цеховиками, и они приковали меня к станку на подпольном заводе. Пришлось через «не хочу» осваивать токарное дело. И если бы не развал совка, я бы до сих пор работал токарем. Скажи, Жора…
Дом казался большой. Две спальни, столовая, рабочий кабинет с библиотекой. Стеклянная стена столовой открывала панораму на зимнее море. Олеся застыла, глядя на пейзаж.
- Пойдём, красавица, - тронул за локоть дядя Жора, -ещё насмотришься солёной воды.
Они спустились в полуподвал цокольного этажа.
- Здесь кухня. Умеешь готовить?
- Ну, не знаю…
- Мы не привередливые. Вот тут прачечная и ваннаяодновременно. Здесь холодильник, а здесь овощи. В этой комнате гладильня, а в этой – сухие продукты. Тут консервация, копчёности всякие. А это, красавица, - дядя Жора открыл тяжёлую деревянную дверь, - самое неприятное, что может с тобой случиться на нашем курорте. Это карцер. Если вдруг надумаешь борзеть или быковать, запрём тебя в одной каюте с крысами.
Олеся заглянула внутрь. Тёмный пенал без окна. В стене было вмонтировано ржавое железное кольцо, на котором болталась современная никелированная цепь с блестящими браслетами. Ну надо же, попала. Разберут на запчасти и продадут. Сбудется мечта идиотки – уеду за границу... По частям... Сначала почки, потом печень и матка. А мозги зароют на родине. Такие «умные» никому не нужны.
- Это для непослушных обитателей, – дядя Жора закрыл дверь. – Для послушных – спальня с тёплым одеялом и наше радушие. Итак, что у нас сегодня на обед?
- Не знаю, - девушка посмотрела на мужчин, - надо проверить холодильник. У вас ещё водка есть?
ЕЩЁ ВОДКИ
- Эй, – Сурок позвал официантку, - ещё водки принеси. - Он смотрел на дверь, через которую только что вывели Макаронову.
Уф-ф-ф, гора с плеч. Вазген прислал своих людей, чтобы забрали дуру. Или это были менты? Хрен поймёшь. Что с ней будет? Исчезнет. А может, и нет. Запрут где-нибудь, как того немца, постращают и отпустят. Нет, не отпустят. Кладбищ в Украине много…
- Здорово, Вадюля, - на плечо опустилась рука, - скучаешь? Или в печали? – Сурок обернулся. Подошёл его детдомовский брат Максим Проставнюк.
- Привет!
Обнялись.
- Ещё водки принеси, – щёлкнул пальцами Проставнюк.
- Не надо, я заказал.
- Водки много не бывает. Рассказывай… Чё сидишь качаясь?
Официантка принесла полный графин.
- Давай бахнем, – Сурок налил. Выпили и занюхали кусочками хлеба. – Нужно что-то пожрать взять.
Заказали пельмени и салаты.
- У меня товарищей убили.
- Каких товарищей? – Проставнюк наливал через край.
- Коллег по охране.
-…?
- Ты что, не слыхал про стрельбу в Варваровке? Весь город гудит…
- Дак это ваши стреляли?
- Наши. И наших. Давай помянем пацанов. Выпили не чокаясь.
- Что там было? – Проставнюк подцепил вилкой пельмень. – Разборки?
- Да нет, никаких разборок, – Сурок размял сигарету. – Один урод угнал у Вазгена «Фиат». Стали искать. Нарвались на пулю и гранаты. Если бы меня послали, то с тобой уже не сидел бы. Вот такие пироги, брат…
- Нашли машину?
- Да там такое завертелось, что не до того уже. Ну её к херам эту машину, когда людей кладут штабелями…
Выпили молча.
- Говорят, старику лет девяносто. Как это он так? Пацаны же твои крутые были? Афганцы…
- Да мало ли как! - разозлился Сурок. – Ты там не был, и я там не был. Может, расслабились… может, что-то не просчитали. На войне всякое бывает. А это, брат, чисто война. Наливай…
Проставнюк огляделся. «Серебряная рыбка» наполнялась гулящим народом. Вентиляция не справлялась с табачным дымом. Восточная музыка еле заглушала пьяные разговоры.
- У этого фашиста, - Сурок задавил в пепельнице сигарету, - дома целый арсенал был. Он из гранатомета машину завалил. Осколками соседние дома посекло. Пацаны же чисто по-человечески пришли. Побакланить. Без оружия. А тут старый козёл решил боевую молодость вспомнить. Ему-то что – пожил своё, а пацанам чуть за сороковник было… На нашей работе, брат, нужно всё предвидеть, - повернулся к бару. -Эй, ещё водки насыпь.
- Брат, не печалься, все там будем. Кто раньше, кто позже… – Проставнюк прищурился и махнул кому-то. – Жека! Чё стоишь? Давай к нам. Ну, сегодня прямо большой сбор, Куток подоспел.
- Где? – Сурок сквозь пьяную пелену пытался выхватить знакомое лицо.
- У двери стоит, болтает с кем-то.
- Привет, пацаны, - подошёл Краснокутский. - Что празднуем?
- Не гони волну, - Проставнюк поставил рюмку, - поминаем.
- Водки принеси! – крикнул барменше Куток.
- Да есть, успокойся…
- Это у вас есть, а у меня? Помер кто?
- У Вадика трёх товарищей застрелили…
- В Варваровке, что ли?
- Слыхал уже?
- Сегодня на работе только и говорили. Со мной двое варваровских в смене. У них в деревне все на ушах стоят. Ну, царство небесное…
Куток поднял рюмку и выпил один.
- Нужно какую-то закусь взять, – отодвинул от носа кусок хлеба.
- Не надо, – Сурок кивнул на тарелки с салатами. – Бери, закусывай.
- Давай что-то посерьёзней закажу. Я, пацаны, домой не хочу идти. Задрали меня жена с тёщей. И ребёнок постоянно тупит. Одни двойки из школы таскает. Урод. Было бы где – жил бы сам. Тут ещё на работе аврал. Начальство мусор разгребать заставляет. Понагнали технику, КамАЗов, кранов, солдат каких-то. Всё красят, белят… Готовятся.
- К чему? – Проставнюк наполнил рюмки.
- Говорят, покупатели приезжают. А хрен ли там смотреть? Всё давно растащили. Цеха пустые, ни одного станка не осталось. Мы у кранов движки ещё год назад поснимали. Ну, давайте ещё раз помянем. Пусть им там будет хорошо, а нам – тут.
Молча выпили. Сурок мутными глазами проследил за рюмками собеседников.
Все воруют, один я охраняю. И пацаны тоже охраняли… В Афгане – все ранены были, сумели уцелеть. Здесь в инкассаторах тоже ходили по лезвию… Такая дурацкая смерть. А может, так и нужно? Может, их для того Бог и послал, чтобы они от старика пулю словили…
А меня он зачем послал? Чтобы я эту дуру сначала трахнул, а потом сдал Вазгену? Нет, шмара эта никчемная. Дурная, как сто китайцев, одни проблемы от неё.
Сквозь пьяный шум он равнодушно принимал тихую беседу друзей.
- …после братов Чебыкиных там уже и воровать нечего… Два года вывозили машины с металлом круглосуточно… через проходную. Официалом, типа. Восемь бригад сварщиков в три смены резали все подряд… Давай пацанов помянем. Вадим, ты как? В норме?
- В норме, – Сурок взял рюмку. – Вот скажи, Куток, а ты смерть рядом видел?
- В смысле? – Краснокутский суеверно отставил рюмку.
- Ну так, чтоб совсем рядом… чтоб чувствовать её. Смотрел в глаза? А?
- Вадик, что ты трёшь? Обидеть хочешь? Не получится. Меня сегодня уже пытались обидеть…
- А-а, при чём тут обида… - Сурок поплыл. Он опустил голову на стол и закрыл глаза.
Тёмная спальня. Детские руки судорожно шарят по верхней полке чужой прикроватной тумбочки. Полотенце, мыло, зубная паста… Вот он, газетный сверток! Родительская передача. Домашний хлеб, котлеты, варёная колбаса и три шоколадные конфеты. Голодный желудок убивает осторожность. Котлета целиком пихается в рот и… свет загорается. Старшие пацаны стоят у дверей, пристально смотрят на него.
«Вот кто крыса!» Сурка хватают под мышки, волокут в пустую классную комнату на третий этаж, открывают окно и выпихивают на улицу. Он висит вниз головой, лодыжки ног держат нетвёрдые руки. Далеко внизу бетонная отмостка здания. «Три-четыре, отпускай». По лицу течёт солоноватая жидкость. «Хватит. Он уже обоссался, затаскивай»...
Сурок, поднял голову и повернулся к барной стойке.
- Ещё водки неси…
- Вадим, хватит, - Проставнюк вытащил сигарету, -водки полно.
- Пацаны! – Краснокутский разрезал жёсткую отбивную. – Есть предложение, подкупающее своей новизной. Давайте возьмем тёлок и почудим. Харе дрочить по углам!
Сурок отрицательно покачал головой. Не до тёлок сегодня.
- Ну, тогда ещё водки!
***
- Водки ещё нести? – Олеся убрала грязные тарелки из-под борща и поставила мелкие для плова.
- Думаешь? – Дядя Жора поскрёб небритый кадык. – Ну, давай, доця, из подвала неси.
Олеся быстро спустилась, взяла бутылку. Взлетела по лестнице в столовую и остановилась у приоткрытой двери. Дядя Жора и дядя Игорь о чём-то тихо говорили. Девушка напрягла слух.
