Кришан Чандар - Дели – восточный город
Вечером базары и даже грязные улицы Лахора сверкают множеством огней. А Дели… Магазины на Коннот Плейс[9] закрывают в половине девятого. После девяти часов на Чандни Чаук[10] появляются ночные сторожа и раздается лай собак. В этот час улицы безлюдны. Весь город спит. Много раз в это время мне приходилось ходить по улицам, и всякий раз я думал, куда идут люди: в кино, в театр или просто прогуляться по базару Виран. Ведь если даже будешь искать, то и тогда не найдешь ни танцплощадки, ни ресторана, ни кафе. Господи, почему люди так любят стены своих старых домов?
Теперь я понял, что ошибался. Когда жизнь на делийских улицах и базарах замирает, то начинают оживать гробницы и их блеск не уступает красоте лахорского базара Анар Кали или калькуттского Нью-Маркит. Куда бы вы ни пошли ночью, везде вы увидите опустевшие мертвые улицы, переулки и базары, но у Кутуб Минара веселье только начинается, в Хауз Хаусе раздается звонкий смех, в развалинах дворца Фируз Шаха пируют теплые компании, в гробнице Хамаюна веселье в полном разгаре, а там, где лежит прах предка Тимуров наваба Джаман Шаха, расположилась группа студенток. Слышится пение мисс Азры Джан. А вот чамар из Кароль-бага прогуливается с чужой женой. Какие-то подозрительные юноши смотрят по сторонам голодным взглядом.
Гробница Хамаюна удивительно тихое место. Направляясь сюда, люди берут с собой бетель, кальяны, коврики и даже шелковую постель и газовые лампы.
– Отстань, дурак! – вдруг услышали мы слова, сказанные одной из студенток своему дружку, который, улыбаясь, пытался обнять ее и поцеловать.
– Вот на этих самых ступеньках Хамаюн когда-то потерял власть. Здесь же он и вернул ее.
– Да отстань же ты!
– А наваб Джаман Шах говорил здесь своей возлюбленной, что ему не нравятся ни кино, ни театры.
– Да, мы действительно не любим всего этого.
– В этом я с тобой согласна…
– Индийцы – самый религиозный народ. Они могут отдать жизнь за религию, могут и убить за нее. Они благородны. Они не любят кино, театр и танцплощадки, они только умеют почитать своих предков и целые ночи проводить в молитвах. Кутуб-уд-дин Айбек мечтал построить еще четыре таких же башни – четыре места для любовных встреч. А что говорится в письменах времен Ашоки? – «Живи честно».
– Отстанешь ты, наконец, или нет!
После описанных здесь событий прошло много времени. Как-то на Чандни Чаук происходил митинг. Выступавший оратор говорил:
– Индусы и мусульмане – братья! Между нами не должно быть расовой дискриминации. Все мы жители одной страны, простирающейся от Пенджаба до мыса Каморин. Мы одной нации, у нас один язык, мы все индийцы…
Я подумал тогда, что все мы действительно индийцы, но, несмотря на это, многие продавали свою родину арийцам, римлянам, арабам, туркам, англичанам. А теперь некоторые хотят продать ее западным империалистам и японцам…[11]
Лжецы, обманщики!
Поэтому лучше возьмем с собой барабан, таша и нафери[12] и пойдем к гробнице Хамаюна.
Примечания
1
Арам – отдых.
2
Имеется в виду сипайское восстание 1857 года.
3
Карольбаг – название района.
4
Чамар – мужчина из касты кожевников.
5
Чамари – женщина из касты кожевников.
6
Пайл – ножные браслеты с колокольчиками.
7
Джаман – фрукт, по форме напоминающий нашу сливу, но более сладкий.
8
Саранги – музыкальный инструмент.
9
Коннот Плейс – название квартала.
10
Чандни Чаук – название базарной площади.
11
Автор имеет в виду события, относящиеся к периоду второй мировой войны.
12
Таша и нафери – музыкальные инструменты.
