Гарольд Роббинс - Парк-авеню 79
Мэри молчала, и миссис Фостер тронула ее за плечо:
— Ты слышишь?
— Слышу...
Надзирательница жестко повторила:
— Для тебя он умрет.
Новый приступ боли выдавил из груди Мэри натужный крик:
— Зачем вы говорите мне одно и то же? Я вас прекрасно поняла! Он может остаться здесь? Со мной? Миссис Фостер бесстрастно пояснила:
— Нет. Тюрьма — не место для новорожденного. Зная имя отца мы заставили бы его оплатить содержание малыша в приюте. Со временем ты могла бы попытаться вернуть себе ребенка.
— Что для этого нужно?
— Доказательства твоей финансовой состоятельности и нравственного образа жизни.
— И кто будет все это решать?
— Суд.
— Значит, мне его не отдадут, пока суд не убедится в моей состоятельности? А если такие доказательства у меня появятся не скоро? Неужели все это время ребенок будет в приюте?
Надзирательница утвердительно качнула упавшими на лицо серыми прядями.
— А если я подпишу отказ, его сразу усыновят и в тот же день он окажется в нормальной семье?
— Да.
Мэри ответила тихо, но очень твердо:
— Давайте вашу бумагу. Я отказываюсь от ребенка.
Миссис Фостер растерялась:
— Но... Опомнись, девочка.
В эту секунду боль перехватила дыхание. Мэри выгнулась дугой и завизжала:
— Отказываюсь... Понимаете, отказываюсь! Что я еще могу для него сделать?
Надзирательница молча вышла из палаты и вернулась часа через три. К этому времени все благополучно закончилось, ребенка, не показав, унесли, и Мэри снова осталась одна. Она лежала с закрытыми глазами и как будто спала. Миссис Фостер тихонько окликнула:
— Девочка, проснись.
Мэри не ответила, тогда надзирательница чуть повысила голос:
— Эй, проснись! Мэри...
Ресницы дрогнули, поднялись, и по сухому лихорадочному блеску глаз миссис Фостер поняла, что Мэри не до сна.
— С тобой все в порядке. Не волнуйся. И ребеночек тоже...
— Я ничего не хочу о нем слышать! Ничего!
Миссис Фостер колебалась:
— Но...
Неожиданно Мэри уткнулась в подушку и по-детски жалобно прошептала:
— Пусть его побыстрей отдадут. И без этого очень плохо.
Надзирательница через простыню погладила тонкую руку, а Мэри проговорила:
— Было ужасно больно. Ужасно.
— Знаю, девочка. Всем бывает больно.
— Нет, вы не поняли меня. Когда отец ребенка так поступил со мной, он причинил ужасную боль. Но я постаралась ее забыть, как будто ничего не произошло. Сегодня намного больнее... Я потеряла то, что должно было остаться со мной навсегда.
Миссис Фостер поняла все. Она вспомнила обстоятельства дела, по которому была осуждена и доставлена в колонию Мэри Флад. За толстыми стеклами очков затеплилась жалость к несчастной девочке. Надзирательница и заключенная посмотрели друг другу в глаза.
— Пусть его отдадут. Пожалуйста.
— Да, ты права.
Миссис Фостер ушла, а Мэри снова закрыла глаза. Из-под ресниц выскользнула одна слезинка, другая... Через полчаса подушка была насквозь мокрой, а Мэри все плакала и плакала.
3
Стройный инспектор вежливо подставил Марии стул и, задержав на ней внимательный взгляд, отошел к своему месту за столом. Да, эту крошку всегда будут сопровождать скандалы, неприятности, полиция. И дело не в ее красоте, хоть девушка потрясающе красива, а в редкой, какой-то вызывающей сексуальности. Непринужденно-игривая улыбка, гибкое тело, раскованная походка — все это принадлежало женщине, созданной для любви. Любой мужчина может только мечтать о такой. Даже светло-золотистые волосы, обычно придающие девушкам вульгарный и дешевый вид, ее не портили, а украшали. Да, хороша.
Инспектор заглянул в лежащую перед ним карточку: Мэри Флад. А, так это та самая? Все ясно.
— Где вы остановились, мисс Флад?
— Отель «Астор».
У нее оказался низкий, хрипловатый и очень приятный по тембру голос.
— Довольно дорогое удовольствие, мисс Флад. Не правда ли?
Девушка достала сигарету. Он предупредительно чиркнул спичкой и, когда поднес ее к лицу Мэри, заметил насмешливый блеск в темно-карих глазах. На его памяти ни одна из поднадзорных не позволила себе такой дерзости. Она глубоко затянулась.
— Я выполняю данное самой себе обещание.
Это было сказано таким тоном, словно речь шла о самоочевидном. Инспектор ничего не понял и снова заглянул в карточку.
— Уже нашли работу, мисс Флад?
— Нет. Я освободилась два дня назад и у меня просто не было времени на поиски.
— Вам не кажется, что уже пора? В наше время довольно трудно устроиться на приличное место.
— Хорошо, я учту ваш совет.
Он оглядел Мэри с головы до ног.
— О работе вы еще не начали думать, а вот приодеться у вас время нашлось. И это при ваших-то скромных средствах.
Девушка вызывающе улыбнулась:
— Своими деньгами я распоряжаюсь сама. Разве есть закон, запрещающий мне тратить их по своему усмотрению?
Инспектор покачал головой:
— Нет, мисс Флад. Такого закона нет. Просто я обязан уберечь вас от новой неприятности. Если у человека нет денег, он в любой момент может попасть в беду.
Мэри поспешно заверила:
— Не беспокойтесь. У меня пока есть деньги.
Инспектор не ответил. Глядя на девушку, он размышлял: если у этой красотки и будут проблемы с деньгами, то лишь оттого, что слишком многие мужчины захотят их ей отдать. Девчонку ждут трудности выбора.
Затянувшееся молчание нисколько не смущало Мэри. Девушка сидела совершенно спокойно и смотрела на инспектора прямым равнодушным взглядом. Он первым почувствовал неловкость и проговорил:
— Мисс Флад, вы ознакомлены с правилами поведения после выхода из заключения?
Мэри кивнула, но инспектор продолжал:
— На всякий случай, я хочу вам повторить. Во-первых, вы обязаны являться сюда не реже раза в месяц. Во-вторых, вы должны сообщить мне место работы и адрес, по которому собираетесь жить. Вы не имеете права общаться с ранее судимыми и вышедшими из заключения лицами, выезжать без нашего разрешения за пределы штата, а также хранить огнестрельное, холодное и любое другое оружие. Кроме того...
Неожиданно она весело улыбнулась, отчего инспектор растерянно остановился.
— Что вы нашли забавного в моих словах, мисс Флад?
Мэри легко поднялась, одним движением плеч сбросила с себя расстегнутое пальто:
— Разве мне нужно оружие?
На миг инспектор подумал, что девушка сейчас снимет остальное и с ужасом почувствовал, как вспыхнуло его лицо. Пожалуй, ей действительно незачем вооружаться, потому что самое сильное оружие родилось вместе с ней. Не поднимая глаз на Мэри, инспектор отчеканил:
— Я позволил себе напомнить правила для вашей же пользы, мисс Флад.
— Спасибо, лейтенант.
Мэри села, непринужденно положив ногу на ногу, и инспектор заметил тонкую, изящно выточенную щиколотку.
— Какую работу вы хотели бы найти, мисс Флад? Мы постараемся помочь вам в трудоустройстве.
Девушка лукаво повела глазами:
— А что вы можете предложить?
— Ну, например, место официантки в ресторане или продавщицы.
— И сколько за это платят?
— Двенадцать-пятнадцать долларов в неделю.
Мэри сухо поджала губы:
— Спасибо. Нет.
Инспектор раздраженно развел руками:
— Чем вам не нравятся мои предложения?
Девушка посмотрела в его насупленное лицо и снова улыбнулась:
— Ну, как вы не понимаете: этого не хватит, чтобы заплатить за жилье. А на что прикажете есть, пить? Одеваться? Нет, мне нужна работа, где хорошо платят.
Он язвительно заметил:
— Да, но если не жить в «Асторе», можно обойтись небольшими деньгами. Хотя бы пока.
— А мне там нравится. В «Асторе». Я и так всю жизнь ошивалась в трущобах. Больше не хочу. Хватит.
— Каким же образом вы рассчитываете зарабатывать столько, чтобы жить по вашим запросам?
Мэри не ответила.
Инспектор повысил голос:
— Пойдете на панель?
Девушка посмотрела ему в лицо широко открытыми наивными глазами, в глубине которых блестела явная насмешка:
— Неужели там много платят?
Голос инспектора зазвенел металлом:
— С таким отношением к жизни вы попадете в беду. В настоящую беду. Женская тюрьма сильно отличается от колонии для несовершеннолетних. Я надеюсь, вам это известно.
— Напрасно вы говорите мне все это, лейтенант. Я ничего плохого не сделала — еще не сделала.
Он встал.
— Постарайтесь и впредь не делать ничего такого, о чем придется жалеть.
Инспектор пододвинул ей карточку и протянул ручку:
— Распишитесь.
Мэри, не глядя, черкнула пером по бумаге.
— Вы можете быть свободны, мисс Флад. Но не забудьте то, что я вам сказал.
Девушка встала, накинула пальто и, покачиваясь на высоких каблуках, пошла к двери. Уже открыв ее, она оглянулась. Яркие губы растянула дразнящая улыбка:
— Спасибо за участие, лейтенант.
Он ответил хмурым взглядом, а Мария, как ни в чем не бывало, проворковала:
