Бертольд Брехт - Трехгрошовый роман
Он не спал ночами, изобретая все новые способы, как выколотить из членов банды побольше денег.
Она постоянно возражала против этих его методов. Она считала их коммерчески неразумными.
В результате ливерпульской истории полицией был взят Роберт Пила. Из-за этого банда чуть было не взбунтовалась против руководства. Кое-кто уверял, что Роберт Пила был попросту выдан полиции; вспомнились другие подобные случаи, имевшие место в прошлом.
О'Хара, ухмыляясь, докладывал о бурной сцене на Нижнем Блэксмит-сквере.
Фанни резко оборвала его.
– Все это вовсе не смешно, – сказала она возбужденно. – Ничего не поделаешь – мы к этому вынуждены прибегать. Но это чрезвычайно тяжелые и прискорбные меры.
– Но ведь шеф лично посетил Роберта Пилу в тюрьме и пожал ему руку, – насмешливо сказал О'Хара, косясь на Мэкхита.
Мэкхит действительно поехал в тюрьму после ареста Роберта и обещал засыпавшемуся товарищу свою поддержку. В этих мелочах проявлялась его натура вождя.
Фанни Крайслер нашла все это попросту циничным.
В маленькой квартирке разгорелась ожесточенная ссора. Мэкхит сидел молча, зажав между губами тонкую черную сигару. Перебранка развлекала его. Он постоянно ревновал, даже когда не был влюблен. Его радовало, что О'Хара не имеет успеха у Фанни.
Фанни доказывала, что возникшее вследствие ареста Роберта Пилы возбуждение в банде до сих пор не улеглось, что из-за этого провалилось несколько дел, и после часовой перепалки с О'Хара добилась того, чтобы выдача членов банды полиции была временно прекращена. Мало того – она даже вырвала у склонного к широким жестам Мэкхита согласие поручить защиту арестованных членов, банды одной солидной адвокатской фирме.
Мэк пошел еще дальше: он ввел твердую заработную плату.
– Им нужен обеспеченный заработок, – сказал он задумчиво, – положение служащих их больше устраивает; они хотят спать спокойно и не думать о том, что в конце месяца у них нечем будет платить за квартиру. Я их понимаю, хотя, впрочем, я все это представлял себе несколько иначе. Я лично рисовал себе некий нерасторжимый кровный союз – так сказать, горе и радость пополам с моими ребятами. Шеф затягивает ремень потуже, и служащий тоже затягивает ремень потуже – понимаешь, что-то в этом роде. Но они получат то, чего добиваются. Они получат твердое жалованье, ибо они, насколько я понимаю, требуют твердого жалованья. Все ясно!
Мэк предвидел, что твердое жалованье обойдется ему гораздо дешевле, так как он подготавливал ряд крупных закупок, чтобы заинтересовать в д-лавках какой-нибудь банк.
Банда восприняла весть о новой системе регулярных расчетов как свою победу, и Фанни завоевала большую популярность на Нижнем Блэксмит-сквере, ибо Груч, к вящему недовольству О'Хара, громогласно восхвалял ее. Это она заставила шефа принять весь риск на себя; ему, мол, поневоле пришлось согласиться, так как она ему нужна и он не хочет раздражать ее.
После реорганизации члены банды О'Хара превратились из самостоятельных мелких предпринимателей в служащих крупного предприятия; теперь они работали только в качестве таковых, то есть в тесном сотрудничестве с себе подобными. Среди них были специалисты, которым поручалось только задумать новое дело, другие, «коммивояжеры», занимались исключительно разведкой, третий вырабатывал план, четвертый устанавливал, куда свозить добычу, пятый заботился об алиби. В результате «закупщик», который обязан был отбирать товар и в силу этого должен быть специалистом, без малейших затруднений проникал со своими упаковщиками внутрь помещения и шел прямым путем к полкам. Это была приятная, усовершенствованная работа; возврат к более примитивным методам был для этих профессионалов уже почти невозможен, хотя бы по чисто психологическим причинам. Несамостоятельность их работы влекла за собой то, что приходилось постоянно и регулярно загружать их поручениями или же, во всяком случае, оплачивать. Находил ли товар сбыт или нет, их все равно нужно было содержать: проблема рынка ни в какой мере их не касалась.
– Ты теперь еще крепче прибрал их к рукам, – сказала Фанни Мэкхиту, когда О'Хара, несмотря на поздний час, ушел на Блэксмит-сквер. – Ты не грозишь им ни револьвером, ни ножом – ты просто владеешь их орудиями производства. Ты не передаешь их в руки полиции – голод заставляет их работать. Поверь мне: так лучше. Так поступают все современные предприниматели.
Мэкхит задумчиво кивнул. Побрякивая в кармане несколькими монетами, время от времени вынимая их, подбрасывая в воздух и снова ловя, он шагал, сняв пиджак, по голубому китайскому ковру, лучшему украшению квартиры.
Он уже до некоторой степени оправился от удара, нанесенного ему Полутора Столетиями, и лелеял смелые планы.
Эти планы были грандиозны, но отнюдь не являлись следствием избытка сил. Они были нужны ему, чтобы не очутиться вновь под колесами. Его дело процветало. Поток товаров хлынул в лавки. Дощатые полки были переполнены. Различные Мэри Суэйер работали до поздней ночи. Кипы кож преображались в ботинки. Шерсть превращалась в руках целых семей в джемперы. Канцелярские принадлежности и лампы, музыкальные инструменты и ковры затыкали зияющие дыры лавок.
Но Мэкхит знал, что денег, одолженных ему Брауном, хватит не больше чем на шесть недель, а потом вся работа О'Хара будет сорвана.
Спасти положение могли только планы поистине наполеоновского размаха.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
«On s'engage et puis on voit»[5].
Наполеон«Да, но ведь ливень хлещет!»
– «Да, но пылает дом!
Лучше уж промокнуть,
Чем сгореть живьем!»
НАПОЛЕОНОВСКИЕ ПЛАНЫ
В одном из больших домов Сити некий молодой человек снял целый этаж. Он поставил под контрактом имя лорда Блумзбери и привел в надлежащий вид четыре-пять конторских помещений. Обставил он их довольно старой и подержанной мебелью, которая, однако, придала конторе внешность старинного и чрезвычайно почтенного предприятия. Молодая дама с золотисто-смуглым цветом лица помогала ему расставлять мебель и нанимать служащих.
– Знаете, – сказала она, когда мебель прибыла и он окинул ее недовольным взглядом, – в старинных предприятиях есть какое-то своеобразное очарование. Их возраст свидетельствует о том, что их еще ни разу не уличили в чем-либо предосудительном, а это, в свою очередь, говорит о том, что они и впредь едва ли засыплются.
Самая большая комната была отведена под зал заседаний. На стеклянной двери подъезда появились большие золотые буквы: ЦЗТ. Под ними более мелким шрифтом было обозначено: Центральное закупочное товарищество.
Учредительное заседание нового товарищества было непродолжительным. Два известных в Сити адвоката, господин О'Хара, лорд Блумзбери, а также госпожа Фанни Крайслер выбрали председателем оптового торговца Мэкхита. Его заместителем был выбран лорд Блуизбери. Мэкхит познакомился с ним в одном доме в Тэнбридже, где он бывал по четвергам. Ему не стоило большого труда договориться с этим незначительным, но очень милым юношей, так как тот испытывал постоянную нужду в деньгах и находился в полной зависимости от Дженни Монт, лучшей силы госпожи Лексер. Он был очень глуп, но умел упорно молчать и улыбаться с видом чрезвычайного превосходства, для чего, в сущности, не имел никаких оснований. Он производил отличное впечатление и этим кормился.
Первым шагом товарищества было заключение двух контрактов. Согласно одному из них, господин О'Хара брал на себя обязательство поставлять ЦЗТ большие партии дешевых товаров. Согласно другому, господину Мэкхиту предоставлялось преимущественное право снабжения его д-лавок товарами ЦЗТ. Засим господин Мэкхит передал официальные бразды правления своему другу, лорду Блумзбери, и попросил господ учредителей, как и было уговорено, на первое время держать в тайне факт его председательствования в ЦЗТ. Господа учредители разошлись удовлетворенные, и контора под руководством госпожи Крайслер приступила к деятельности.
Эта деятельность состояла в переписке с несколькими агентами в провинциальных английских городах и на континенте, скупавшими для ЦЗТ товары обанкротившихся предприятий, а также в перевозке этих товаров на склады, которые помещались в Сохо. Накладные на поступавшие товары, равно как и квитанции на выплаченные суммы, хранились в отдельных, строго разграниченных папках. Поступления на склад также заносились в особые книги и проводились отдельно от товаров, предназначенных для д-лавок.
Еще и двух недель не прошло с начала деятельности конторы, как в Коммерческий банк пришли два господина – Мэкхит и лорд Блумзбери – и изъявили желание поговорить с директорами банка.
Коммерческий банк, состоявший в тесной деловой связи с доминионами, занимал относительно новое, шикарное здание на Грейт Рассел-стрит. Он финансировал всевозможные торговые предприятия, в том числе «Торговую сеть Аарона» – сильнейшего конкурента Б. Крестона – и ряд других, более мелких, провинциальных фирм того же типа.
