Константин Станюкович - Похождения одного матроса
Чайкин изнывал от жары и нетерпеливо ждал Денвера.
Но под самым городом он увидал еще степной буран, напомнивший ему шквал на море. Но буран показался ему более ужасным.
Это было часу во втором дня.
В воздухе было особенно душно, и Брукс тревожно поглядывал на горизонт.
— Не нравится мне воздух! — вдруг сердито проговорил он.
— А что?
— Дышать трудно. Пахнет бураном. Вы, Чайк, видели бури на море. Теперь увидите бурю на земле. Здесь очень сильны бури.
— Вы ее ждете?
— Жду… Вот она идет сюда. Глядите!
И Брукс указал Чайкину на маленькое серое облачко на горизонте, такое же, какое не раз видел Чайкин на море перед шквалом.
Облачко это все росло и росло и с быстротой приближалось. Вот оно разрослось в гигантскую черную тучу, которая задернула все небо и распространила вокруг полутьму. Молния изрезывает эту тучу огненными линиями, и среди тишины раздается оглушающий раскат грома.
И вслед за тем ворвался порыв ветра и хлынул дождь. Ветер высоко вздымал песок, стоявший вроде смерча столбами, и дождь немилосердно хлестал.
Мулы остановились через несколько времени и повернули экипаж так, чтобы им стоять спинами к ветру. Они жалобно мычали.
Через несколько минут Чайкин и Брукс были мокры, несмотря на поднятый верх и фартук.
Буря делалась сильней и сильней. Казалось, дилижанс сейчас свалится.
В таком положении путешественники пробыли два часа. Два часа бушевала буря с дождем…
Наконец туча понеслась далее; вдруг просветлело, солнце весело глядело с голубого неба, и чудесный свежий воздух ласкал обоняние.
Брукс повернул мулов, и они весело и шибко побежали вперед.
Через четверть часа Чайкин увидел обоз фургонов, расположенных в виде эллипса. Внутри были женщины и дети и варили пищу. Мужчины носили воду из ручья. Волы были пущены на траву.
— Зачем они сделали такой забор? — спросил Чайкин.
— Они остановились и будут ночевать здесь. Такой забор — лучшая защита против нападения индейцев.
— А как много народа идет на Запад, и не боится!
— Да, американцы не боятся! — не без гордости ответил Брукс. — И за Денвером вы увидите, несмотря на пустынную дорогу и на индейцев, обозы с товарами, фургоны с переселенцами, стада скота… ранчи, в которых есть водка.
— Куда ж это все идет?
— В рудокопные округи Колорадо, Утахи и до самой Калифорнии. Туда везут в легких степных фургонах продукты восточных городов и ферм: яблоки, зерно, сушеные фрукты, табак, рис, чай, муку, солонину, сахар, мануфактуру, словом, решительно все… И вот таким-то образом мало-помалу заселяется Запад. Уединенные ранчи образуются в поселки, поселки в города… Скоро пройдет тихоокеанская железная дорога, которая соединит Нью-Йорк с Сан-Франциско, и тогда все эти пустынные места оживут и покроются городами.
— Куда же денутся индейцы? — спросил Чайкин.
— Им отведут земли и заставят работать… А не захотят — тем хуже для них… Их усмирят войсками… Что делать? — прибавил с видом сожаления Брукс.
К вечеру замелькали огоньки Денвера.
— Что, большой это город? — спросил Чайкин.
— О нет… В нем только четыре тысячи жителей… но зато отчаянных жителей…
— Отчаянных?
— Еще бы! Там живет много сорвиголов. Что ни дом, то кабак или игорный дом. Вам придется переночевать в Денвере. Фургон идет завтра.
— А где переночевать?
— В Денвере две гостиницы, и обе скверные и грязные. Мы приедем в ту, которая считается почтовой станцией. Оттуда отходит почтовый фургон. Я попрошу, чтобы вам отвели подешевле комнату.
— Благодарю вас.
— Не за что. Переночуете и завтра пораньше купите себе провизии. А то в ранчах, кроме водки, ничего не найдете.
— А вы не знаете, кто поедет кучером? Не Старый ли Билль?
— Он самый. А вы как его знаете? — удивился Брукс.
— Мне о нем еще в Нью-Орлеане говорили.
— Кто?
— Мой капитан.
Фамилии его Чайкин благоразумно не назвал.
— Ваш капитан дал вам добрый совет ехать со Старым Биллем. Старый Билль давно ездит, хорошо знает местность и вполне честный человек… Он не продаст своего пассажира.
— То есть как это не продаст?
— Он не соблазнится барышами и не войдет ни в какие Соглашения с агентами большой дороги, хотя бы ему предложили миллион долларов. Он настоящий джентльмен, но, надо признаться, немножко грубоват. Да вы, Чайк, парень не глупый и поймете Старого Билля… Вам долго придется сидеть с ним рядом. И вы во всем слушайтесь его, Чайк. И ваше счастие, что вы едете с ним. Когда он едет, на почтовый фургон реже нападают.
— Но почему же? Извините, мистер Брукс… Я все-таки не понимаю.
— Потому, Чайк, что Старый Билль не пошлет, например, условной телеграммы агентам большой дороги о том, например, что едет пассажир с туго набитым карманом… Потому, Чайк, что Старый Билль не подвезет фургона к ущелью и именно к вечеру, когда пассажиры дремлют и не успеют приготовиться к нападению. У них револьверы еще будут за поясами, когда агенты наставят свои к их головам… Потому, Чайк, что Старый Билль знает гнезда агентов и любит проезжать их среди белого дня и притом дает совет пассажирам иметь револьверы наготове… Поняли теперь, Чайк?
— Понял, мистер Брукс!
— И все порядочные люди уважают Старого Билля. А главное — он сам себя уважает. Это первое дело… И агенты предлагали ему большие деньги, чтоб он вступил в их компанию, но он послал их к черту. И они его боятся, так как знают, что он из своей винтовки убивает наповал и владеет ножом не хуже испанца. А кроме того, он знает в лицо почти всех агентов большой дороги… Знает, но ни одного из них не назвал шерифу. «Это, говорит, не мое дело, а ваше. Мое, говорит, дело пустить ему пулю в лоб при встрече… И я свое дело при случае исполню». Действительно, года три тому назад Старый Билль одного агента убил наповал, а другого, начальника шайки, пожалел… подстрелил только руку. У него были с ним какие-то личные счеты. Он чем-то обязан был тому молодцу.
Чайкин почему-то вспомнил про капитана Блэка.
— Ну, вот и город дьяволов! — проговорил, смеясь, Брукс, когда дилижанс поздним вечером въехал на большую улицу с небольшими домами, из открытых окон которых раздавались ругательства и проклятия игроков и пьяные возгласы кутящих молодцов в кабаках.
Ночь была знойная и душная.
— Поздравляю, леди и джентльмены, приехали. Можете выходить! — проговорил Брукс, когда дилижанс остановился у гостиницы и целая кучка любопытных окружила карету.
ГЛАВА XIII
1
Большая часть пассажиров ехала в Денвер. Эти ушли по своим домам, окруженные друзьями и знакомыми. Скоро была опорожнена и почта — газеты и письма, предназначавшиеся жителям этого дьявольского городка.
В гостиницу вошли только трое: два «молодца Запада» и Чайкин в сопровождении Брукса.
Хозяин гостиницы, толстый янки, встретил Брукса восклицанием:
— Целыми доехали, старина?
— Как видите…
— Значит, собаки не шалят?
— Пока нет… А вы, Джипп, вот этого джентльмена подешевле устройте! — указал Брукс на Чайкина.
— Ладно.
И, пожав руку Чайкину, спросил:
— Дальше едете?
— Дальше.
— Завтра?
— Завтра.
— Ну, так доллар заплатите за кровать. Идет?
— Идет.
— А кровать будет одна в комнате? — спросил Брукс.
— Одна. А что, разве он боится компании? — засмеялся Джипп.
— Он первый раз в нашей стороне и всего боится.
Два «молодца» уже сидели в общей комнате, откуда доносились громкие восклицания и ругательства, а Чайкина слуга негр повел в маленькую и довольно грязную каморку, где стояли кровать и стул.
— Хорошо, сэр?
— Отлично.
— Ключ действует.
И негр, скаля белые зубы, показал, что ключ действует.
Он зажег свечку и сказал:
— Если хотите поужинать, то кое-что есть.
— А чай есть?
— И чай есть. И водки сколько угодно! — засмеялся негр.
— А вода есть, чтобы помыться?
— Вода?
Негр заглянул в медный умывальник, висевший на гвозде, и сказал:
— Сейчас принесу. Только лучше бы завтра заодно помыться, а то горячего внизу ничего не получите после десяти часов. А уж скоро десять.
— Несите воды… Я хоть грязь смою…
— Верно, буран захватил? — спросил болтливый негр.
— Буран.
— А в газетах нет известия, что северяне побили совсем южан?
— Есть… Побили… Однако несите воды.
— Несу… Несу… И хорошо побили?
— Кажется, хорошо.
Негр исчез и скоро вернулся и подал воды.
— И скоро будет мир, сэр? — расспрашивал негр, пока Чайкин, вымывши руки, отмывал грязь с своего лица.
— Кажется, скоро.
— Завтра я вас побрею, если хотите, сэр… Всего двадцать пять центов. А то усы у вас большие. Или вы носите усы?.. Впрочем, вы не янки… Янки усов не носят. Вы, верно, немец, сэр… Нет?
— Я русский.
— Это очень далеко ваша страна?
— Очень…
