Ивлин Во - Черная беда
— Музее?!
— Именно, должен же у нас быть свой музей. Я тут набросал кое-какой план. Самая серьезная проблема — это помещение, ведь музей необходимо открыть до приезда комиссии от Общества защиты животных. Комиссия будет здесь в начале следующего месяца. Времени на строительство специального здания у нас, стало быть, нет. Лучше всего было бы конфисковать под музей один из городских дворцов. Дворцы Нгумо или Боза вполне подходят — их и перестраивать, по существу, не придется. Но этот вопрос решит министерство. На первом этаже будет отдел естественной истории. Вы соберете всю флору и фауну империи: львов, бабочек, птичьи яйца, образцы деревьев и так далее. Эти экспонаты займут весь первый этаж. Я где-то прочел о вентиляции, — с серьезным видом добавил Сет. — Это очень важно. Воздух в стендах необходимо регулярно обновлять: примерный расход воздуха — один кубический метр в час, иначе экспонаты будут портиться. Обязательно самым внимательным образом за этим проследите. На втором этаже разместятся антропологический и исторический отделы: народное творчество, изделия португальцев и арабов, небольшая библиотека. А в главном зале будут выставлены реликвии королевской семьи. У меня в спальне под кроватью хранятся в сундуке медали Амурата, а также мои собственные вещи: фотографии, мундиры, оксфордские шапочка и мантия, макет Эйфелевой башни, который я привез из Парижа. Я также готов пожертвовать музею образцы своего почерка. Словом, музей должен получиться очень интересный.
В течение нескольких дней господин Юкумян занимался сбором экспонатов. По городу прошел слух, что Министерство модернизации покупает у населения вещи, представляющие историческую ценность, и вскоре работа министерства была фактически парализована, ибо у входа в здание и вдутри толпились люди с разным цветом кожи, которые торговали медными горшками и бусами из резного ореха, змеями в корзинах и обезьянами в клетках, сукном из коры и японским хлопком, ритуальными чашами, выкраденными из церкви несторианскими дьячками; дубинками из дерева и железа, безыскусными домашними божками; потемневшими от солнца человеческими скальпами, сорочками новорожденных, пуповиной, чудодейственными осколками метеорита, амулетами, чтобы отвести от верблюдов дурной глаз; масонским фартуком мсье Байона, который украл у него дворецкий, и даже гигантских размеров каменным фаллосом, вывезенным из храма на трех мулах. Господин Юкумян бойко торговался и покупал почти все, что ему предлагали, после чего перепродавал купленное Министерству изящных искусств, директором которого Бэзил его назначил. Однако когда во время следующей аудиенции Бэзил доложил императору о проделанной работе, тот лишь вяло кивнул и, сняв колпачок с авторучки, чтобы подписать приказ, лишающий графа Нгумо его городской резиденции, заговорил о чудесах астрономии:
— Вы представляете себе размеры звезд? Оказывается, они огромны. Я прочел в одной книге, что расстояние от Земли до звезд столь велико, что у человека от этих цифр голова идет кругом. Я не знал этого выражения «голова идет кругом». Я должен немедленно создать Институт астрономических исследований. Мне нужны профессора. Телеграфируйте в Европу. Раздобудьте мне первоклассных профессоров. Самых лучших.
Но на следующий день он увлекся эктогенезом.
— Я прочел здесь, — сказал он, похлопав рукой по тому теоретической биологии, — что деторождения теперь больше не будет. Яйцо оплодотворяется в лаборатории, а затем плод выращивается в бутылках. Великолепная идея. Достаньте мне несколько таких бутылок… Чтобы у всех головы шли кругом.
Даже говоря на интересующую его тему, Сет часто отвлекался и задавал совершенно неожиданные вопросы: «Сколько стоит автожир?», или «Объясните мне, пожалуйста, что же такое все-таки сюрреализм?», или «Вы убеждены в невиновности Дрейфуса?», а затем, не дожидаясь ответа, вновь принимался строить далеко идущие планы…
Эти дни господин Юкумян летал, как на крыльях: в приобретении музейных экспонатов он нашел себе дело, в котором у него уже был немалый опыт. Имея на руках приказ о выселении без возмещения убытков, он вел бесконечные переговоры с графом Нгумо и виконтом Бозом; он покупал и перепродавал, торговался, завышал и занижал цены, ел и спал на антиквариате сомнительной ценности. Что же касается Бэзила, то усталость от борьбы во имя Прогресса начинала сказываться. Единственной отдушиной в его суматошной жизни были короткие верховые прогулки с Пруденс по выжженным горным тропкам да тайные свидания, которые могли прерваться в любой момент, если Сету почему-то придет в голову вызвать его во дворец.
— Иногда мне кажется, что этот проклятый император травит тебя каким-то медленным ядом. Он же на все способен, — сказала Пруденс. Выглядишь ты чудовищно.
— Ты не поверишь, но мне не хватает Коннолли. Общаться с Сетом и Юкумяном — не самое большое удовольствие.
— А со мной? — спросила Пруденс. — Про меня ты забыл?
— Ты — фантастическая девушка, Пруденс. Как говорит Сет, «первый класс». Но если бы ты знала, как я устал!
Неподалеку посольский конюх с мрачным видом разгонял хлыстом целую армию муравьев, а по камням и глинистому склону высохшего ручья беспокойно били копытами пони.
Прошло еще два дня, и на Министерство модернизации обрушился самый страшный удар. В то утро в министерстве, как всегда, кипела работа: господин Юкумян беседовал с каким-то арабом с побережья, который уверял его, что располагает «очень старыми, очень подлинными» португальскими рукописями, а Бэзил, с трубкой в зубах, изучал последнее постановление императора: «Высшей знати предписывается в обязательном порядке носить перчатки и соломенные шляпы», — как вдруг с совершенно незапланированным и крайне нежелательным визитом явился некто мистер Джеггер, подрядчик, отвечающий за снос англиканского собора. Это был приземистый добродушный британец, который после ряда неудач в Кейптауне, Момбасе, Дар-эс-Саламе и Адене добрался до Дебра-Довы, где и осел, беря мелкие подряды в гавани и на железной дороге. Протиснувшись между предметами старины, которых в кабинете Бэзила с каждым днем становилось все больше, и сняв со стула клетку с болезненно нахохлившимся ястребом, Джеггер сел, в нерешительности оглядываясь по сторонам.
— Со мной эти фокусы не пройдут, мистер Сил, — с вызовом сказал он. — Говорю вам об этом совершенно прямо и готов то же самое повторить кому угодно — хотя бы даже самому императору!
— Мистер Джеггер, — веско возразил Бэзил, — вы не первый день живете в этой стране и должны понимать, что говорите опрометчивые вещи. За такое ведь и отравить могут. У вас неприятности?
— Вот мои неприятности. — И Джеггер, порывшись в нагрудном кармане, откуда торчали карандаши и складные линейки, вытащил листок бумаги и положил его на стол рядом с выложенным мозаикой портретом покойной императрицы последним приобретением директора Министерства изящных искусств. — Что это такое, а? Что это такое, я вас спрашиваю?
— В самом деле, что это? — переспросил Бэзил и, взяв со стола листок, внимательно его рассмотрел.
По размеру, форме и на ощупь листок напоминал английский пятифунтовый банкнот, с обеих сторон разрисованный красной и зеленой краской. Чего тут только не было: и азанийский орел, и карта империи, и солдат в форме императорской гвардии, и аэроплан, и традиционная фигура с рогом изобилия. Однако на самом видном месте красовался медальный профиль Сета в цилиндре и во фраке. Посредине вычурным шрифтом было выведено ПЯТЬ ФУНТОВ, а сверху протянулась еще одна надпись: ИМПЕРАТОРСКИЙ БАНК АЗАНИИ, под которой была воспроизведена личная подпись Сета.
В столице и на побережье торговля велась на индийские рупии, хотя имели хождение также восточноафриканские шиллинги, французские и бельгийские колониальные франки, талеры Марии Терезии; в глубине же острова вместо рупий и франков расплачивались каменной солью и патронами.
— Это что-то новое, — сказал Бэзил. — Интересно, в курсе ли казначейство? Господин Юкумян, можно вас на минутку?
Директор министерства изящных искусств и Верховный казначей вышел из-за перегородки, на ногах у него были черные бумажные носки, а в руках он держал только что приобретенный макет парусника.
— Нет, мистер Сил, — заверил верховного комиссара господин Юкумян, я такое в первый раз вижу. Откуда у джентльмена эти бумажки?
— Этими бумажками император только что расплатился со мной за неделю работы. Тут у меня их целая пачка. Объясните мне, что означает «Императорский банк Азании»? Сколько живу в этой стране — никогда ничего подобного не видел. Что-то тут нечисто. Вы думаете, так просто ломать этот собор, мистер Сил? Такой работы врагу не пожелаешь. Шутка ли, цельный гранит из Абердина! Одна кафедра проповедника весит семь с половиной тонн. Сегодня утром, когда купель на грузовик грузили, двое моих ребят покалечились. Одного — в лепешку расквасило. А император еще фальшивые деньги мне всучить норовит. Да какое он имеет право…
