Чарльз Диккенс - Рассказы
«Как неделикатно, — подумала низенькая миссис Тибс, — говорить такие вещи».
— О, — сказал мистер Колтон, — Том Мур — мой любимый поэт.
— И мой, — сказала миссис Мейплсон.
— И мой, — сказала мисс Джулия.
— И мой, — добавил мистер Симпсон.
— Вспомните его творенья, — продолжал молоток.
— Еще бы! — уверенно сказал Симпсон.
— Вспомните «Дон-Жуана», — возразил мистер Септимус Хикс.
— Письмо Джулии, — вставила мисс Матильда.
— Есть ли что-нибудь великолепнее «Огнепоклонников»? — осведомилась мисс Джулия.
— Еще бы! — сказал Симпсон.
— Или «Рая и пери», — сказал старый фат.
— Да, или «Рая и пэра», — повторил Симпсон, думая, что превосходно выходит из положения.
— Все это очень мило, — возразил мистер Септимус Хикс, который, как мы намекали выше, никогда ничего не читал, кроме «Дон-Жуана», — но где вы найдете что-нибудь восхитительнее описания осады в начале седьмой песни?
— Кстати об осадах, — сказал Тибс, пережевывая хлеб, — когда я был волонтером в тысяча восемьсот шестом году, меня вызвал из рядов наш командир, сэр Чарльз Бруствер, — мы проводили ученье там, где теперь Лондонский университет, — и говорит: «Тибс», — говорит он…
— Попросите вашего хозяина, Джеймс, — сказала миссис Тибс ужасающе внятным голосом, — попросите вашего хозяина, если он не собирается разрезать птицу, передать блюдо мне.
Обескураженный волонтер немедленно принялся за работу и разрезал птицу почти так же быстро, как его жена расправилась с бараньей ногой. Докончил ли он свой анекдот — неизвестно, но во всяком случае этого никто не слышал.
Итак, лед был сломан, новоприбывшие совсем освоились с обстановкой, и все почувствовали себя свободнее, особенно. Тибс, судя по тому, что после обеда он немедленно уснул. Мистер Хикс и дамы красноречиво обсуждали поэзию, театры, письма лорда Честерфилда[1], — мистер Колтон подкреплял все сказанное непрерывным стуком. Миссис Тибс горячо поддерживала любое замечание миссис Мейплсон, а мистер Симпсон, поскольку он все время улыбался и через каждые четыре минуты произносил «да» и «конечно», несомненно понимал, о чем идет речь. Мужчины явились в гостиную почти сразу вслед за дамами. Миссис Мейплсон и мистер Колтон сели играть в криббедж, а молодежь развлекалась музыкой и разговорами. Девицы Мейплсон исполняли чарующие дуэты, аккомпанируя себе на гитарах, украшенных воздушными голубыми лентами. Мистер Симпсон, смотревший сквозь розовые очки, заявил, что он в восторге; а мистер Хикс пребывал на седьмом небе поэзии — или в седьмой песне «Дон-Жуана», что, впрочем, для него было одно и то же. Миссис Тибс была совершенно покорена новыми жильцами, а мистер Тибс провел вечер как обычно — заснул, проснулся, заснул опять и проснулся к ужину.
Не собираясь воспользоваться привилегией романистов и позволить «миновать долгим годам», мы, однако, возьмем на себя смелость обратиться к читателям с просьбой вообразить, что после вышеописанного обеда прошло шесть месяцев и что в течение этого времени жильцы миссис Тибс пели, танцевали, ходили вместе в театр и на выставки, как часто делают леди и джентльмены, живущие в одном пансионе. И пусть читатели представят себе, что по истечении этого времени мистер Септимус Хикс как-то рано утром получает у себя в спальне (выходящая на улицу мансарда) записку от мистера Колтона, в которой тот просит его сделать милость навестить его (мистера Колтона) в его апартаментах на третьем этаже, выходящих во двор, как только мистеру Хиксу это будет удобно.
— Передайте мистеру Колтону, что я сейчас приду, — сказал мистер Хикс мальчику для услуг. — Постойте, что, мистер Колтон нездоров? — взволнованно осведомился студент-медик, надевая одеялообразный халат.
— Да нет, как будто нет, сэр, — ответил мальчик. — С вашего разрешения, вид у него какой-то чудной.
— Ну, это еще не значит, что он болен, — рассеянно отозвался Хикс. — Ладно, сейчас спущусь.
Мальчик помчался вниз с ответом, а взволнованный Хикс выскочил сразу вслед за ним. «Тук, тук…» — «Войдите». Дверь отворяется — виден мистер Колтон, сидящий в мягком кресле. Обмен рукопожатий, мистеру Хиксу предложен стул. Короткая пауза. Мистер Хикс кашлянул, мистер Колтон взял понюшку табаку. Это было одно из тех свиданий, когда собеседники не знают, с чего начать. Молчание нарушил мистер Септимус Хикс.
— Я получил записку, — робко начал он голосом простуженного Панча.
— Да, — последовал ответ, — получили.
— Именно.
— Да.
И хотя этот диалог должен был доставить им полное удовлетворение, оба джентльмена почувствовали, что сказано еще не все, и поступили так, как поступило бы в подобном случае большинство людей, а именно — с решительным видом уставились на стол. Однако разговор был начат, и мистер Колтон продолжил его двойным стуком. Он всегда выражался напыщенно.
— Хикс, — сказал он, — я послал за вами ввиду некоторых приготовлений, которые должны будут произойти в этом доме в связи с предстоящей свадьбой.
— Свадьбой! — ахнул Хикс, и по сравнению с ним Гамлет, увидевший призрак своего отца, показался бы спокойным и довольным.
— Свадьбой, — подтвердил молоток. — Я послал за вами, дабы выразить то великое доверие, которое я к вам питаю.
— Вы меня не выдадите? — беспокойно спросил Хикс, от волнения позабывший все цитаты.
— Это я — выдам вас? Вы-то меня не выдадите?
— Никогда; до самой моей смерти никто не узнает, что вы приложили руку к этому делу! — отозвался крайне встревоженный Хикс. Лицо его побагровело, а волосы встали дыбом, словно он находился на сиденье электрофорной машины, работающей полным ходом.
— Рано или поздно это должно стать известным я полагаю, еще до истечения года, — сказал с величайшим самодовольством мистер Колтон. — Возможно, мы обзаведемся детьми.
— Мы?! Но вы же к этому не имеете отношения?
— Еще как имею!
— Но каким же образом?.. — спросил растерявшийся Хикс. Поглощенный своим счастьем, Колтон не заметил, что они с Хиксом не понимают друг друга. Он откинулся на спинку кресла.
— О Матильда! — томно вздохнул дряхлый фат, прижав правую руку к груди, чуть левее четвертой пуговицы жилета, считая снизу. — О Матильда!
— Какая Матильда? — воскликнул Хикс, вскакивая.
— Матильда Мейплсон, — ответил Колтон, тоже вставая.
— Я женюсь на ней завтра утром, — сказал Хикс.
— Ложь! — ответил его собеседник. — На ней женюсь я!
— Вы?
— Я!
— Вы женитесь на Матильде Мейплсон?
— На Матильде Мейплсон.
— Мисс Мейплсон выходит за вас?
— Мисс Мейплсон? Нет, миссис Мейплсон!
— Боже мой! — воскликнул Хикс, падая на стул. — Вы женитесь на матери, а я на дочери!
— Чрезвычайно странное совпадение! — ответил мистер Колтон. — И к тому же весьма неприятное; дело в том, что Матильда намерена держать все в тайне от дочерей, пока бракосочетание не совершится, и поэтому не хочет просить никого из своих друзей быть посаженым отцом. По некоторым веским причинам мне тоже не хотелось бы до поры до времени посвящать в это дело своих знакомых; вследствие чего я послал за вами, дабы узнать, не сделаете ли вы мне одолжение выступить в роли отца?
— Я был бы счастлив, уверяю вас, — сказал Хикс сочувственным тоном, — но, понимаете, я выступаю в роли жениха. Одно часто бывает следствием другого, но совмещать обе эти роли как-то не принято. А Симпсон? Я уверен, что он с радостью вам поможет.
— Мне бы не хотелось обращаться к нему, — ответил Колтон. — Он такой осел.
Мистер Септимус Хикс поднял взор к потолку, потом опустил его на пол, и, наконец, его осенило.
— Пусть отцом будет хозяин дома, Тибс, — предложил он и привел двустишие, удивительно подходившее и к Тибсу и к парочке:
О силы неба! Что за страшный вид!
Отец на пару бедную глядит!
— Эта мысль уже приходила мне в голову, — сказал мистер Колтон, — но, видите ли, Матильда по неизвестной мне причине очень не хочет, чтобы миссис Тибс узнала об этом, пока все не будет кончено. Естественная стыдливость, знаете ли.
— Он добрейшее существо, если уметь подойти к нему, — сказал мистер Септимус Хикс. — Велите ему ничего не говорить жене, убедите его, что она не рассердится, — и он тут же согласится. Мой брак должен остаться тайным из-за ее матери и моего отца; поэтому Тибсу надо приказать хранить молчание.
В эту минуту у парадной двери послышался робкий двойной стук, равный одному самоуверенному. Это был Тибс. Это мог быть только он, потому что никто другой не тратил пяти минут на вытирание ног. Он ходил уплатить по счету булочнику.
— Мистер Тибс, — ласковым голосом позвал мистер Колтон, перегнувшись через перила.
— Сэр? — откликнулся обладатель грязной физиономии.
— Будьте так любезны, поднимитесь сюда на минутку.
