Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1
— Для чего это вы забрались сюда? спросилъ старикъ, подсаживаясь къ нимъ на траву и съ восторгомъ разсматривая куколъ.
— A вотъ для чего, отвѣчалъ маленькій человѣчекъ, — будемъ пока звать его весельчакомъ. — Сегодня у насъ идетъ представленіе недалеко отсюда, въ трактирѣ; такъ нельзя же намъ чинить куклы передъ публикой.
— A почему нельзя, удивился старикъ, дѣлая Нелли знакъ, чтобъ она слушала.
— Потому, что тогда пропалъ бы весь интересъ къ представленію. Не станете-жъ вы интересоваться лордомъ канцлеромъ, если вамъ зачастую приходится видѣть его дома безъ парика.
— Это правда, согласился старикъ. — Такъ вы, въ самомъ дѣлѣ, хотите дать представленіе сегодня вечеромъ?
Онъ притронулся къ куклѣ и тотчасъ же съ пронзительнымъ смѣхомъ отдернулъ палецъ.
— Да вотъ Тимми Кадлинъ уже высчитываетъ, сколько мы потеряли, благодаря тому, что вы застали насъ врасплохъ. Не бойся, Тимми, могу тебя увѣрить, что пустяки, обратился онъ къ товарищу, подмигнувъ въ сторону старика: съ него, молъ, взятки гладки.
Каддинъ схватилъ Полишинеля и съ сердцемъ бросилъ его въ ящикъ.
— Это не важно, потеряли мы или нѣтъ, но ты ужъ слишкомъ много на себя берешь. Если бы тебѣ приходилось, какъ мнѣ, постоянно стоять у занавѣса и глядѣть на публику, ты бы лучше зналъ человѣческую природу.
— Ой ли! а мнѣ кажется, что это только тебя портитъ въ конецъ. Ты былъ гораздо довѣрчивѣе прежде, когда исполнялъ роли привидѣній на ярмарочныхъ театрахъ, тогда ты не вѣрилъ только въ домовыхъ и лѣшихъ, теперь же ты не вѣришь никому и ничему на свѣтѣ. Я никакъ не думалъ, чтобы можно было до такой степени измѣниться.
— Зато теперь я сталъ умнѣе, къ моему несчастью, философствовалъ Кадлинъ, все еще недовольный тономъ.
Онъ пошарилъ въ ящикѣ, небрежно перебрасывая куколъ, какъ человѣкъ, который знаетъ имъ цѣну, вытащилъ оттуда одну и сунулъ ее подъ носъ товарищу.
— Погляди-ка сюда. У Джюди опять все платье изорвано, а ты навѣрно не взялъ съ собой ни иголки, ни нитки.
Тотъ почесалъ голову. Дѣйствительно, ему нечѣмъ было поправить бѣду, а Джюди, какъ нарочно, исполняла главныя роли.
— У меня, сударь, есть и иголка, и нитки. Если вамъ угодно, я починю платье; мнѣ это легче сдѣлать, чѣмъ вамъ, вмѣшалась Нелли.
Даже Кадлинъ не нашелъ возможнымъ отказаться отъ такого умѣстнаго предложенія. Нелли опустилась передъ ящикомъ на колѣни, принялась за работу и на славу исправила весь костюмъ куклы.
Пока она была занята шитьемъ, весельчакъ съ любопытствомъ осматривалъ ее и ея безпомощнаго спутника, а когда она кончила, поблагодарилъ ее и спросилъ, куда они отправляются.
— Нынче… нынче мы ужъ дальше не пойдемъ, отвѣчала, запинаясь, Нелли и взглянула на дѣдушку.
— Если у васъ нѣтъ въ городѣ знакомыхъ, я посовѣтовалъ бы вамъ остановиться въ той же тавернѣ, гдѣ и мы стоимъ, вонъ въ томъ длинномъ бѣломъ домѣ. Тамъ очень дешево берутъ.
Старикъ готовъ былъ бы всю ночь напролетъ просидѣть на кладбищѣ, лишь бы не разставаться съ новыми знакомыми. Онъ былъ въ восторгѣ, что тѣ предложили имъ идти вмѣстѣ въ таверну, и вся компанія поднялась на ноги. Впереди выступалъ весельчакъ. Онъ несъ на привязи ящикъ съ маріонетками, отъ которыхъ старикъ, шедшій рядомъ съ нимъ, не могъ глазъ оторвать. Нелли шла около дѣдушки и держала его за руку. Шествіе заключалъ Кадлинъ. Медленнымъ шагомъ подвигался онъ впередъ, по привычкѣ бросая взгляды то въ ту, то въ другую сторону, то на церковь, то на деревья, мимо которыхъ они шли: точно такими же взглядами онъ обыкновенно окидывалъ дома, мимо которыхъ они проходили по городскимъ и деревенскимъ улицамъ, соображая, гдѣ бы остановиться и дать представленіе, изъ какого окна можно ожидать большей наживы.
Хозяинъ и хозяйка таверны, старые, раздобрѣвшіе супруги, очень ласково приняли нашихъ путниковъ и не могли налюбоваться красотой Нелли: она сразу имъ полюбилась. Нелли была рада, что они попали къ такимъ добрымъ людямъ, и что въ кухнѣ не было другихъ гостей, кромѣ ихъ новыхъ знакомыхъ. Хозяйка удивилась, узнавъ, что они пѣшкомъ пришли изъ своего дома. Она не прочь была бы разспросить, куда и зачѣмъ они отправляются, но, замѣтивъ, что своими разспросами приводитъ Нелли въ смущеніе и даже огорчаетъ ее, добрая старушка пожалѣла ее и перестала ей надоѣдать.
— Эти господа приказали, чтобы ужинъ былъ готовъ черезъ часъ, шепнула она дѣвочкѣ, отводя ее въ сторону. — Я думаю, вамъ лучше всего поужинать вмѣстѣ съ ними, а пока пойдемте къ буфету: я вамъ дамъ чего нибудь закусить и выпить вина. Вы совсѣмъ истомились за дорогу. Да что вы все безпокоитесь о старикѣ? Кушайте сами на здоровье, ему я послѣ подамъ.
Пришлось, однако, начать со старика, такъ какъ Нелли не хотѣла ѣсть прежде него и выбирала для него лучшіе куски.
Подкрѣпившись немного, они отправились въ пустую конюшню, гдѣ долженъ былъ состояться спектакль. Публика уже стекалась туда со всѣхъ сторонъ. Все освѣщеніе этого импровизированнаго зала состояло изъ десятка свѣчей, натыканныхъ на обручъ, который былъ привѣшенъ на веревочкѣ къ потолку. Установили сцену; весельчакъ спрятался за занавѣской, а господинъ-мизантропъ, поигравъ на свирѣли, — съ такимъ усердіемъ, что у него даже духъ захватило, — сталъ впереди сцены около самаго занавѣса, собираясь отвѣчать на всѣ вопросы и замѣчанія Полишинеля. Онъ разсыпался передъ нимъ въ самыхъ горячихъ выраженіяхъ любви и преданности, увѣрялъ его въ своемъ безграничномъ къ нему довѣріи, восхвалялъ передъ публикой его доблести: онъ, молъ, не смотря ни на какія обстоятельства, всегда такой же веселый и остроумный, какимъ вы его видите теперь; жизнь его проходитъ въ безпрерывныхъ удовольствіяхъ и славныхъ подвигахъ. Все это Кадлинъ произнесъ безстрастнымъ тономъ, какъ человѣкъ, который примирился съ своей горькой долей и не ждетъ ничего хорошаго отъ жизни. Во время репликъ Полишинеля онъ медленно обводилъ глазами публику, стараясь подмѣтить, какое впечатлѣніе ихъ игра производитъ на всѣхъ слушателей вообще и на хозяевъ таверны въ особенности, такъ какъ ихъ ужинъ, болѣе или менѣе, зависѣлъ отъ успѣха представленія.
Въ сущности ему не о чемъ было безпокоиться: каждое слово Полишинеля сопровождалось взрывомъ хохота и громкими рукоплесканіями. Добровольныя приношенія сыпались со всѣхъ сторонъ. Больше и громче всѣхъ смѣялся старикъ. Нелли же ничего не видѣла и не слышала: бѣдняжка такъ устала, что тутъ же свалилась головкой на плечо дѣдушки и заснула крѣпкимъ сномъ. Какъ ни старался старикъ разбудить ее для того, чтобы и она позабавилась спектаклемъ, онъ не могъ этого добиться.
Ужинъ былъ прекрасный, но Нелли не прикасалась къ нему, такъ она была утомлена. Однако, не смотря на усталость, она не отходила отъ старика до тѣхъ поръ, пока онъ не летъ въ постель. Онъ такъ привязался къ своимъ новымъ знакомымъ, что забылъ рѣшительно обо всемъ на свѣтѣ и готовъ былъ сидѣть съ ними и слушать ихъ бредни безъ конца. Къ счастью, они сами вскорѣ поднялись съ мѣста и ушли, зѣвая, въ свою комнату. Тогда и онъ поплелся за внучкой наверхъ.
Имъ отвели на ночлегъ чердачокъ, надвое раздѣленный перегородкой. Но они и этимъ были довольны и за него благодарили Бога. Старику что-то не спалось, онъ безпокойно ворочался съ боку на бокъ, наконецъ позвалъ внучку и попросилъ ее посидѣть около него: она часто это дѣлала со времени его болѣзни. Когда онъ заснулъ, она пошла къ себѣ за перегородку и отворила окошечко — узенькое-преузенькое, точно щель въ крышѣ, какъ бы прислушиваясь къ царившей вокругъ тишинѣ. Видъ старой церкви, залитой луннымъ свѣтомъ, окруженной безмолвными могилами и темными, тихо перешептывавшимися между собой деревьями, навѣялъ на нее грустныя мысли. Она затворила окно, сѣла на кровать и задумалась: что имъ предстоитъ впереди, когда у нихъ не будетъ денегъ?
Она захватила съ собой изъ дому нѣсколько серебряныхъ монетъ и одинъ золотой — все ихъ богатство. Когда и этихъ денегъ не станетъ, придется просить милостыню. Она рѣшила сберечь золотой на всякій случай и не тратить его до послѣдней крайности, мало ли какую службу онъ можетъ имъ сослужить. Она зашила его въ платье и, нѣсколько успокоившись, легла въ постель и тотчасъ же заснула.
XVII
Нелли проснулась, едва только лучъ восходящаго солнца, такой же ясный, какъ ея чистая дѣтская душа, заглянулъ въ ея маленькое окошечко. Въ первую минуту, когда она открыла глаза и увидѣла, что провела ночь въ такой необычайной обстановкѣ, она испуганно вскочила на ноги, недоумѣвая, какимъ образомъ, заснувъ наканунѣ вечеромъ въ своей комнаткѣ, она попала на чердачокъ, но мигомъ вспомнила обо всѣхъ приключеніяхъ предшествовавшаго дня и начала одѣваться.
Утро было чудное. Дѣдушка еще спалъ и она воспользовалась свободнымъ временемъ, чтобы прогуляться по кладбищу. Тихо бродила она по зеленой муравѣ, сбрасывая ногой капли росы, блестѣвшія какъ брилліанты на свѣженькихъ листикахъ, и часто сворачивала въ сторону, въ густую высокую траву, не желая ступать по могиламъ. Ей доставляло какое-то особенное удовольствіе останавливаться около каждой гробницы и читать надписи.
