Чарльз Диккенс - Посмертные записки Пикквикского клуба
— Как же она бегает?
— Это не мудреная штука. Мы нарочно заказали для нее пару огромных колес: стоит ей только двинуться с места, колеса покатятся и напирают, так что уж ей нельзя не бежать. Иной раз даже трудно удержать ее, когда она разбежится.
Все это мистер Пикквик записал слово в слово, рассчитывая сообщить ученому комитету необыкновенный случай долговечности лошадей под влиянием сильных, решительных мер и критических обстоятельств. Когда таким образом эта запись приведена была к вожделенному концу, чудодейственная лошадь остановилась у ворот Почтового двора. Кучер спрыгнул с козел, и мистер Пикквик благополучно вышел из кабриолета. Члены товарищи-корреспонденты, мистер Топман, мистер Снодграс и мистер Винкель, уже давно ожидавшие своего славного вождя, поспешили выйти к нему навстречу.
— Вот ваши деньги, — сказал мистер Пикквик, подавая шиллинг извозчику.
Легко представить изумление ученого мужа, когда вдруг загадочный владелец удивительной клячи бросил деньги на мостовую и выразил в энергичных терминах непременное желание вступить в рукопашный бой с особой самого мистера Пикквика.
— Вы с ума сошли! — воскликнул мистер Снодграс.
— Вы пьяны! — объявил мистер Винкель.
— Или и то, и другое! — подтвердил мистер Топман.
— Ну, ну, черт вас побери! — забасил извозчик, принимая боевую позицию и геройски размахивая обоими кулаками. — Четверо на одного! Всех уберу!
— Великолепно, восхитительно! — заголосили десятка два извозчиков, обрадовавшихся случаю повеселиться на чужой счет. — Скорее к делу, Сэм!
— Что тут за свалка, Сэм? — спросил какой-то джентльмен в черном нанковом сюртуке.
— Да вот, сэр, этому карапузику зачем-то понадобился мой номер, — отвечал храбрый извозчик, указывая кулаком на мистера Пикквика.
— Мне вовсе не нужен ваш номер, — сказал изумленный мистер Пикквик.
— Зачем же вы его взяли? — спросил извозчик.
— Я не думал брать вашего номера, — сказал мистер Пикквик с великим негодованием.
— Поверите ли, господа, — продолжал извозчик, обращаясь к толпе, — поверите ли вы, что этот молодец, усевшись в мой кабриолет, не только записал мой номер, но и все, решительно все, что я говорил ему дорогой. Вот я с ним разделаюсь!
Луч света озарил мудрую голову мистера Пикквика: дело шло о его записной книге.
— Неужто! — воскликнул какой-то долговязый верзила из толпы.
— Истинная правда! — отвечал извозчик. — Он вынудил меня насильно болтать с ним всякий вздор, и вот теперь привел троих свидетелей, чтоб подцепить меня на удочку. Уж я с ним разделаюсь по-свойски, хоть бы пришлось мне месяцев шесть просидеть в тюрьме. Ну, ну, карапузик!
И, не давая времени одуматься своим четырем противникам, мужественный извозчик, с беззаботным пренебрежением к своей собственной личности, подскочил к мистеру Пикквику, сшиб с него шляпу и очки и, не останавливаясь на этих разрушениях, стал последовательно наносить удары: первый достался мистеру Пикквику в нос, второй ему же в грудь, третий — мистеру Снодграсу в глаз, четвертый пришелся как раз в самую нижнюю оконечность жилета мистера Топмана. Затем яростный извозчик всей силой стремительно обрушился на мистера Винкеля и поподчивал его полновесными ударами по различным местам джентльменского тела. На все эти подвиги ловкому Сэму понадобилось не более пяти-шести секунд.
— Где констебль? — проговорил мистер Снодграс.
— Под насос их, братцы! — прогорланил продавец горячих пирогов.
— Это не пройдет вам даром! — говорил, задыхаясь, мистер Пикквик.
— Шпионы! — рокотала толпа.
— Ну же, ну! — кричал раззадоренный извозчик, неистово размахивая обоими кулаками.
Как только всюду распространилась весть, что Пикквикисты — шпионы, зрители, не принимавшие до этой поры деятельного участия в ссоре, начали с жаром подкреплять и развивать замысловатое предложение горячего пирожника, и бог ведает, чем бы окончились личные обиды почтенным сочленам, если б вся эта суматоха не была прекращена совершенно неожиданным участием какого-то джентльмена, явившегося неизвестно как и откуда.
— Что тут за гвалт? — закричал довольно высокий и сухопарый молодой человек в зеленом фраке, обращаясь к мистеру Пикквику и пробиваясь сквозь толпу при сильном содействии своих локтей, задевавших по носам, затылкам и ушам многих почтенных особ.
— Шпионы! — как бы в ответ прошумела толпа.
— Вздор, мы вовсе не шпионы! — возразил мистер Пикквик таким искренним и вразумительным тоном, что не могло оставаться никакого сомнения, что почтенный джентльмен говорил истинную правду.
— Тогда объясните мне, в чем дело! — проговорил молодой человек, обращаясь к мистеру Пикквику и подталкивая его легонько локтем, чем хотел ободрить дрожащего от гнева президента пикквикистов.
Ученый муж в коротких, но сильных и совершенно вразумительных выражениях объяснил молодому человеку весь ход дела.
— Ну, так идем со мной, — сказал зеленый фрак, увлекая насильно мистера Пикквика и продолжая говорить всю дорогу. — Номер девятьсот двадцать четвертый! Возьмите-ка свои деньги, и ступайте подобру-поздорову домой… Почтенный джентльмен… Хорошо его знаю… Все вы ничего не понимаете… Сюда, сэр, сюда… Где ваши приятели?.. Все вздор, ошибка, я вижу… Недоразумение… Мало ли что бывает… Задать ему перцу… Пусть раскусит… Несообразительный народ… Какие тут и мошенники, болваны!
И выстреливая таким образом подобными лаконическими сентенциями выразительного свойства, незнакомец быстро шел в общую залу конторы дилижансов, куда, плотно прижимаясь друг к другу, следовали за ним мистер Пикквик и его ученики.
— Эй, буфетчик! — проревел незнакомец, неистово дернув за колокольчик. — Стаканы для всей честной компании… коньяку и воды… Пунша горячего, крепкого, сладкого! — Живей… Глаз у вас поврежден, сэр!.. Подать сырой говядины для джентльменского глаза… Живей! — Ничто так хорошо не излечивает синяков под глазами, как сырая говядина… Ха, ха, ха!
И, не думая останавливаться, чтоб перевести дух, незнакомец одним залпом выпил стакан пунша и уселся в креслах с таким комфортом, как будто ничего особенного не случилось.
Между тем как три путешественника рассыпались в благодарности своему новому знакомцу, мистер Пикквик, хранивший во всех случаях жизни невозмутимое спокойствие великой души, рассматривал на досуге его костюм и наружный вид. Был он среднего роста, но, при длинных ногах и сухопаром туловище, казался довольно высоким. Зеленый фрак его мог быть щегольским нарядом в те дни, когда в Лондоне была мода на узкие фалды, на манер ласточкиных крыльев: но в те времена, очевидно, украшал он особу более короткую, чем этот незнакомец, потому что облинялые и запачканные обшлага далеко не доходили до кисти его руки. Он был застегнут на все пуговицы до самого подбородка, и узкий фрак подвергался очевидной опасности разорваться на спине. Старый носовой платок, вместо галстука, украшал его шею, где не было и следов рубашечного воротника. На черных его штанах здесь и там проглядывали светлые заплаты, обличавшие продолжительную службу этого костюма. Плотно прикрывая колени незнакомца, они туго прицеплялись штрипками к его дырявым башмакам, имея очевидное назначение скрывать от нескромных взоров его грязные, пожелтелые чулки, которые, однако ж, резко бросались в глаза. Его длинные черные волосы пробивались косматыми прядями из-под старой, измятой шляпы, и за обшлагами фрака виднелись голые оконечности его рук, украшенных изорванными и грязными перчатками. Он был худощав и бледен, при всем том физиономия его выражала решительную самоуверенность, самодовольство и значительную долю бесстыдства. Он весело потряхивал своей скомканной шляпой и неугомонно вертелся во все стороны, делая самые выразительные жесты.
Таков был человек, которого тщательно наблюдал в свои очки мистер Пикквик. Подражая своим приятелям, он тоже счел непременной обязанностью изъявить ему свою искреннюю благодарность в самых отборных и ученых выражениях.
— Нечего распространяться, сказано довольно, — отвечал незнакомец, делая энергичный жест. — Ни слова больше… но будь я вашим приятелем в зеленой куртке, черт побери, я бы свихнул извозчику шею… Пирожник тоже свиная башка… Всех бы отправил к черту на кулички… как честный человек… Сволочь, трын-трава!
В эту минуту вошел в залу кондуктор, и объявил, что рочестерский дилижанс готов отправиться в дорогу.
— Мой дилижанс? — воскликнул незнакомец, быстро вскочив со своего места. — Билет взят… сейчас ехать… Заплатите за коньяк… Мелких нет… Крупные банковые билеты… Сдача у них скверная… серебряные деньги истерты, что бирмингемские пуговицы… дрянь… заплатите.
И он еще раз тряхнул на всю компанию своей скомканной шляпой.
Случилось, по воле судеб, что мистер Пикквик и трое его спутников тоже решились, со своей стороны, сделать город Рочестер первой своей станцией и первым предметом ученых наблюдений. Объявив об этом своему новому товарищу, они согласились, для удобнейшего сообщения друг другу взаимных мыслей и желаний, поместиться рядом на империале.
