Анри Шарьер - Ва-банк
РИТА — «ВЕРАКРУС»
Сидя в темной и тесной камере-одиночке на острове Сент-Жозеф, я, пытаясь побороть одиночество и отчаяние, часто представлял себя свободным, в мечтах возвращаясь из тьмы в свет, к жизни радостной и бурной, и, рисуя в своем воображении различные картины из нее, всякий раз в центре событий помещал прекрасный образ девушки — умной и доброй, — словом, свой идеал. Она была непременно блондинка, не высокая, но и не маленькая, с ореховыми глазами, искрящимися умом и жизнерадостностью. У нее был прелестный, четко очерченный ротик, улыбка обнажала ряд белых, сияющих, словно жемчужины, зубов. Соблазнительная, безупречно пропорциональная фигура, стройные ноги. Эта девушка должна была стать моей на всю жизнь.
Я изобрел для своей богини и сердце — чистое, храброе, благородное, женщина с таким сердцем способна стать не только пылкой возлюбленной, но и верным другом. И я не сомневался, что в один прекрасный день обязательно встречу ее, с того дня мы уже ни на миг не расстанемся, будем жить в любви, согласии и счастье до конца своих дней.
Вернувшись из очередной экспедиции, я решил выехать из комнаты, предоставленной мне в общежитии компании «Ричмонд», и поселиться где-нибудь в городе. И вот однажды с чемоданчиком в руке я оказался в центре на маленькой площади. Я знал, что поблизости располагаются несколько отелей и пансионатов, и побрел наугад по Калле Венесуэла, соединяющей две главные площади Маракаибо — Боливар и Баралт. Это была узкая улочка, застроенная невысокими, по большей части одно— и двухэтажными домами. Жара стояла страшная, и я старался держаться в тени.
Отель «Веракрус». Симпатичный домик в колониальном стиле, выкрашенный бледно-голубой краской. Мне понравился его опрятный, приветливый вид, и я вошел в прохладную прихожую, соединенную с патио. И там, в тенистом зеленом внутреннем дворике увидел вдруг женщину. Это была Она!
Да, именно Она — я не ошибся. Я видел ее в мечтах тысячи и тысячи раз. Моя прекрасная принцесса сидела в кресле-качалке, и я ни на миг не усомнился, что, приблизившись, увижу ее глаза завораживающего орехового цвета и даже маленькую, очаровательную родинку на нежном овале лица.
— Буэнос диас, сеньора. У вас найдется свободная комната? — Я поставил чемодан. Я был уверен, что она ответит «да», и не то что смотрел, а просто пожирал ее глазами. Она встала, немного удивленная этим пристальным взглядом совершенно незнакомого человека, и направилась ко мне.
— Да, месье. Для вас найдется комната, — ответила она по-французски.
— Как вы догадались, что я француз?
— По вашему акценту. Идемте, прошу вас.
Подхватив чемодан, я последовал за ней и вскоре оказался в чистой, прохладной, хорошо обставленной комнате, выходящей окнами прямо в патио.
Я принял душ, побрился и закурил сигарету и только после этого, присев на край кровати, поверил в то, что все это происходит на самом деле, а не во сне. «Она здесь, всего в нескольких метрах от меня. Однако не смей терять головы! Можно натворить глупостей и все испортить… И еще смотри, Папийон, не смей рассказывать ей эту дурацкую историю, ну о том, что видел и целовал ее в мечтах, сгнивая заживо в камере-одиночке. Держи пасть на замке! Главное — она здесь, твоя принцесса, ты наконец нашел ее… »
Чудесной тропической ночью в патио, миниатюрном очаровательном дворике с садом, я произнес наконец первые слова любви. Старался быть честным: сказал, что женат и жена моя осталась во Франции, но я не поддерживаю с ней никакой связи вот уже много лет и на то есть серьезные причины. Однако о своем прошлом жулика, а потом заключенного не сказал ни слова. Просто старался, чтобы речь моя звучала как можно убедительнее. Рита, так звали мою принцессу, слушала меня молча, но глаза ее при этом сияли, как звезды.
— Ты так красива, Рита, так изумительно хороша! Позволь же любить себя человеку, у которого нет в жизни никого, но который может и хочет любить и быть любимым. Поверь мне, я хочу, чтоб наши сердца слились воедино и не разлучались до самой смерти! Скажи «да», Рита, прекрасная, как цветок, как вон та орхидея! Пусть это покажется тебе невероятным, но я знал и любил тебя долгие годы!
Как я и ожидал, завоевать такую женщину, как Рита, оказалось непросто. Но в конце концов она уступила мне.
Наше счастье было головокружительным и полным, передо мной открылась новая жизнь. Теперь у меня, парии, заключенного французской каторги, сумевшего вырваться из ада, были свой дом и жена, прекрасная и духом, и телом. Одно лишь маленькое облачко омрачало наше счастье — тот факт, что, имея жену во Франции, я не мог стать мужем Риты официально.
Вскоре Рита, кстати, родом она была из Танжера, рассказала мне свою историю. Оказывается, она тоже совершила побег, только совсем иного рода, чем я.
Она выехала в Венесуэлу полгода назад вместе с мужем; три месяца спустя он оставил на ее попечении отель, а сам отправился попытать счастья в какой-то отдаленный район в трехстах километрах от Маракаибо — ехать с ним она отказалась. В Маракаибо у нее был брат, коммерсант, все время разъезжавший по стране.
Родилась Рита в квартале бедняков, ее овдовевшая мать растила одна шестерых детей — трех мальчиков и трех девочек. Рита была младшей. Выросла она на улице. Ее настоящим домом был город, его парки, площади и переулки, полные людей, которые ели, пили, пели, говорили на всех мыслимых и немыслимых языках. Ребятишки и жители квартала прозвали босоногую девчушку Рикитой. Большую часть дня она проводила не в школе, а на пляже, в компании таких же босоногих ребятишек, озорной и шумливой, как стайка воробьев. Лишь в десять лет у нее появились первые туфли.
Все интересовало живой, пытливый ум Рикиты. Она могла часами просиживать в кружке зевак возле какого-нибудь араба, рассказчика восточных сказок. С детства начала мечтать об огромном таинственном мире, о дальних неведомых странах, из которых приходили в гавань большие корабли с такими странными названиями. Путешествовать, уехать куда-нибудь далеко-далеко — это стало главной ее мечтой, никогда не покидающим ее страстным желанием. Правда, маленькая Рикита имела весьма своеобразное представление о мире. Северную Америку она называла Верхней, а Южную — Нижней. Верхняя Америка сплошь состояла из Нью-Йорка, там все до единого люди были богачи и непременно снимались в кино. В Нижней Америке жили индейцы, которые только и делали, что дарили всем цветы и играли на флейте, работать там не надо было, все делали черные.
И вот мечта сбылась. Первое путешествие, не слишком далекое, но все же путешествие. Ритина семья переселилась в Касабланку. Порт там был больше, лайнеры выглядели куда внушительней. Девочке исполнилось уже шестнадцать. У нее появились хорошенькие платьица, которые она шила себе сама благодаря тому, что работала в магазине «Французские ткани» и хозяин часто дарил ей разные лоскутки. Мечты о путешествиях получили новую подпитку — магазин располагался на улице Д'Орлок, по соседству с офисами авиакомпании «Латекер», и в него часто заглядывали летчики. И какие летчики! Все как на подбор красавцы, храбрецы, весельчаки. Они ухаживали за ней напропалую, время от времени она разрешала поцеловать себя, но не более того. Рита была порядочной девушкой.
В девятнадцать она вышла замуж за человека, занимавшегося экспортом фруктов в Европу. Родилась дочь, они много работали и жило дружно и безбедно. Рита даже начала помогать матери и братьям с сестрами.
Но затем два зафрахтованных ими корабля, перевозивших апельсины, пришли в порт с испорченным грузом. Они разорились. Муж Риты по горло увяз в долгах. Чтобы выплатить их, понадобились бы долгие годы, и они решили бежать в Южную Америку. Уговорить Риту, как вы понимаете, не составило труда — еще бы, она отправлялась в волшебную страну своей мечты на огромном корабле!
«Огромный корабль», о котором рассказывал муж, на деле оказался рыбацкой посудиной длиной не более десяти и шириной около четырех метров. Капитан, пиратской внешности эстонец, согласился доставить их в Венесуэлу без документов за пятьсот английских фунтов. И вот Рита оказалась на борту в компании других пассажиров — десяти испанских республиканцев, бегущих от Франко, одного португальца, скрывавшегося от преследования Салазара, и двух женщин — двадцатипятилетней немки, любовницы капитана, и толстой испанки, жены кока.
Путешествие до Венесуэлы заняло целых сто двадцать дней! На островах Зеленого Мыса пришлось сделать длительную остановку — старая посудина начала протекать, одного сильного шторма было бы достаточно, чтобы утопить ее.
Пока судно стояло в доке, пассажиры жили на берегу. Ритин муж ругался последними словами и постоянно твердил о том, каким безумием было пускаться в плавание по Атлантике в этом дырявом тазу. Рита утешала его: наш капитан — настоящий викинг, говорила она, а викинги — лучшие мореплаватели в мире. И тут вдруг они случайно узнали нечто ужасное: оказывается, капитан водил их все время за нос — он сговорился с другими пассажирами и нынешней же ночью, бросив прежних на берегу на произвол судьбы, намеревался отплыть в Дакар.
