Ивлин Во - Полное собрание рассказов
Хенти проснулся, все еще в индейской хижине, с ощущением, что проспал обычное время подъема. По положению солнца на небе он понимал, что день клонился к вечеру. Вокруг никого не было. Он посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что их на запястье нет, но решил, что оставил их в доме старика, когда ушел на вечеринку.
«Должно быть, я вчера сильно набрался, — подумал он. — Предательский напиток». У него болела голова, и он боялся возврата лихорадки. Когда он встал на ноги, то обнаружил, что стоит с трудом; походка была неуверенной, а мысли — путаными, как в первые недели его выздоровления. На пути через саванну ему пришлось не раз останавливаться, закрывая глаза и переводя дыхание. Когда он дошел до дома, на пороге увидел мистера Мак-Мастера.
— Ах, мой друг, сегодня вы опоздали на чтение. Едва ли полчаса осталось до сумерек. Как вы себя чувствуете?
— Отвратительно. Напиток оказался явно не по мне.
— Я дам кое-что — это поправит ваше здоровье. В лесу есть средства для всего: чтобы разбудить и чтобы усыпить.
— Вы не видели мои часы?
— Вы их потеряли?
— Да, мне казалось, что они были у меня на руке. Слушайте, я никогда не спал так долго.
— Разве что когда были младенцем. Вы знаете, сколько проспали? Два дня.
— Чепуха. Столько спать я не мог.
— А вот спали. Очень долго спали. Очень жаль, потому что вы не застали наших гостей.
— Гостей?
— Ну да. Я не скучал, пока вы спали. Трое из другого мира. Англичане. Жаль, что вы не увиделись с ними. И для них это тоже потеря, потому что они хотели видеть именно вас. Но что я мог сделать? Вы так крепко спали. Они проделали весь этот долгий путь, чтобы найти вас, поэтому — я надеюсь, вы не будете возражать, — раз вы не могли приветствовать их лично, я передал им небольшой сувенир, ваши часы. Они хотели найти что-нибудь, чтобы показать вашей жене, которая предложила большую награду за сведения о вас. Они были очень довольны вашими часами. И они сделали несколько фотографий небольшого креста, который я поставил, чтобы отметить ваше появление. И это им тоже понравилось. Их было так легко обрадовать. Но я не думаю, что они приедут к нам снова, — наша жизнь здесь так уединенна… никаких удовольствий, кроме чтения… я не думаю, что нас кто-нибудь когда-нибудь снова навестит… Так-так, я пойду принесу лекарство, чтобы вам стало лучше. Голова у вас раскалывается, правда?.. Сегодня Диккенса не будет… но завтра, и послезавтра, и послепослезавтра… Давайте снова прочитаем «Крошку Доррит». В этой книге есть такие места, слушая которые, я готов расплакаться.
НЕ В СВОЕЙ ТАРЕЛКЕ
© Перевод. Д. Вознякевич, 2011
Достигнув зрелого возраста, Рип стал избегать знакомств с новыми людьми. Он вел приятную жизнь то в Нью-Йорке, то в тех частях Европы, где больше всего американцев, и всюду, подгадывая сезон, встречал достаточно старых знакомых, с которыми не было скучно. На протяжении по меньшей мере пятнадцати лет он в течение первой недели своего визита в Лондон ужинал у Марго Метроленд и неизменно находил там шесть — восемь знакомых, приветливых лиц. Правда, бывали и незнакомые, но они проходили перед ним и исчезали из памяти, оставляя не более сильное впечатление, чем появление новых слуг в отеле.
Однако тем вечером, войдя в гостиную, Рип еще до того как поприветствовал хозяйку или кивнул Аластеру Трампингтону, ощутил что-то чуждое, беспокоящее. Взгляд на собравшихся гостей подтвердил, что тревога была не напрасной. За исключением одного все мужчины стояли; большей частью то были старые друзья, но среди них имелись и несколько новых, неотесанных, совершенно незначительных людей.
Тот, что сидел, сразу же привлек его внимание и охладил вежливую улыбку. Это был пожилой крупный человек, совершенно лысый, с огромным бледным лицом, растянутым вниз и в стороны значительно дальше нормальных пределов. Оно напоминало Матушку Бегемотиху из детской сказки «Тигр Тим»; напоминало вечернюю манишку на рисунке дю Морье; в глубине лица был маленький темно-красный ухмыляющийся рот; глаза над ним смотрели хитро, пренебрежительно, как у временного слуги, застигнутого за кражей рубашек.
Леди Метроленд редко оскорбляла скрытность гостей, представляя их.
— Дорогой Рип, — сказала она, — очень рада видеть тебя снова. Вот, я собрала ради тебя всю компанию. — И заметив, что он неотрывно смотрит на незнакомца, добавила: — Доктор Какофилос, это мистер Рип ван Винкль. Доктор Какофилос, — обратились она снова к Рипу, — великий маг. Его привела Нора, не представляю зачем.
— Фокусник?
— Чародей. Нора говорит, ему все по силам.
— Здравствуйте, — сказал Рип.
— «Единственным законом будет: „Делай что хочешь“», — произнес доктор Какофилос тонким голосом с акцентом кокни.
— А?
— Отвечать не обязательно. Если хотите ответить, следует сказать: «Любовь — это закон, любовь по склонности».[30]
— Понимаю.
— Вы необычайно счастливы. Большинство людей несообразительны.
— Послушайте, — сказала леди Метроленд, — давайте сядем за ужин.
После часа основательной еды с выпивкой Рип вновь стал чувствовать себя непринужденно. Он уютно сидел между двумя замужними женщинами своего поколения, с которыми у него некогда были романы, но даже их веселая болтовня не могла полностью занять его внимания, и он ловил себя на том, что постоянно смотрит в ту сторону стола, где доктор Какофилос запугивал до полного одурения пучеглазую девицу. Однако потом вино и воспоминания оживили его. Рип вспомнил, что воспитан в католической вере, и поэтому бояться черной магии ему не нужно. Стал думать о том, что здоров и богат; что ни одна из любовниц не питала к нему неприязни (а что может быть лучшим свидетельством хорошего характера?); что это его первая неделя в Лондоне и что все, кто ему больше всего симпатичен, тоже как будто здесь; что вина так много, что он перестал замечать его превосходный букет. Он захмелел, и вскоре шестеро соседей слушали, как он рассказывает мягким, ленивым голосом о своих успехах; заметил со знакомой электрической дрожью, что привлек внимание сидевшей напротив него дамы, к которой приглядывался прошлым летом в Венеции, а двумя годами раньше в Париже; выпил еще немало вина, и ему было наплевать на доктора Какофилоса.
Вскоре почти незаметно для Рипа дамы покинули столовую. Он обнаружил, что сидит с бокалом бренди, сигарой и впервые в жизни разговаривает с лордом Метролендом. Когда рассказывал ему о большой игре, ощутил, словно холодный сквозняк, чье-то присутствие по другую сторону. Повернулся и увидел, что к нему незаметно подошел доктор Какофилос.
— Вы сегодня вечером проводите меня домой, — сказал маг. — С сэром Аластером.
— Ни черта подобного, — ответил Рип.
— Ни черта, — повторил доктор Какофилос, и в его голосе с ужасающим акцентом кокни слышался глубокий смысл. — Вы нужны мне.
— Пожалуй, надо бы подняться наверх, — сказал лорд Метроленд, — а то Марго начнет беспокоиться.
Остальная часть вечера прошла для Рипа в приятной полудреме. Он помнил, как Марго доверительно сказала ему, что Нора и та глупая девица поссорились из-за доктора Какофилоса и уехали домой в ярости. Вскоре компания начала редеть, и в конце концов Рип обнаружил, что наедине с Аластером Трампингтоном пьет виски в малой гостиной. Они попрощались с хозяевами и стали спускаться по лестнице рука об руку.
— Я подвезу тебя, старина.
— Нет, старина, это я подвезу тебя.
— Я люблю водить машину в ночное время.
— Я тоже, старина.
Они были на ступенях, когда в их дружеский разговор вторгся холодный голос с акцентом кокни:
— Может, подвезете меня?
К ним неожиданно приблизилась ужасающая фигура в черном плаще.
— Куда вам нужно ехать? — спросил Аластер с легкой неприязнью.
Доктор Какофилос назвал адрес в Блумсбери.
— Извините, старина, мне совсем не по пути.
— Мне тоже.
— Но вы сказали, что любите водить машину в ночное время.
— О Господи! Ладно, поедем.
И все трое вместе вышли.
Рип не совсем понимал, как получилось, что они с Аластером поднялись в гостиную доктора Какофилоса. Определенно не ради выпивки, потому что ее там не было; не понимал и как доктор Какофилос оказался в расшитом золотыми символами темно-красном халате и в конической темно-красной шляпе. До него только внезапно дошло, что доктор Какофилос облачен в эти одеяния, и это вызвало у него такой неудержимый смех, что ему пришлось сесть на кровать. Аластер тоже начал смеяться, и оба долгое время сидели на кровати и хохотали.
Но совершенно неожиданно Рип обнаружил, что смеяться они перестали и что доктор Какофилос, по-прежнему выглядевший крайне смехотворно в своем жреческом убранстве, занудно говорит им о времени, материи, духе и многих вещах, без мысли о которых Рип прожил сорок три насыщенных событиями года.
