Марк Твен - Том 4. Приключения Тома Сойера. Жизнь на Миссисипи
– Она вовсе не девчонка, а девочка.
– По-моему, не все ли равно: кто говорит – девчонка, кто – девочка. Что так, что эдак – один черт! Так как же всетаки ее зовут, Том?
– Я тебе скажу, только не сейчас.
– Ну ладно, дело твое. А только, когда ты женишься, я совсем один останусь.
– Нет, не останешься. Ты будешь жить со мной. А теперь хватит валяться, пойдем копать.
Они работали, обливаясь потом, около получаса. Никаких результатов. Они трудились еще полчаса. И все-таки ничего.
Гек сказал:
– Неужто они всегда так глубоко зарывают?
– Бывает, только не всегда. Не каждый раз. По-моему, мы просто не там роем.
Они выбрали другое место и начали копать снова. Работа шла теперь медленнее, но все-таки подвигалась вперед. Некоторое время они копали молча. Под конец Гек оперся на лопату, смахнул рукавом капельки пота со лба и спросил:
– Где ты собираешься копать после этого места?
– Давай попробуем рыть под старым деревом на Кардифской горе, за домом вдовы Дуглас.
– Что ж, я думаю, попробовать можно. А вдова не отнимет у нас клад? Ведь дерево на ее земле.
– Отнимет?! Пускай только сунется. Кто нашел место, того и клад. Это все равно, на чьей он земле.
Гек успокоился. Работа продолжалась. Через некоторое время Гек сказал:
– Ах ты черт, должно быть, опять не там копаем. Как потвоему?
– Что-то чудно, Гек. Ничего не разберу. Случается, что и ведьмы мешают. Я думаю, уж не в этом ли все дело.
– Да что ты, право, какие днем ведьмы, ничего они днем сделать не могут.
– Да, это верно. Я и не подумал. Ага, теперь знаю, в чем дело! Ну и ослы же мы с тобой! Надо сперва узнать, куда падает тень от сучка в полночь, а тогда уже и рыть в том месте!
– Выходит, что мы валяли дурака, целый день рыли задаром! О, чтоб тебе, теперь вот опять тащись сюда ночью. Дальто какая! А ты сможешь выбраться из дому?
– Ну еще бы! Все равно придется рыть нынче ночью, а то если кто-нибудь увидит эти ямы, сразу поймет, в чем дело, и сам начнет рыть.
– Ну что ж, я тебе мяукну нынче ночью.
– Ладно. Давай спрячем лопаты в кустах.
Ночью в назначенный час мальчики опять пришли поддерево. Они уселись в тени и стали ждать. Место было уединенное и час поздний, исстари пользовавшийся дурной славой. В шорохе листвы слышались голоса духов, привидения таились по темным углам, глухой лай собаки доносился откуда-то издали, и филин отзывался на него зловещим уханьем. Мальчики разговаривали мало, на них действовал таинственный ночной час. Скоро они решили, что полночь уже настала; отметили, куда падает тень, и начали рыть. Надежда ожила в них. Интерес к делу все возрастал и усердие с ним наравне. Яма становилась все глубже и глубже, но каждый раз, как лопата обо чтонибудь ударялась, они испытывали только новое разочарование. Наконец Том сказал:
– Напрасно мы стараемся, Гек. Опять не там роем.
– Ну как же не там? Ведь тень падала как раз в этом самом месте.
– Знаю, что падала, да не в том дело.
– А в чем же?
– В том, что времени мы не знали наверно. Скорее всего было или слишком поздно, или слишком рано.
Гек выронил лопату.
– Так и есть, – сказал он. – В этом-то и беда. Придется и эту яму бросить. Верного времени никак не угадаешь, да и страшно уж очень, ведьмы и привидения так везде и носятся. Я все время чувствую, что за спиной у меня кто-то стоит, а повернуться боюсь: может, и впереди тоже кто-нибудь есть и только того и дожидается. Как мы сюда пришли, меня все время в дрожь бросает.
– Ну, и со мной не лучше, Гек. Ты знаешь, когда зарывают деньги, то сверху всегда кладут мертвеца, чтобы он их стерег.
– Господи!
– Да, да! Я сколько раз это слышал.
– Том, не нравится мне, что мы копаем в таком месте, где есть мертвецы. С ними, знаешь, шутки плохи.
– Мне тоже не очень нравится их трогать. А вдруг из ямы высунется череп да скажет что-нибудь!
– Брось, Том! И так страшно.
– Еще бы не страшно! Гек, меня мороз по коже дерет.
– Знаешь, Том, давай бросим это место и попробуем гденибудь еще.
– Давай, так лучше будет.
– А где?
Том подумал немного, потом сказал:
– В том старом доме, где нечисто. Вот где.
– Ну его к черту, не люблю я таких домов. Это будет похуже всякого мертвеца. Мертвец еще туда-сюда; ну, скажет чтонибудь, зато не станет таскаться за тобой в саване и заглядывать через плечо и ни с того ни с сего скрежетать зубами, как привидение. Этого я не вытерплю, Том, да никто не вытерпит.
– Это верно, зато привидения ходят только по ночам. Днем они нам копать не помешают.
– Положим, что так. А ты знаешь, что никто не ходит мимо этого дома ни днем, ни ночью?
– Там убили кого-то, потому мимо этого дома и не любят ходить, а так ничего особенного никто не замечал, разве только по ночам, да и то просто синие огоньки пляшут под окнами, а не настоящие привидения.
– Ну уж, если где-нибудь пляшут синие огоньки, значит, и привидение там недалеко. Ясное дело. Сам знаешь, кому они нужны, кроме привидений.
– Да, это верно. Только днем они все равно не показываются, так чего же нам бояться?
– Ну ладно. Давай попробуем в старом доме, коли хочешь, только все-таки риск большой.
В это время они спускались под гору. Внизу, посреди освещенной луною долины, стоял дом с привидениями, без забора, совсем на отшибе, заросший бурьяном до самого крыльца, с обвалившейся трубой, темными впадинами окон и рухнувшей с одного бока крышей. Мальчики долго смотрели на окна, ожидая, не мелькнет ли в них синий огонек, потом, разговаривая тихими голосами, как требовали время и место, они свернули направо, чтобы обойти подальше старый дом, и вернулись домой через лес, по другой стороне Кардифской горы.
Глава XXVI
На следующий день около полудня мальчики вернулись к сухому дереву – им надо было взять мотыгу и лопату. Тому Сойеру не терпелось поскорей бежать в дом с привидениями. Гек тоже стремился туда, хотя и не так ретиво, и вдруг сказал:
– Послушай, Том, а ты знаешь, какой нынче день?
Том быстро перебрал в уме все дни недели и вскинул на Гека испуганные глаза:
– Ой! А мне и в голову не пришло, Гек!
– Вот в мне тоже, а тут сразу вспомнилось, что нынче пятница.
– Ох ты черт, ну как тут убережешься? Вот могли бы влопаться, если бы начали такое дело в пятницу.
– Могли бы! Скажи лучше – наверняка влопались бы. Бывают, может, счастливые дни, да только не пятница.
– Всякий дурак знает. Не ты первый выдумал.
– А я разве говорил, что я? Да мало того, что пятница, я нынче видел препаршивый сон – крысы снились.
– Да что ты! Это уже обязательно к несчастью. Дрались они?
– Нет.
– Ну, тогда еще ничего, Гек. Если они не дерутся, то это просто так, вообще не к добру. Нам только надо держать ухо востро и остерегаться беды. Сегодня мы больше копать не станем, будем играть. Ты слыхал про Робин Гуда?
– Нет. А кто такой Робин Гуд?
– Ну как же, он был самый замечательный человек во всей Англии и всех главней. Он был разбойник.
– Ох, здорово, вот бы мне. А кого он грабил?
– Ну равных там богачей, королей, шерифов и епископов. А бедных он никогда не трогал. Он их любил. Всегда с ними делился поровну.
– Вот, должно быть, молодец был.
– Ну еще бы. Он был всех на свете благородней, Гек. Таких людей теперь нет, вот что я тебе скажу. Он мог одной левой побить кого угодно в Англии и за полторы мили попадал из тисового лука в десятицентовую монету.
– А что такое тисовый лук?
– Не знаю. Какой-то там особенный лук. А если попадал не в середину, а в край монетки, то садился и плакал, ругался даже. Вот мы и будем играть в Робин Гуда – самая благородная игра. Я тебя научу.
– Давай.
И они весь день играли в Робин Гуда, время от времени с тоской поглядывая на старый дом с привидениями и разговаривая о том, что будут там делать завтра. Как только солнце начало склоняться к западу, они побрели домой, пересекая длинные тени деревьев, и скоро скрылись в лесу на Кардифской горе.
В субботу, вскоре после полудня, мальчики опять пришли к сухому дереву. Они посидели в тени, куря и болтая, потом покопались немного в последней по счету яме, без особенной надежды, только из-за того, что, по словам Тома, бывали такие случаи, когда люди не дороются каких-нибудь шести дюймов, бросят клад, а потом придет кто-нибудь, копнет лопатой и выроет его. На этот раз им, однако, не повезло, и, взвалив на плечи лопаты, они ушли, сознавая, что отнеслись к делу не как-нибудь, а добросовестно проделали все, что полагается искателям клада.
Когда мальчики подошли к старому дому, то мертвая тишина, разлитая под палящим солнцем, показалась им такой странной и жуткой, а самое место таким заброшенным и безлюдным, что они не сразу отважились войти в дом. Подкравшись на цыпочках к двери, они боязливо заглянули внутрь. Они увидели заросшую сорной травой комнату без полов, с обвалившейся штукатуркой, старый-престарый очаг, зияющие окна, развалившуюся лестницу; и везде пыльные лохмотья паутины. Они вошли тихонько, с сильно бьющимся сердцем, переговариваясь шепотом, ловя настороженным ухом малейший звук и напрягая каждый мускул, – на тот случай, если вдруг понадобится отступать.
